Аниме про нежить
Мёртвые - это в некотором смысле и есть общество. Это бесконечное поле, дырки в котором мы называем «живыми». Мёртвый уже не может принимать живых решений, поэтому естественно бояться быть мёртвым. Но с мёртвым уже ничего не сделаешь, его влияние на общество есть данность, которую можно искажать, но никогда не отделаться от неё,- поэтому естественно бояться не быть мёртвым. На грани между мёртвым и живым происходит производство человека. Всякий живой существует на грани между смертью и бессмертием. Разложить эти стороны по отдельности и сконструировать из них механическую форму - это один из способов художественного осмысления диалектики жизни и смерти; так появляются живые мертвецы или мёртвые бессмертные, создания игры воображения на грани живого, распадающиеся чудовища и нежные няшки - во всех вариантах они несут на себе печать драматизма, ту же, что пронизывает собственно человека, только данную под разным углом, с разных сторон.
«Школьный Апокалипсис: Школа мёртвых» (Gakuen Mokushiroku: High School of the Dead / 学園黙示録 HIGHSCHOOL OF THE DEAD) - качественный зомби-апокалипсис в «лёгком» жанре этти-аниме, балансирующий между полновесным хоррором и пародийным балаганом.
Популярность зомби-тематики в развитом капиталистическом обществе сверхдетерминирована. Вампиры-аристократы могут брезгливо морщить носы, но широкие массы зрителей чувствуют что-то очень близкое. Близкое одновременно по-разному.
Наёмный работник видит себя в зомби: он, вроде как жив, но не живёт, не может чувствовать и использовать свою жизнь, при этом двигаясь, работая и принося пользу хозяину. Зомби из фильмов обычно никому не приносят пользы (в отличие от классических, легендарных африканских/карибских зомби, ходячих орудий колдунов) - они есть воплощение скрытых, подавляемых устремлений пролетария. Он отчуждён от жизни, она враждебна ему, поэтому он хотел бы, раз уж не может наслаждаться ею, оттолкнуть и уничтожить, поглотить и высосать её. Ну а что ещё делать?
С другой стороны, мелкий буржуа (в том числе и наёмный работник, возможно совсем не буржуазный по экономическому положению, но с буржуазной психикой, вернее идеологией - то есть тот же нормальный обыватель, но уже взятый не как работник вообще, а как потребитель и мещанин) видит в зомби разбушевавшихся пролетариев - масса людей, не могущих - по его (и моим, вампирско-аристократическим, не будем уж греха таить) меркам внятно выражаться, не хотящая ничего разумного и конструктивного, но несущаяся по улицам и, кажется, бессмысленно разрушающая и убивающая. Подняться над этой стихией, невозбранно кромсая бунтовщиков - значит, поднять собственный социальный статус. Убивать зомби, таким образом,- это одновременно утверждать себя социально и уничтожать своё социальное унижение. И тут герои «Школьного Апокалипсиса», пройдя жестокие испытания, сталкиваются с жёсткой иерархией своего выживающего общества - им, школьникам, указывают место старшие, аристократы, богатые, военные, правительство, их пытаются вернуть на своё место, после того, как это место оказалось внезапно и страшно отнято, и они уже вкусили мёд самоорганизации.
На фоне непосредственно показанного и художественно подразумеваемого социального конфликта развивается трогательная романтическая тема, которую, правда, в угоду жанру старательно топят в фансервисе и гаремнике (как же, выживет в реальном апокалипсисе такое количество юных дев! - на самом деле, следовало бы готовиться к компании косорылых бандюков, а впрочем, ты всё равно умрёшь первым, %username%). Однако, драматизм выживания первых серий и обаятельность персонажей уже никуда не денешь. Классика, обрывающаяся прежде чем более-менее сюжетно завершиться и/или окончательно испортиться. Хвалят её или насмехаются, но своё место в истории она заняла и будет цитироваться ещё долго.
К сериалу есть что-то вроде прямого продолжения пятнадцатиминутная ОВАшка «Скитальцы среди мёртвых» (Drifters of the Dead / ドリフターズ・オブ・ザ・デッド) - вот это как раз то, что скатывается в пародийный балаган. Этти ради этти, психоделический трип на острове мертвячек-суккубов. «Мэдхаус», что ты делаешь? Аха-ха-ха! Прекрати! Я хочу серьёзного продолжения. Хотя никаких оснований надеяться.
(Ни для кого, как будто, не секрет, что Хирано Кота, героический конструктор антизомбийного гвоздемёта из «Школы мертвецов»,- это и есть Хирано Кота, автор-мангака «Хеллсинга»? Так вот, спасибо ему, конечно, что, отвлекая Такаги Саю от главгероя, он спасает «Школу» от окончательного скатывания в гаремник, но его собственное творчество для меня есть перекос в другую, ещё менее привлекательную сторону - КРОВИЩА!™)
«Хеллсинг алтимейт» (Hellsing Ultimate) - я посмотрел восьмой эпизод, специально ради Гвоздя. Ведь именно этот Гвоздь (или один из этой серии, но их не должно быть очень уж много, хотя когда святынепоклонникам это соображение мешало?), согласно мистическому бреду Патриарха Кирилла, «осквернили» «Пусси райот». Гундяев им только помахивал в воздухе, а в этом эпизоде крайне живописно показано, как должен распорядиться гвоздём истинно верующий (и сколь плачевны будут последствия, раз уж сам Алукард выразил сочувствие). Это по крайней мере не будни бандюков-наёмников из предыдущего эпизода: эстетно, масштабно, пафос прёт, Виктория забавные мордашки строит, Лондон в руинах, мёртвых фашистов мочат. Словом, посмотреть можно. Под какао. …Вот только идеология «прогрессивные протестанты против реакционных католиков» мне всё равно не очень понятна и симпатична (хотя англикане это и не вполне протестанты, если уж совсем строго).
