Про попытку бунта в 41-м Селенгинском полку. Почта, телеграф и бомбы под кроватью
Благодаря сразу принятым весьма энергичным и решительным мерам, попытка к бунту была подавлена в несколько минут”
В сборнике “Революция 1905-1907 гг. на Украине” (Государственное издательство политической литературы УССР, Киев, 1955, том 2, часть вторая) опубликованы выдержки из обвинительного акта Киевского военно-окружного суда по делу о восстании солдат 41-го Селенгинского пехотного полка :
“ … по прочтении молитвы, но до команды “накройся” перед серединой строя 11-й роты внезапно выбежал вольноопределяющийся Михаил Шевченко и, крикнув : “Товарищи, к оружию!”, произвел выстрел из имевшейся у него в руках винтовки. Крик Шевченко подхватило несколько голосов, и некоторые люди стали выбегать из строя в разные стороны. Прибывший к роте вслед за выстрелом Шевченко подпоручик Бардолим кинулся к последнему с целью схватить его, но Шевченко, прицелившись в подпоручика из винтовки, остановил его возгласом : “Поручик, шаг назад!”. Выбежавший вслед за тем на линейку командир 11-й роты капитан Пазюрич бросился к Шевченко, но последний, прицелившись в капитана, выстрелил, дав при этом промах. Тогда капитан Пазюрич произвел в свою очередь два выстрела из револьвера в Шевченко, но промахнулся также. После этого Шевченко бросился бежать, но схвачен был догнавшим его подпоручиком Бардолимом и подоспевшими к последнему нижними чинами и арестован. Тогда же вольноопределяющийся Шевченко заявил, что у него в бараке под кроватью находятся три бомбы, каковое обстоятельство и подтвердилось произведенным затем в помещении Шевченко обыском.”
В общем и целом все ясно. Довольно неудачная и нелепая попытка поднять бунт. Не совсем ясен вопрос с “тяжело ранеными нижними чинами полка”. В выдержках из обвинительного акта о них не упоминается, в газете “Киевлянин” тоже пока не нашел никаких сведений. Разве что в “Киевлянине” № 159, в заметке “Полковой праздник 41-го пех. Селенгинского полка” от 10 июня 1907 года есть такое упоминание : “ В 1905 году Селенгинскомй полку пришлось в числе других воинских частей вынести тяжесть охранной службы. Из состава Селенгинского полка недавно, как известно, был убит рядовой Левин за честное исполнение своего служебного долга.” Однако идет ли тут речь о событиях 4 июня или о каком-то другом случае, мне пока установить не удалось.
Гораздо более интересными представляются планы заговорщиков. О них мы можем узнать из брошюры “З військових повстань 1907 р.” (“Из военных восстаний 1907 г.”) авторства участника событий И.Здоровца (Харьков, 1930, издательство “Шляхи Революції”). Автор сам был нижним чином Селенгинского полка, в день мятежа участвовал в тайном собрании в Голосеевском лесу с делегатами от революционных организаций из других частей, а также гражданскими агитаторами - студентами “Антоном” и “Денисом”. Вот что он рассказывает о планах мятежников (даю сразу в переводу на русский, чтобы не растягивать пост) :
“… Настроение среди солдат было оптимистичное, высказывались за немедленное восстание. Это настроение, очевидно, передалось представителям комитета и последние предложили поднять восстание в тот же день, 3-го июня, в 9 часов вечера, на поверке, когда все солдаты будут на месте.
Саперы возражали, мотивируя тем, что в 9-м часу все офицеры в сборе и что их присутствие свяжет руки солдатам и что восстание из-за этого обречено на неудачу. Они предлагали перенести восстание на 12 час ночи, когда офицеры будут в палатках и с ними легче будет справиться. Большинство высказалось за предложение комитета. Инициативу восстания должен взять на себя Селенгиниский полк, лучше подготовленный.
План очертили такой : в девятом часу вечера, во время проверки выстрел из винтовки и слова “к оружию, товарищи”, послужат лозунгом к захвату винтовок и патронов. Потом, арестовав всех офицеров и фельдфебелей, Селенгинский полк выступит на помощь другим полкам.
