Советское кино (позднесталинский период)
С началом Великой Отечественной войны Советскому Союзу, конечно, стало на некоторое время до кинематографа. Но уже 1943-й отмечен в моей коллекции несколькими фильмами, причём такими, что и не подумаешь, что страна воюет.
Отчасти из-за тяжёлой ситуации в европейской части, отчасти потому что вообще было пора уже, вперёд выдвинулись азиатские студии. В Ташкенте вышли «Насреддин в Бухаре» (1943) и «Похождения Насреддина» (1947) по произведениям Леонида Соловьёва (кстати, я его уже упоминал в своём блоге). Оба - антисобственнические по духу, второй, более понравившийся мне, и вовсе есть лекция-притча про обобществление природных ресурсов. Правда, несколько наивные и не без неровностей в режиссуре. К примеру, в начале «Похождений» эпизод на дороге немного неясен - что там, в сущности, произошло? Такое впечатление, что не хватает фрагмента.
«Аршин мал алан» (1945) - свидетельство тому, что индийское кино, где «все танцуют и поют» ™, придумали, возможно, в Советском Союзе. Впрочем, культурное пространство-то смежное: Азербайджан, даром, что тюркоязычный, издревле находится в орбите Ирана, в свою очередь традиционно связанного с цивилизациями Индостана (например, иранские заимствования - нормальное дело в непальском обиходе, тот же «Масал»/«Машал»). В фильме замечательные актёры, комично напоминающие Чаплина и Бандераса, но особых достоинств за ним, пожалуй что, нет. По духу это подобие «Севильского цирюльника», но Узеиру Гаджибекову, автору оригинальной пьесы, пожалуй, не равняться с Бомарше. Идейное содержание… Ну, какое оно там могло быть в 1913 г.? Возможно, на тот момент это был безумный прогрессизм - желание увидеть партнёра в лицо перед заключением брака,- но явно показано, что более-менее строгим шариатский запрет является лишь для высших слоёв общества. В общем, воображения не поражает: интриги, по существу, нет, песенки однообразны и зачастую даже пошловаты (вот этот дуэт прислуги, как будто торг в публичном доме: «Деньги есть? Есть, есть!»). …Любопытно, однако, что фильм не был забыт народом: через несколько дней после просмотра я с удивлением опознал цитату в речи нашей копирайтерши.
Тоже этнический колорит, но географически противоположный, имеет «Мечта» (1943), впечатляющий очерк об одноимённом пансионате в предвоенной Польше. В «Мечте» ютятся люди, иные получше, иные похуже, но буржуазная среда, так или иначе, разворачивает их друг к другу худшей стороной, превращая даже благие помыслы в причины трагедий. Герои не проявляют настоящей воли в противоборстве несчастной судьбе, ибо в их положении это и бессмысленно. Тот, кто всё же предпринимает такое усилие, вырывается за рамки узкого мещанского быта, становясь на опасную тропу революции. …Похоже, мне нравится Ромм. (Любопытно, что фильм этот оказался у меня записан не полностью, так что я его воспринял, как вполне законченную, но - трагедию; а там, оказывается, ещё хэппи-энд есть.)
Социально-критическим, только в отношении дореволюционной России, является и фильм «Свадьба» (1944) по Чехову. Такая же мещанская среда, более благополучная, но столь же отвратная - и по заслугам безжалостно высмеянная. Апофеозом является уход «свадебного генерала» (флотского подполковника), сетующего на обиду «старому человеку» и «заслуженному офицеру». Знаете что? Не жалко! Поделом. Гордится участием в «сплошной цепи самых неслыханных преступлений и насилий», по выражению Ленина (ПСС, т. 22, с. 137); позволил племяннику втянуть себя в мероприятие, про которое, ведь, понимал, что это жульничество, соблазнившись вином и омарами; наклюкался, задолбал публику беспонтовыми речами и под конец нарушил конспирацию - и ещё обижается, что окружающие не восприняли его признание в обмане с восторгом? Бредёт и ещё на жалость пытается давить… Между прочим, такое разоблачение дутого генерала в разгар большой войны дорого стоит: это показатель, что советская культура не пала пред внутренним милитаризмом, как и перед нашествием извне.
