Владка Мид "По обе стороны стены"
продолжение.
предыдущие посты: http://toh_kee_tay.livejournal.com/tag/vladka%20meed
Нелегальные квартиры
С расширением нашей деятельности возросла потребность в нелегальных квартирах. Связные постоянно искали подходящие помещения. В первую очередь жилье выделялось тем, у кого была еврейская внешность. Для совещаний и переговоров мы собирались на квартирах тех из наших товарищей, у кого была арийская внешность, и для кого принимать гостей было нормальным обычным делом.
На Сенаторской 9 в небольшой комнате на четвертом этаже жил Генрик Фишгрунд (*** Сало (Саломон) «Генрик» Фишгрунд - член Бунда с каких-то еще революционных годов, ему ко времени нашего рассказа уже лет 50. ***) Бундовцы собирались там еще до восстания Варшавского гетто. Именно там я впервые встретила Абрашу Блюма (*** см. тут http://toh-kee-tay.livejournal.com/612099.html и тут http://toh-kee-tay.livejournal.com/612864.html ***) и Берека Шнайдмила, представителя центрального комитета в гетто и командира одного из вооруженных отрядов во время восстания, а так же других лидеров подполья, таких как Самсонович, Мускат и Леон Фейнер (*** Леон Фейнер - настоящее имя Миколая Березовского, во множестве упоминаемого в этой книге связного с польским подпольем; кто такой Мускат, не знаю; о Самсоновиче см. ниже в этой главе. ***) Сюда приходили курьеры, чтобы забрать деньги, фальшивые документы и «нелегальную» литературу, полученную от польского подполья для раздачи евреям, проживавшим в городе нелегально и пытавшимся выдать себя за поляков.
То и дело из предосторожности мы собирались где-нибудь еще. Какое-то время я встречалась с Миколаем (*** с Леоном Фейнером ***) в доме у Муската, заходила через день - отчитаться о проделанной работе и получить новые инструкции. Но польская домохозяйка Муската начала подозрительно относиться к моим частым визитам, и их количество пришлось сократить. Да и ездить так часто на трамвае в Жолибож было опасно, так как в трамваях постоянно проводились полицейские облавы.
После этого встречи с Миколаем проходили по адресу Журавя 24, где жили Самсонович и полячка Васовская. Квартирная хозяйка, смелая женщина, подпольщица, разрешала нам проводить у нее дома совещания, сотрудничала с организациями помощи евреям. Ее дом был местом встреч различных польских и еврейских подпольных движений, и поэтому доступ в него был ограничен: только ограниченное число связных могли приходить в назначенное время, и только по крайней необходимости. Некоторые наши «нелегальные» доументы хранились там спрятанные под половицами, а потайная ниша использовалась как сейф для денег, прибывших для нас из Лондона и других мест.
(*** лирическое отступление - Тетя Нюся
Рассказывает Аполония Старжец, Варшава.
Тетя Нюся
Евгения Васовская-Лещинская
Я пережила Холокост в Варшаве. Одним близким человеком в годы войны была для меня Тетя Нюся. Что я могу сказать о ней? Тетя Нюся спасла моего двоюродного брата. Его звали Игнасий Самсонович, он был член Бунда и находился в гетто в то же время, что и мы. У него была жена-учительница и сын, он бежал в Варшаву из гетто в Пётркуве. И там я впервые с ним встретилась. Я слышала он нем раньше, так как у нас было много двоюродных с отцовской стороны в Пётркуве и Честохова. Жену его, красавицу, и чудесного двенадцатилетнего сына убили во время облавы в Пётркуве. И он был ужасно подавлен. Его пришлось вытащить из гетто. Поскольку он был выскопоставленной фигурой в Бунде, его товарищи силой вытащили его из гетто и поселили на улице Журавя 24. Там никого не разрешалось прятать, потому что это была явка Жеготы (*** о Жеготе подробно: http://toh-kee-tay.livejournal.com/321196.html ***).
Тетя Нюся жила в той квартире с довоенных времен. Она не была еврейкой. Ее звали Евгения Васовская-Лещинская. Васовская ее девичья фамилия. Она была редактором, и у нее была рекламное агенство. Она была членом Демократического Союза и активистом Красного Креста до войны. Она была не замужем, хотя была намного старше меня. Общественый деятель. В квартиру было два входа - передний вход из коридора и задний, с черной лестницы. Она предоставила свою квартиру Жеготе, и будновцы собирались там. Из соображений безопасности там не разрешалось прятать людей. Но Самсоновича привели туда и он там остался. Она заботилась о нем. Она прятала его там до конца войны и в конце концов вышла за него замуж.