Когда все семь полков, стоящих в окрестностях Киева, восстанут, они двинутся на Киев, освободят политических из тюрем, сажают туда офицеров, обезоруживают всех полицейских, захватывают охранку, телеграф и почту и вообще все правительственные учреждения. Арестовать генерал-губернатора Сухомлинова решили отрядить взвод солдат.
Захватив город, войско концентрируется на одной из площадей и избирает Революционный Комитет.”
Как видим, планы были более чем серьезные. Однако о них стало известно, начальство принимало контр-меры. Товарищей революционеров больше всего беспокоила верная присяге учебная команда полка, именно для нее предназначались бомбы :
“… Мы спустились на дно яра, поросшего кустарником. Зинченко сделал рукой круг в воздухе, шепотом сказал : “Тут закопаны четыре бомбы специально предназначенные для учебной команды”.
И далее : “Шевченко я застал в палатке, там был и Зинченко. Последний сразу же заговорил про бомбы и вытащил из-под кровати небольшой фанерный ящичек, передал его мне, сначала вынув оттуда одну бомбу, похожую на небольшую консервную банку, вроде цилиндра, около 4-5 вершков в высоту и около 2-х вершков диаметром. Шевченко поручил мне передать бомбы в Курский полк. Я завернул ящичек в тряпицу, пошел в соседний полк и передал одному из участников совета Домашевскому. Две бомбы он должен был отнести в Ровенский полк. …
… Оставался нерешенным вопрос, что делать с учебной командой. Она в целом являлась надежной опорой в руках офицеров, ее первой бросят на подавление восстания. Трое из нас - Шевченко, Зинченко и я - высказались за то, что учебную команду нужно терроризировать бомбой в тот момент, когда она бросится усмирять. Однако четверо возражали, мотивируя тем, что лучше обойтись без крови, что бомбы в учебной команде могут вызвать недовольство солдат и общественное мнение будет против этого.
Мы возражали, указывая, що оставляя учебную команду, мы развязываем врагу руки. Спорить и доказывать было некогда и мы согласились…”
В сборнике “Революция 1905-1907 гг. на Украине” (Государственное издательство политической литературы УССР, Киев, 1955, том 2, часть вторая) опубликованы выдержки из обвинительного акта Киевского военно-окружного суда по делу о восстании солдат 41-го Селенгинского пехотного полка :
“ … по прочтении молитвы, но до команды “накройся” перед серединой строя 11-й роты внезапно выбежал вольноопределяющийся Михаил Шевченко и, крикнув : “Товарищи, к оружию!”, произвел выстрел из имевшейся у него в руках винтовки. Крик Шевченко подхватило несколько голосов, и некоторые люди стали выбегать из строя в разные стороны. Прибывший к роте вслед за выстрелом Шевченко подпоручик Бардолим кинулся к последнему с целью схватить его, но Шевченко, прицелившись в подпоручика из винтовки, остановил его возгласом : “Поручик, шаг назад!”. Выбежавший вслед за тем на линейку командир 11-й роты капитан Пазюрич бросился к Шевченко, но последний, прицелившись в капитана, выстрелил, дав при этом промах. Тогда капитан Пазюрич произвел в свою очередь два выстрела из револьвера в Шевченко, но промахнулся также. После этого Шевченко бросился бежать, но схвачен был догнавшим его подпоручиком Бардолимом и подоспевшими к последнему нижними чинами и арестован. Тогда же вольноопределяющийся Шевченко заявил, что у него в бараке под кроватью находятся три бомбы, каковое обстоятельство и подтвердилось произведенным затем в помещении Шевченко обыском.”
