Про Сталина
Был у меня когда-то друг Дима. В чем-то был Дима хорош, в чем-то плох, но мне тогда нравился. Дима рос без отца, и из мужчин воспитывал его один дед. Именно дед научил Диму паять, водить красную «копейку» и до поры до времени терпеть бабское нытье, а когда терпение закончится - бить по столу кулаком и орать, чтоб дрожали стены. Дима любил эту дедову суровость и уважал его, хоть иногда и посмеивался над ним.
Однажды Дима рассказал мне, что его дед - сталинист и держит на полке портрет Сталина. Однако отношения у него со Сталиным непростые: как услышит дед в очередной раз про сталинские лагеря и расстрелы - так плюнет и повернет портрет лицом к стене, а как увидит репортаж о гей-параде - так скорее разворачивает обратно.
И вот однажды валяемся мы с Димой на диване и смотрим телевизор. Показывают что-то про бесчинства либералов: мне смешно, а Дима злится и серьезно так говорит: «Прав все-таки дед. Жаль, нет на них Сталина!» В этот момент я впервые в жизни по-настоящему обижаюсь на мужчину. Отворачиваюсь к стене и остаток вечера не хочу обниматься и разговаривать, а Дима никак не может понять, как можно дуться из-за Сталина.
…Потом был у меня новый друг, который любил повторять: «При Сталине такой хуйни не было», - но я всегда знала, что он шутит и не предлагает на самом деле расстреливать оппозиционеров, иностранцев, гомосексуалистов и распутных женщин. И хотя с ним я тоже порой дулась и отворачивалась к стенке, к Сталину это уже не имело никакого отношения.
Однажды Дима рассказал мне, что его дед - сталинист и держит на полке портрет Сталина. Однако отношения у него со Сталиным непростые: как услышит дед в очередной раз про сталинские лагеря и расстрелы - так плюнет и повернет портрет лицом к стене, а как увидит репортаж о гей-параде - так скорее разворачивает обратно.
И вот однажды валяемся мы с Димой на диване и смотрим телевизор. Показывают что-то про бесчинства либералов: мне смешно, а Дима злится и серьезно так говорит: «Прав все-таки дед. Жаль, нет на них Сталина!» В этот момент я впервые в жизни по-настоящему обижаюсь на мужчину. Отворачиваюсь к стене и остаток вечера не хочу обниматься и разговаривать, а Дима никак не может понять, как можно дуться из-за Сталина.
…Потом был у меня новый друг, который любил повторять: «При Сталине такой хуйни не было», - но я всегда знала, что он шутит и не предлагает на самом деле расстреливать оппозиционеров, иностранцев, гомосексуалистов и распутных женщин. И хотя с ним я тоже порой дулась и отворачивалась к стенке, к Сталину это уже не имело никакого отношения.