«Мяупырь» (Nyanpire The Animation / にゃんぱいあ The Animation) как-то не произвёл на меня впечатления. Возможно, мне не следовало его смотреть в дубляже Persona99, в оригинальной озвучке Косимидзу Ами, как будто, не удалось добиться такого тона, чтобы такому кошатнику, как я, хотелось немедленно пристукнуть этого котёнка, или хотя бы накрыть толстой подушкой, за его сюсюканье про «кровушку». Может быть, я просто не оценил пародийной составляющей. Во всяком случае, гендерная принадлежность главного героя осталась для меня загадкой; как и его пристрастие к томатному соку (нет, я, конечно, понимаю, что он одного цвета с кровью, но - почему это до сих пор должно быть смешно?).
«Танец на Острове Вампиров» (Dance In The Vampire Bund / ダンスインザヴァンパイアバンド) - невероятно скандальный, во всяком случае по нынешним российским меркам, сериал. Здесь зачастую трудно разглядеть второстепенных героев, прорисовка слишком экономная на общих планах. Фансервис охотно демонстрирует ножки школьниц, но и только.
Но с главной героиней не поскупились. Мина Цепеш - это бомба, проработанная детально и тщательно. Её образ - это воплощение классического страха перед взрослением, и в патриархальном мире вампирских кланов для правящей принцессы для такого страха есть вполне веское основание - угроза династического брака. Притом, что внутреннее взросление давно состоялось: Мина - не игрушка царского двора, а политик-модернизатор, она одержима сверхъидеей интеграции своего сообщества в мир людей, и добивается этой цели, не останавливаясь перед жёсткими методами и риском самопожертвования.
В то же время, она по-человечески сентиментальна, что подчёркивает романтическая линия с обыкновенным японским школьником оборотнем Акирой. Мина доминирует над ним, так что иной раз ему приходится пометаться в неведении - и запутавшийся зритель мечется вместе с ним. Но сюжет не останавливается - напротив, тормозя поначалу, он срывается в галоп, открывая обстоятельства жизни Мины и её отношений с Акирой. Тут нет рабов страсти или власти, любви или крови - тут есть люди, любящие и проливающие кровь - за мир без рабов.
Может быть, это нормально для сказки, что не слишком ясно и полно излагается сюжет, ведь сюда же впихнули ещё и школу, и боёвку, и даже приготовление яичницы и сёта-комплекс второстепенной героини! И фансервис, фансервис, фансервис. Бесконечный фансервис вокруг этой лоли-вампирши, чьё дефиле ню дало сериалу название. «Сказка о королеве монстров, и юноше, предложившем ей всё…» Исступлённый эротизм и жертвенная романтика, готика и политика,- а над всем этим танец юной вампирши на острове мечты.
(Спасибо, Flash, за перевод субтитров, но при просмотре я не удержался от их правки, в том числе исправления имён. Для начала, Мина называет себя «дочерью Рю» - вероятно, должно быть «Лу», Лукреция, её мать. Служанки «Нэри» и «Нээра» - Нелли и Нелла. Джуно Дэрмаилл - Жюно́ Дерме́й (Juneau Dermailles), уж простите, но он и правда человек вампир нехороший. Мейрен - явно китаянка, даже мне видно. Поэтому она, скорее всего, Мэйжэнь (美人), что по-китайски означает просто Красавица. По-японски эти иероглифы должны читаться как びじん (Бицзин), но в кадре видно, что её имя написано катаканой - メイレン (Мэйрэн). Альфонс Медичи Борджани - трудный случай. У него почему-то французское имя при итальянской фамилии. Я ограничился исправлением более традиционного «Борджиани» на более правильное «Борджани». Хистерика - всё-таки Истерика. Эта её кличка из латыни - букв. Истеричная, слово греческого происхождения, начальное h в таких случаях опускается. Вера Туус - не понял, откуда взялось; её полное имя - Вератос.
«Посмертные письма» (Shigofumi: ~Stories of Last Letter~ / シゴフミ ～Ｓｔｏｒｉｅｓ ｏｆ Ｌａｓｔ Ｌｅｔｔｅｒ～) ещё раз подтвердили моё представление о японском стереотипе: отцам никогда ничего не делается [даже если в них стреляли как здесь], а матери - очень многие из них - или лежат в больнице, или уже умерли, или после развода - внимание, это почти за пределами [русского] воображения [во всяком случае когда подаётся как неизменное правило] - уходят без детей. В этом сериале такой сюжет происходит даже дважды - с юной лесбиянкой из четвёртого, кажется, эпизода, и главной героиней.
Этот сериал не совсем про мёртвых. Хотя в нём много убивают, погибают, кончают с собой, но главная героиня не мертва,- хотя должна бы,- что и составляет главную интригу. На фоне её истории проносится много других - некоторые тенью безнадёжности, некоторые отблеском потусторонней справедливости,- заставляя гадать и переживать, каков будет финал. Смерть то выступает как бегство, то как искупление, но обычно закручивает сансару ещё туже, умножая страдания. «Смерть никого не спасает… После смерти просто исчезают» - мрачно замечает главная героиня. И сама она бежала не в смерть, но в мир смерти, выполняя роль кармического вестника, чтобы когда-то вернуться и сделать новую попытку разобраться со своей жизнью. Какой она будет? Вряд ли же смерть, после такого опыта? Или всё-таки?..