Но, конечно, масса фильмов той поры изображали советскую военную героику. Один из известнейших - «Два бойца» (1943). Да, про войну - и вдруг почти что романтическая комедия. Очевидно, предчувствие победы было велико. Но… Мне этот фильм показался неким переломом в советской психике. Прежде народ духовно жил словно в сказке - тёмное прошлое, светлое будущее, необъятность горизонтов и всесилие человеческого разума. И вдруг такое испытание, подорвавшее мифологию о передовом европейском пролетариате (хотя ведь Ленин писал об «отсталой Европе» ещё тридцатью годами ранее!) и разом как-то отдалившее мечту о коммунизме. Это испытание дорого далось социалистическому проекту; я бы сказал, это величайшая заслуга Сталина, его старых соратников и выдвиженцев ⅩⅧ съезда, что капитализм не был реставрирован прямо тогда или сразу после войны. Ну, а величайший их провал в том, что они управились с ситуацией тактически, но упустили её стратегически, не предприняв полномасштабной идеологической модернизации не до войны, ни после. Но после, надо полагать, и они были слишком фрустрированы вместе со всем народом и не склонны к новым потрясениям.
Возвращаясь к самому фильму, хочу заметить, что это, возможно, первое изображение тролля, как он есть. Одессит Аркадий, правда, сам себя обзывает иначе - «дешёвкой», но он несомненный тролль и есть. И что любопытно, по-моему, он к концу фильма своей вины вовсе не искупает. Напротив: мистификацию девушки, будто бы в поддержку боевому товарищу, он явно устраивает из «любви к искусству», да и в будущем весьма вероятно, что она обернётся грандиозной подлянкой сведённой им парочке - когда ленинградская интеллигентка обнаружит, что «Саша с „Уралмаша“», при всех своих достоинствах, и близко не способен так утончённо выражаться, как в очаровавших её письмах.
Характер простой агитки носит «Страна родная» (1945). Но беда не в этом, беда в том, что снимавшие фильм армяне схалтурили: документальная хроника то вовсе не сопровождается желательным или даже необходимым текстом, то сопровождается обрывочными нелепыми фразами. Намного более профессиональным оказался американский фильм «Почему мы воюем. Битва за Россию» (1943), основанный во многом на тех же съёмках. Там, между прочим, замечательно, на картах показан ход Великой Отечественной войны. Но и клюква там есть: «Кто такие русские? …Может быть, это чеченцы, живущие по законам мафии гор?» и про торжественное празднование советским народом Рождества.
«Гусарская» стилистика опять всплывает в «Небесном тихоходе» (1946). Здесь видна попытка провести феминистскую тему, но не вполне удачная: девушки-лётчицы вынуждены доказывать свою профпригодность, но даже справившись с этим, всё равно остаются «подтанцовкой» для героев-мужчин. Ну и опять кольнуло глаз, как в «Горячих денёчках», оправдание табакокурения, а заодно и алкоголя. Типа, у военных стресс, им нужно? А между тем через двадцать лет алкоголь превратится к национальную беду, остановив рост продолжительности жизни.
«Подвиг разведчика» (1947) показывает войну ещё с одной стороны и в этом отношении весьма любопытен. Но, прямо скажу, смотрится немного смешно, возможно, из-за чрезмерной гламурности актёра на главной роли.
Всё, война закончилась, завершились пока что и её отголоски в моих обзорах. Далее идёт фильм про советских лоли - «Первоклассница» (1948) - в жанре, я бы сказал, дидактической повседневности. Сюжетно - практически «Адзуманга», только не про заканчивающих школу, а только её начинающих. Для современного человека - парадоксальное сочетание тоталитарной (в хорошем смысле, типа, всеохватывающей, целостной) утопии и «жести». Жесть - само по себе раздельнополое обучение, временно возрождённое войной вопреки общей социалистической тенденции. Жесть - письмо перьевыми ручками и какая-то немыслимая фетишизация этого занятия (какое счастье, что к моим школьным годам шариковые уже одолели, чтобы к нынешнему веку уступить место клавиатурам). Жесть - ритуально обязательные, но закономерно растрёпанные косички на головах бедных школьниц (у одной девочки там причёска нормальная, по современным понятиям,- пришедшей после болезни).
Наконец, «Кубанские казаки» (1950), которых Хрущёв клеймил за «лакировку» советской действительности. Ну, «лакировки» и сам Кукурузник чужд не был, а вот Сталин, похоже, фильм этот любил не только за буйство красок, веселье и продуктовое благолепие. Он смотрел и мотал на ус. Не думаю, конечно, что художественные фильмы были источником его знаний об экономике, но уверен, что эта картинка сельской ярмарки приходила ему на ум, когда он писал о колхозном секторе, «который нельзя назвать общенародным», в «Экономических вопросах социализма».