"Дагеротип побивает меня немилосердно". Джон Рёскин о фотографии
В дополнение к недавнему посту про рисунки Рёскина.
"Мне довольно повезло: напросился в гости один бедняга, француз, и с какой тоской он говорил о красивых дагерротипах дворцов, о тех самых, которые я пытался изобразить, и спору нет, дагерротипы этих зданий, полученные посредством солнечного света, вещицы, ничего не скажешь, славные. Заполучить их - почти то же самое, что заиметь сами дворцы: каждый камень, и каждая трещинка, и каждое пятнышко на камне - вот они, тут, и, разумеется, никаких ошибок в передаче пропорций. Это изобретение - благородно, что ни говори, и всяк сможет с ним работать, не надо обманываться, только пройти через ученическое лепетание, вот как я потратил четыре дня на болтовню, зато потом то, что я тщательно пытался изобразить, убив на эти потуги уйму времени, получилось в сверхсовершенном и безупречном виде за полминуты, и больше мучится нужды нет"
Письмо отцу, 7 октября 1845 г.
"Моим зарисовкам свойственна буквальная правдивость - слишком буквальная, быть может, как считает мой отец, но все же далеко не дагеротипическая - дагеротип побивает меня немилосердно. Я слился с дагеротипом, так как ничего лучше не бывало, и потому увожу из Флоренции воспоминания, драгоценные и при этом зафиксированные. Ничего не скажешь, самое громадное изобретение мы получили - по-моему, как раз вовремя. Что же до искусства, то мне бы хотелось, чтобы оно так и оставалось нераскрытым и неразгаданным и навсегда представлялось слишком трудным тому глазу, который согласен довольствоваться неким упрощенным толкованием"
Письмо У.Харрисону, 12 августа 1846 г.
"Позвольте мне заверить вас раз и навсегда в том, что фотография нимало не превосходит изящные искусства ни качествами, ни полезностью, потому, что по определению искусство есть "человеческий труд, руководимый человеческим намерением"*. И в этом намерении очевиден ум, осуществляющий выбор и выстраивающий распределение, что составляет существенную часть произведения; и еще: пока вы не воспримите его (это произведение), вы не воспримете никакого искусства; но с того момента, когда вы воспримете его правильно, вы воспримете также и то, что не заменит никакой механизм. К тому же, фотографии не дадут вам ничего сверх того, ради обретения чего вы приложили усилия. Им, конечно, цены нет, если нужно зарегистрировать известные действия, и данные фотографий большие мастера могут использовать в своих замыслах и произведениях; но ни в фотографических сценах, ни в фотографических изображениях вы не обнаружите никакой иной красоты, кроме красоты самих сфотографированных вещей, да и ту вы заметите, благодаря вашим собственным усилиям, благодаря полноте вашего внимания, но не благодаря фотографии. А стоит вам отдать должное собственному вашему вниманию, как вы сразу же утратите интерес к фотографиям пейзажей. Они не правдивы, хотя и представляются таковыми. Фотография - это всего лишь разоблаченная, лишенная образа природа. Если вы не находите того, что ищете в рисунках, сделанных людьми, то все же красоты в любой дорожной обочине куда больше, чем во всех тех бумажках, написанных солнцем, которые вы можете насобирать за всю вашу жизнь"
"Лекции об искусстве", 1870
Мы видим, как эволюционировало отношение Рёскина к фотографии за четверть века: от восторженного к пренебрежительному. Во многом, это можно объяснить тем, что сама фотография за это время перестала быть техническим чудом, и стала обыденностью, по крайней мере, для "продвинутых" людей в передовых странах (к каковым, несомненно, относился Рёскин и Великобритания, соответственно). Но есть и другой уровень: за это время изменилось восприятие искусства. До появления фотографии дотошное копирование реальности не считалось делом постыдным, недостойным художника. Да, спор между "идеалистами" и "натуралистами" шел еще со времен античности, но касался он, в основном таких вопросов, как: нужно ли изображать реальность такой, какая она есть, или надо убирать неприглядные и "непристойные" детали? следует ли художнику быть излишне "мелочным", или надо обобщать, сосредотачиваться на главном? нужно ли изображать "низменные" темы, и какое место должны они занимать в иерархии жанров (и нужна ли вообще эта иерархия)? Т.е., переводя в современные реалии, это спор между сторонниками и противниками фотошопа. Сам Рёскин, ратовал за "верность натуре", а его друзья-прерафаэлиты обвинялись в излишнем натурализме (той самой мелочности и изображению неприглядных вещей, по крайней мере, на раннем этапе) и не брезговали пользоваться фотографией.
Впрочем, очень многие из художников не брезговали ей пользоваться и в то время, и много позднее, вплоть до наших дней, но говорить об этом вслух считалось неприличным. Помню, каких-то 15 лет назад, на одной конференции, в которой я участвовал, возник вопрос: можно ли считать фотографию искусством? Конференция была по Павлу Флоренскому, он-то фотографию искусством не считал, как и его друг Фаворский.
Сам Рескин в конце второго фрагмента говорит, искусство должно оставаться "нераскрытым и неразгаданным" "Ушами не услышать, мозгами не понять", почему-то вспомнилось, а в третьем фрагменте нудно и путано объясняет, почему фотография не искусство.
Спустя какое-то "протокольное" воспроизведение натуры перестает считаться уделом художника, да и сам художник начинает мыслиться как художник с большой буквы "Х", а не просто как ремесленник. Появляется мнение, что рисовать с буквалистской точностью может любой дурак. На самом деле не любой: нужно много лет учится, да и после не у всех получается. Но достаточно ли этого умения, чтобы считаться не только Художником, но и просто добротным ремесленником?
