ПЕРЕЛОМ
В году девяносто седьмом мне самому довелось стать клиентом скорой. За год до этого всю страну активно призывали «голосовать сердцем». C сердцем у страны оказалось все в порядке, вот с мозгами не очень. Поэтому в свободное от дежурств время я подрабатывал, занимаясь ремонтами. Времена были веселые, неординарные выходки вечно пьяного президента радовали, но денег не хватало.
Закончив дежурство, в хорошем настроении - накануне дали зарплату - я поехал облагораживать потолки автотранспортного техникума. Смена выдалась удачной, вызовов было штук пятнадцать, и силы поработать руками еще оставались. Немного хотелось спать, но в двадцать семь - это не проблема. Было прекрасное, солнечное утро середины августа.
Кабинет, в котором мы с напарником работали, был высотой метра четыре, и что бы добраться до потолка, приходилось использовать козлы. Они представляли собой, две деревянных трапециевидных конструкции, сверху накрытых школьной доской. В то утро мы начинали клеить потолочную плитку и, чтобы первый ряд выложить ровно, решили натянуть веревку. Растащив трапеции в разные углы кабинета, мы забрались на них и приступили к работе. Стоять было неудобно, потому что брус, из которого эти трапеции были сколочены, имел в сечении всего каких-то сантиметров шесть. Попробуй-ка устоять на спичечном коробке. Что бы было ловчее, я облокотился о стену.
В принципе, лететь вниз надо было каких-то два метра. Можно было бы успеть подумать о чем-нибудь незначительном. Например, о залоговых аукционах, но вместо этого я, тупо, огласил округу матерным возгласом. Думать я начал потом, когда проломив своим седалищем брус, приземлился на пыльный пол. Стало, почему-то грустно. Сразу вспомнилось, что ночью спать пришлось урывками, а утром я не завтракал, лишь пил кофе. Еще подумалось о том, что через сутки мне опять на дежурство - интересно, с кем буду в смену? А потом, мои размышления прервал подскочивший напарник.
- Виталька, что? Ты как? - испуганно спрашивал он. - Поломался? Где болит?
Я лишь слабо отмахивался на его вопросы, досадуя на то, что он прервал плавный ход моих мыслей.
- Может скорую вызвать? - предложил напарник.
Это вернуло меня в реальность.
- Нет. Никакой скорой, - я попытался самостоятельно встать, чтобы показать, что я в порядке. Удалось мне это не очень хорошо.
- Да давай вызовем, - он помог мне добраться до стула
- Не надо. Не наш район. Не хочу, - сидеть прямо я не мог, и пришлось устраиваться, привалившись к стене.
Я старался не двигаться, страшно ныл левый бок, и боль все время усиливалась. Палец на руке изогнулся под неправильным углом и опух. Голова неспешно кружилась. После десяти минут вялых размышлений, я понял, что без скорой все-таки не обойтись.
- Вызывай, - сказал я напарнику.
Врач центральной подстанции осмотрела меня без особого интереса. Я чувствовал неловкость, за то, что побеспокоил коллег. Стараясь загладить вину, старательно описал свое падение и коротко свои жалобы. О том, что работаю на скорой говорить не стал.
- Бок вы ушибли, - сказала она, разглядывая меня с расстояния метра, - А палец просто выбили. Ладно, поехали в травмпункт, пусть снимок сделают.
Я оперся на плечо напарника, и мы заковыляли к выходу. Моя походка напоминала походку проститутки после юбилейного сотого клиента, поэтому фельдшер, немного полюбовавшись на это, подхватил меня с другой стороны. В машине, врач, узнав, что придется ехать в другой район, так как я жил в Октябрьском, скорчила недовольную мину. Пришлось признаться, что тоже работаю на скорой. Это вызвало некоторый интерес.
- Вы зарплату получили? - спросила она.
- Да, вчера, - пытаясь улыбнуться, ответил я.
- Наверное, нам сегодня давать будут, - обрадовалась врач.
В травмпункте, по обычаю, было много народу. Проникнувшись ко мне доверием, фельдшер выделил мне один костыль, и я, как Джон Сильвер, запрыгал за врачом. У дверей кабинета она усадила меня на кресло, отдала травматологу «сопроводиловку» и, забрав свой инвентарь, удалилась. Травматолог, молодой парень, заморачиваться осмотром, тоже не стал. Сказав, что это пустяки, вправил вывихнутый палец и отправил делать рентген.
Расстояние в десять метров до дверей рентгенолога было суровым испытанием. Передвигаться самостоятельно я не мог, а держаться за стену не получалось - мешали сидящие жертвы несчастных случаев. На мое счастье, в коридоре меня поджидал отец, приехавший после звонка напарника. Он помог мне дойти. Травматолог, глянув на полученный снимок, сказал, что все в «ажуре». Позже, сидя в отцовской «Субаре», я пришел к выводу, что что-то здесь не ладно, и попросил его отвести меня на подстанцию, к нашим светилам.