В общем и целом все ясно. Довольно неудачная и нелепая попытка поднять бунт. Не совсем ясен вопрос с “тяжело ранеными нижними чинами полка”. В выдержках из обвинительного акта о них не упоминается, в газете “Киевлянин” тоже пока не нашел никаких сведений. Разве что в “Киевлянине” № 159, в заметке “Полковой праздник 41-го пех. Селенгинского полка” от 10 июня 1907 года есть такое упоминание : “ В 1905 году Селенгинскомй полку пришлось в числе других воинских частей вынести тяжесть охранной службы. Из состава Селенгинского полка недавно, как известно, был убит рядовой Левин за честное исполнение своего служебного долга.” Однако идет ли тут речь о событиях 4 июня или о каком-то другом случае, мне пока установить не удалось.
Гораздо более интересными представляются планы заговорщиков. О них мы можем узнать из брошюры “З військових повстань 1907 р.” (“Из военных восстаний 1907 г.”) авторства участника событий И.Здоровца (Харьков, 1930, издательство “Шляхи Революції”). Автор сам был нижним чином Селенгинского полка, в день мятежа участвовал в тайном собрании в Голосеевском лесу с делегатами от революционных организаций из других частей, а также гражданскими агитаторами - студентами “Антоном” и “Денисом”. Вот что он рассказывает о планах мятежников (даю сразу в переводу на русский, чтобы не растягивать пост) :
“… Настроение среди солдат было оптимистичное, высказывались за немедленное восстание. Это настроение, очевидно, передалось представителям комитета и последние предложили поднять восстание в тот же день, 3-го июня, в 9 часов вечера, на поверке, когда все солдаты будут на месте.
Саперы возражали, мотивируя тем, что в 9-м часу все офицеры в сборе и что их присутствие свяжет руки солдатам и что восстание из-за этого обречено на неудачу. Они предлагали перенести восстание на 12 час ночи, когда офицеры будут в палатках и с ними легче будет справиться. Большинство высказалось за предложение комитета. Инициативу восстания должен взять на себя Селенгиниский полк, лучше подготовленный.
План очертили такой : в девятом часу вечера, во время проверки выстрел из винтовки и слова “к оружию, товарищи”, послужат лозунгом к захвату винтовок и патронов. Потом, арестовав всех офицеров и фельдфебелей, Селенгинский полк выступит на помощь другим полкам.
Когда все семь полков, стоящих в окрестностях Киева, восстанут, они двинутся на Киев, освободят политических из тюрем, сажают туда офицеров, обезоруживают всех полицейских, захватывают охранку, телеграф и почту и вообще все правительственные учреждения. Арестовать генерал-губернатора Сухомлинова решили отрядить взвод солдат.
Захватив город, войско концентрируется на одной из площадей и избирает Революционный Комитет.”
Как видим, планы были более чем серьезные. Однако о них стало известно, начальство принимало контр-меры. Товарищей революционеров больше всего беспокоила верная присяге учебная команда полка, именно для нее предназначались бомбы :
“… Мы спустились на дно яра, поросшего кустарником. Зинченко сделал рукой круг в воздухе, шепотом сказал : “Тут закопаны четыре бомбы специально предназначенные для учебной команды”.
И далее : “Шевченко я застал в палатке, там был и Зинченко. Последний сразу же заговорил про бомбы и вытащил из-под кровати небольшой фанерный ящичек, передал его мне, сначала вынув оттуда одну бомбу, похожую на небольшую консервную банку, вроде цилиндра, около 4-5 вершков в высоту и около 2-х вершков диаметром. Шевченко поручил мне передать бомбы в Курский полк. Я завернул ящичек в тряпицу, пошел в соседний полк и передал одному из участников совета Домашевскому. Две бомбы он должен был отнести в Ровенский полк. …
… Оставался нерешенным вопрос, что делать с учебной командой. Она в целом являлась надежной опорой в руках офицеров, ее первой бросят на подавление восстания. Трое из нас - Шевченко, Зинченко и я - высказались за то, что учебную команду нужно терроризировать бомбой в тот момент, когда она бросится усмирять. Однако четверо возражали, мотивируя тем, что лучше обойтись без крови, что бомбы в учебной команде могут вызвать недовольство солдат и общественное мнение будет против этого.
Мы возражали, указывая, що оставляя учебную команду, мы развязываем врагу руки. Спорить и доказывать было некогда и мы согласились…”