Он сменил фамилию на Лещинский, так как она была в замужестве Лещинская (*** т.е. получается, во-первых, она была вдова, во-вторых, они с Самсоновичем поженились еще при немцах и фамилию он сменил в целях конспирации? ***). Она умерла 28 мая 1987 года. Мы были очень близки и по сей день я ухаживаю за ее могилой. Она была постоянным гостем в нашем доме, прекрасный человек. Тот дом на Журавя не был разрушен во время Варшавского восстания. Бартошевский (*** о Бартошевском см. выше по ссылке на рассказ о Жеготе. ***) открыл на нем мемориальную доску, и люди смотрели из окон и говорили, что понятия не имели, что там была явка. Нам с сестрой удалось наконец сделать так, чтобы ей была присвоена медаль Праведника Народов Мира.
отсюда: http://www.centropa.org/photo/eugenia-wasowska
могила на Воинском кладбище Повонзки в Варшаве
конец лирического отступления ***)
Квартира на Журавя 24 служила нам вплоть до начала восстания в «Арийской» Варшаве, которое произошло примерно через год после восстания Варшавского гетто. После этого мы собирались в квартире на Лешно 18.
Эту квартиру превратили в укрытие для Циви Любеткин, Антека (*** Ицхака Цукермана ***) и Марека Эдельмана, выживших командиров бойцов гетто.
(*** лирическое отступление - Годы спустя.
Антек и Цивя вместе на какой-то встрече:
Чудесный Марек Эдельман с сигаретой.
***)
Эта квартира служила также координационым центром для выживших бойцов гетто, еврейских партизанских групп и боевых организаций из различных польских концлагерей. Позже там жили Бернард Голдшейн (*** один из основателей еврейской боевой организации, позже участник варшавского восстания ***) и Ривка Розенштейн. Там же иногда встречались и связные.
продолжение следует.
предыдущие посты: http://toh_kee_tay.livejournal.com/tag/vladka%20meed
Нелегальные квартиры
С расширением нашей деятельности возросла потребность в нелегальных квартирах. Связные постоянно искали подходящие помещения. В первую очередь жилье выделялось тем, у кого была еврейская внешность. Для совещаний и переговоров мы собирались на квартирах тех из наших товарищей, у кого была арийская внешность, и для кого принимать гостей было нормальным обычным делом.
На Сенаторской 9 в небольшой комнате на четвертом этаже жил Генрик Фишгрунд (*** Сало (Саломон) «Генрик» Фишгрунд - член Бунда с каких-то еще революционных годов, ему ко времени нашего рассказа уже лет 50. ***) Бундовцы собирались там еще до восстания Варшавского гетто. Именно там я впервые встретила Абрашу Блюма (*** см. тут http://toh-kee-tay.livejournal.com/612099.html и тут http://toh-kee-tay.livejournal.com/612864.html ***) и Берека Шнайдмила, представителя центрального комитета в гетто и командира одного из вооруженных отрядов во время восстания, а так же других лидеров подполья, таких как Самсонович, Мускат и Леон Фейнер (*** Леон Фейнер - настоящее имя Миколая Березовского, во множестве упоминаемого в этой книге связного с польским подпольем; кто такой Мускат, не знаю; о Самсоновиче см. ниже в этой главе. ***) Сюда приходили курьеры, чтобы забрать деньги, фальшивые документы и «нелегальную» литературу, полученную от польского подполья для раздачи евреям, проживавшим в городе нелегально и пытавшимся выдать себя за поляков.
То и дело из предосторожности мы собирались где-нибудь еще. Какое-то время я встречалась с Миколаем (*** с Леоном Фейнером ***) в доме у Муската, заходила через день - отчитаться о проделанной работе и получить новые инструкции. Но польская домохозяйка Муската начала подозрительно относиться к моим частым визитам, и их количество пришлось сократить. Да и ездить так часто на трамвае в Жолибож было опасно, так как в трамваях постоянно проводились полицейские облавы.