На станции все были в разъездах. Я покурил на лавочке, погрустил и поковылял в санитарскую, подождать кого-нибудь из врачей не особо светясь. Там меня сморил сон.
Отец разбудил меня, через пару часов, когда вернулся за мной. Он зашел в сопровождении Вали, моей первой супруги, с кем я к тому моменту уже расстался. Я попытался встать, но у меня все поплыло перед глазами. Валентина, встревоженная моим бледным видом, принесла тонометр. Я пытался отшутиться, уверял, что все в порядке, и уже ничего не болит. Она измерила давление, которое оказалось низким, сказала, что похоже на перелом и пошла, звать врача с линейной бригады, потому что сама была педиатром.
На зов нарисовался Артем. Росту в нем было метр девяносто с хвостиком, дури тоже хватало. Желая, удостоверится в переломе, он сжал мой таз своими ручищами, и если там и не было перелома, то он легко исправил это недоразумение.
- Сссууука, - пропел я ему благодарность, после чего подхваченный Артемом был доставлен в машину, которая повезла меня в стационар.
Там знакомый по институту и, естественно, работе травматолог, загнал мне в пузо иглу, нацедил крови из малого таза и поставил диагноз «перелом подвздошной кости». За сим, на каталке меня подняли в отделение. По старой, доброй традиции стационаров, определили на первую ночь в коридоре, а следующим утром, я наслаждался койкой у открытого окна в палате на шесть человек. Лежа в позе лягушки, я читал книжки и ожидал гуманитарную помощь от коллег в виде новеньких костылей. Они мне были нужны позарез, потому что размеры мочевого пузыря не безграничны, а ходить на утку, как любой уважающий себя мужик, я не собирался.
Через пять дней, поддавшись мои на уговоры, за пачку писчей бумаги меня отпустили домой, где я полтора месяца сибаритствовал. Принимал коллег, когда они приходили с пивом и смотрел телевизор. К началу октября вернул старшему фельдшеру, любезно предоставленные костыли и приступил к работе.
Я дано уже не работаю на скорой. Но каждый раз, когда навстречу летит бело-красная машина, на меня наваливается легкая грусть. Если скорая едет сзади, я перестраиваюсь, уступая ей дорогу. А когда моя нынешняя жена, не имеющая к медицине никакого отношения, спрашивает: «Скучаешь?» и кивает в сторону кареты скорой помощи, я, не моргнув глазом, вру, что нет.
Как же можно не скучать, по молодости и бесшабашности? Но вызывать скорую, я все же не буду, потому что знаю, какая это адская работа. И напрягать, пусть и бывших, коллег мне не хочется.
Закончив дежурство, в хорошем настроении - накануне дали зарплату - я поехал облагораживать потолки автотранспортного техникума. Смена выдалась удачной, вызовов было штук пятнадцать, и силы поработать руками еще оставались. Немного хотелось спать, но в двадцать семь - это не проблема. Было прекрасное, солнечное утро середины августа.
Кабинет, в котором мы с напарником работали, был высотой метра четыре, и что бы добраться до потолка, приходилось использовать козлы. Они представляли собой, две деревянных трапециевидных конструкции, сверху накрытых школьной доской. В то утро мы начинали клеить потолочную плитку и, чтобы первый ряд выложить ровно, решили натянуть веревку. Растащив трапеции в разные углы кабинета, мы забрались на них и приступили к работе. Стоять было неудобно, потому что брус, из которого эти трапеции были сколочены, имел в сечении всего каких-то сантиметров шесть. Попробуй-ка устоять на спичечном коробке. Что бы было ловчее, я облокотился о стену.
В принципе, лететь вниз надо было каких-то два метра. Можно было бы успеть подумать о чем-нибудь незначительном. Например, о залоговых аукционах, но вместо этого я, тупо, огласил округу матерным возгласом. Думать я начал потом, когда проломив своим седалищем брус, приземлился на пыльный пол. Стало, почему-то грустно. Сразу вспомнилось, что ночью спать пришлось урывками, а утром я не завтракал, лишь пил кофе. Еще подумалось о том, что через сутки мне опять на дежурство - интересно, с кем буду в смену? А потом, мои размышления прервал подскочивший напарник.
- Виталька, что? Ты как? - испуганно спрашивал он. - Поломался? Где болит?
Я лишь слабо отмахивался на его вопросы, досадуя на то, что он прервал плавный ход моих мыслей.
- Может скорую вызвать? - предложил напарник.
Это вернуло меня в реальность.
- Нет. Никакой скорой, - я попытался самостоятельно встать, чтобы показать, что я в порядке. Удалось мне это не очень хорошо.
- Да давай вызовем, - он помог мне добраться до стула
- Не надо. Не наш район. Не хочу, - сидеть прямо я не мог, и пришлось устраиваться, привалившись к стене.