После этого встречи с Миколаем проходили по адресу Журавя 24, где жили Самсонович и полячка Васовская. Квартирная хозяйка, смелая женщина, подпольщица, разрешала нам проводить у нее дома совещания, сотрудничала с организациями помощи евреям. Ее дом был местом встреч различных польских и еврейских подпольных движений, и поэтому доступ в него был ограничен: только ограниченное число связных могли приходить в назначенное время, и только по крайней необходимости. Некоторые наши «нелегальные» доументы хранились там спрятанные под половицами, а потайная ниша использовалась как сейф для денег, прибывших для нас из Лондона и других мест.
(*** лирическое отступление - Тетя Нюся
Рассказывает Аполония Старжец, Варшава.
Тетя Нюся
Евгения Васовская-Лещинская
Я пережила Холокост в Варшаве. Одним близким человеком в годы войны была для меня Тетя Нюся. Что я могу сказать о ней? Тетя Нюся спасла моего двоюродного брата. Его звали Игнасий Самсонович, он был член Бунда и находился в гетто в то же время, что и мы. У него была жена-учительница и сын, он бежал в Варшаву из гетто в Пётркуве. И там я впервые с ним встретилась. Я слышала он нем раньше, так как у нас было много двоюродных с отцовской стороны в Пётркуве и Честохова. Жену его, красавицу, и чудесного двенадцатилетнего сына убили во время облавы в Пётркуве. И он был ужасно подавлен. Его пришлось вытащить из гетто. Поскольку он был выскопоставленной фигурой в Бунде, его товарищи силой вытащили его из гетто и поселили на улице Журавя 24. Там никого не разрешалось прятать, потому что это была явка Жеготы (*** о Жеготе подробно: http://toh-kee-tay.livejournal.com/321196.html ***).
Тетя Нюся жила в той квартире с довоенных времен. Она не была еврейкой. Ее звали Евгения Васовская-Лещинская. Васовская ее девичья фамилия. Она была редактором, и у нее была рекламное агенство. Она была членом Демократического Союза и активистом Красного Креста до войны. Она была не замужем, хотя была намного старше меня. Общественый деятель. В квартиру было два входа - передний вход из коридора и задний, с черной лестницы. Она предоставила свою квартиру Жеготе, и будновцы собирались там. Из соображений безопасности там не разрешалось прятать людей. Но Самсоновича привели туда и он там остался. Она заботилась о нем. Она прятала его там до конца войны и в конце концов вышла за него замуж.
Он сменил фамилию на Лещинский, так как она была в замужестве Лещинская (*** т.е. получается, во-первых, она была вдова, во-вторых, они с Самсоновичем поженились еще при немцах и фамилию он сменил в целях конспирации? ***). Она умерла 28 мая 1987 года. Мы были очень близки и по сей день я ухаживаю за ее могилой. Она была постоянным гостем в нашем доме, прекрасный человек. Тот дом на Журавя не был разрушен во время Варшавского восстания. Бартошевский (*** о Бартошевском см. выше по ссылке на рассказ о Жеготе. ***) открыл на нем мемориальную доску, и люди смотрели из окон и говорили, что понятия не имели, что там была явка. Нам с сестрой удалось наконец сделать так, чтобы ей была присвоена медаль Праведника Народов Мира.
отсюда: http://www.centropa.org/photo/eugenia-wasowska
могила на Воинском кладбище Повонзки в Варшаве
конец лирического отступления ***)
Квартира на Журавя 24 служила нам вплоть до начала восстания в «Арийской» Варшаве, которое произошло примерно через год после восстания Варшавского гетто. После этого мы собирались в квартире на Лешно 18.
Эту квартиру превратили в укрытие для Циви Любеткин, Антека (*** Ицхака Цукермана ***) и Марека Эдельмана, выживших командиров бойцов гетто.
(*** лирическое отступление - Годы спустя.
Антек и Цивя вместе на какой-то встрече:
Чудесный Марек Эдельман с сигаретой.
***)
Эта квартира служила также координационым центром для выживших бойцов гетто, еврейских партизанских групп и боевых организаций из различных польских концлагерей. Позже там жили Бернард Голдшейн (*** один из основателей еврейской боевой организации, позже участник варшавского восстания ***) и Ривка Розенштейн. Там же иногда встречались и связные.
продолжение следует.