Я старался не двигаться, страшно ныл левый бок, и боль все время усиливалась. Палец на руке изогнулся под неправильным углом и опух. Голова неспешно кружилась. После десяти минут вялых размышлений, я понял, что без скорой все-таки не обойтись.
- Вызывай, - сказал я напарнику.
Врач центральной подстанции осмотрела меня без особого интереса. Я чувствовал неловкость, за то, что побеспокоил коллег. Стараясь загладить вину, старательно описал свое падение и коротко свои жалобы. О том, что работаю на скорой говорить не стал.
- Бок вы ушибли, - сказала она, разглядывая меня с расстояния метра, - А палец просто выбили. Ладно, поехали в травмпункт, пусть снимок сделают.
Я оперся на плечо напарника, и мы заковыляли к выходу. Моя походка напоминала походку проститутки после юбилейного сотого клиента, поэтому фельдшер, немного полюбовавшись на это, подхватил меня с другой стороны. В машине, врач, узнав, что придется ехать в другой район, так как я жил в Октябрьском, скорчила недовольную мину. Пришлось признаться, что тоже работаю на скорой. Это вызвало некоторый интерес.
- Вы зарплату получили? - спросила она.
- Да, вчера, - пытаясь улыбнуться, ответил я.
- Наверное, нам сегодня давать будут, - обрадовалась врач.
В травмпункте, по обычаю, было много народу. Проникнувшись ко мне доверием, фельдшер выделил мне один костыль, и я, как Джон Сильвер, запрыгал за врачом. У дверей кабинета она усадила меня на кресло, отдала травматологу «сопроводиловку» и, забрав свой инвентарь, удалилась. Травматолог, молодой парень, заморачиваться осмотром, тоже не стал. Сказав, что это пустяки, вправил вывихнутый палец и отправил делать рентген.
Расстояние в десять метров до дверей рентгенолога было суровым испытанием. Передвигаться самостоятельно я не мог, а держаться за стену не получалось - мешали сидящие жертвы несчастных случаев. На мое счастье, в коридоре меня поджидал отец, приехавший после звонка напарника. Он помог мне дойти. Травматолог, глянув на полученный снимок, сказал, что все в «ажуре». Позже, сидя в отцовской «Субаре», я пришел к выводу, что что-то здесь не ладно, и попросил его отвести меня на подстанцию, к нашим светилам.
На станции все были в разъездах. Я покурил на лавочке, погрустил и поковылял в санитарскую, подождать кого-нибудь из врачей не особо светясь. Там меня сморил сон.
Отец разбудил меня, через пару часов, когда вернулся за мной. Он зашел в сопровождении Вали, моей первой супруги, с кем я к тому моменту уже расстался. Я попытался встать, но у меня все поплыло перед глазами. Валентина, встревоженная моим бледным видом, принесла тонометр. Я пытался отшутиться, уверял, что все в порядке, и уже ничего не болит. Она измерила давление, которое оказалось низким, сказала, что похоже на перелом и пошла, звать врача с линейной бригады, потому что сама была педиатром.
На зов нарисовался Артем. Росту в нем было метр девяносто с хвостиком, дури тоже хватало. Желая, удостоверится в переломе, он сжал мой таз своими ручищами, и если там и не было перелома, то он легко исправил это недоразумение.
- Сссууука, - пропел я ему благодарность, после чего подхваченный Артемом был доставлен в машину, которая повезла меня в стационар.
Там знакомый по институту и, естественно, работе травматолог, загнал мне в пузо иглу, нацедил крови из малого таза и поставил диагноз «перелом подвздошной кости». За сим, на каталке меня подняли в отделение. По старой, доброй традиции стационаров, определили на первую ночь в коридоре, а следующим утром, я наслаждался койкой у открытого окна в палате на шесть человек. Лежа в позе лягушки, я читал книжки и ожидал гуманитарную помощь от коллег в виде новеньких костылей. Они мне были нужны позарез, потому что размеры мочевого пузыря не безграничны, а ходить на утку, как любой уважающий себя мужик, я не собирался.
Через пять дней, поддавшись мои на уговоры, за пачку писчей бумаги меня отпустили домой, где я полтора месяца сибаритствовал. Принимал коллег, когда они приходили с пивом и смотрел телевизор. К началу октября вернул старшему фельдшеру, любезно предоставленные костыли и приступил к работе.
Я дано уже не работаю на скорой. Но каждый раз, когда навстречу летит бело-красная машина, на меня наваливается легкая грусть. Если скорая едет сзади, я перестраиваюсь, уступая ей дорогу. А когда моя нынешняя жена, не имеющая к медицине никакого отношения, спрашивает: «Скучаешь?» и кивает в сторону кареты скорой помощи, я, не моргнув глазом, вру, что нет.
Как же можно не скучать, по молодости и бесшабашности? Но вызывать скорую, я все же не буду, потому что знаю, какая это адская работа. И напрягать, пусть и бывших, коллег мне не хочется.