*Интересно, почему фотография под это определение не подходит?
"Мне довольно повезло: напросился в гости один бедняга, француз, и с какой тоской он говорил о красивых дагерротипах дворцов, о тех самых, которые я пытался изобразить, и спору нет, дагерротипы этих зданий, полученные посредством солнечного света, вещицы, ничего не скажешь, славные. Заполучить их - почти то же самое, что заиметь сами дворцы: каждый камень, и каждая трещинка, и каждое пятнышко на камне - вот они, тут, и, разумеется, никаких ошибок в передаче пропорций. Это изобретение - благородно, что ни говори, и всяк сможет с ним работать, не надо обманываться, только пройти через ученическое лепетание, вот как я потратил четыре дня на болтовню, зато потом то, что я тщательно пытался изобразить, убив на эти потуги уйму времени, получилось в сверхсовершенном и безупречном виде за полминуты, и больше мучится нужды нет"
Письмо отцу, 7 октября 1845 г.
"Моим зарисовкам свойственна буквальная правдивость - слишком буквальная, быть может, как считает мой отец, но все же далеко не дагеротипическая - дагеротип побивает меня немилосердно. Я слился с дагеротипом, так как ничего лучше не бывало, и потому увожу из Флоренции воспоминания, драгоценные и при этом зафиксированные. Ничего не скажешь, самое громадное изобретение мы получили - по-моему, как раз вовремя. Что же до искусства, то мне бы хотелось, чтобы оно так и оставалось нераскрытым и неразгаданным и навсегда представлялось слишком трудным тому глазу, который согласен довольствоваться неким упрощенным толкованием"
Письмо У.Харрисону, 12 августа 1846 г.
"Позвольте мне заверить вас раз и навсегда в том, что фотография нимало не превосходит изящные искусства ни качествами, ни полезностью, потому, что по определению искусство есть "человеческий труд, руководимый человеческим намерением"*. И в этом намерении очевиден ум, осуществляющий выбор и выстраивающий распределение, что составляет существенную часть произведения; и еще: пока вы не воспримите его (это произведение), вы не воспримете никакого искусства; но с того момента, когда вы воспримете его правильно, вы воспримете также и то, что не заменит никакой механизм. К тому же, фотографии не дадут вам ничего сверх того, ради обретения чего вы приложили усилия. Им, конечно, цены нет, если нужно зарегистрировать известные действия, и данные фотографий большие мастера могут использовать в своих замыслах и произведениях; но ни в фотографических сценах, ни в фотографических изображениях вы не обнаружите никакой иной красоты, кроме красоты самих сфотографированных вещей, да и ту вы заметите, благодаря вашим собственным усилиям, благодаря полноте вашего внимания, но не благодаря фотографии. А стоит вам отдать должное собственному вашему вниманию, как вы сразу же утратите интерес к фотографиям пейзажей. Они не правдивы, хотя и представляются таковыми. Фотография - это всего лишь разоблаченная, лишенная образа природа. Если вы не находите того, что ищете в рисунках, сделанных людьми, то все же красоты в любой дорожной обочине куда больше, чем во всех тех бумажках, написанных солнцем, которые вы можете насобирать за всю вашу жизнь"
"Лекции об искусстве", 1870
Мы видим, как эволюционировало отношение Рёскина к фотографии за четверть века: от восторженного к пренебрежительному. Во многом, это можно объяснить тем, что сама фотография за это время перестала быть техническим чудом, и стала обыденностью, по крайней мере, для "продвинутых" людей в передовых странах (к каковым, несомненно, относился Рёскин и Великобритания, соответственно). Но есть и другой уровень: за это время изменилось восприятие искусства. До появления фотографии дотошное копирование реальности не считалось делом постыдным, недостойным художника. Да, спор между "идеалистами" и "натуралистами" шел еще со времен античности, но касался он, в основном таких вопросов, как: нужно ли изображать реальность такой, какая она есть, или надо убирать неприглядные и "непристойные" детали? следует ли художнику быть излишне "мелочным", или надо обобщать, сосредотачиваться на главном? нужно ли изображать "низменные" темы, и какое место должны они занимать в иерархии жанров (и нужна ли вообще эта иерархия)? Т.е., переводя в современные реалии, это спор между сторонниками и противниками фотошопа. Сам Рёскин, ратовал за "верность натуре", а его друзья-прерафаэлиты обвинялись в излишнем натурализме (той самой мелочности и изображению неприглядных вещей, по крайней мере, на раннем этапе) и не брезговали пользоваться фотографией.
Впрочем, очень многие из художников не брезговали ей пользоваться и в то время, и много позднее, вплоть до наших дней, но говорить об этом вслух считалось неприличным. Помню, каких-то 15 лет назад, на одной конференции, в которой я участвовал, возник вопрос: можно ли считать фотографию искусством? Конференция была по Павлу Флоренскому, он-то фотографию искусством не считал, как и его друг Фаворский.
Сам Рескин в конце второго фрагмента говорит, искусство должно оставаться "нераскрытым и неразгаданным" "Ушами не услышать, мозгами не понять", почему-то вспомнилось, а в третьем фрагменте нудно и путано объясняет, почему фотография не искусство.
Спустя какое-то "протокольное" воспроизведение натуры перестает считаться уделом художника, да и сам художник начинает мыслиться как художник с большой буквы "Х", а не просто как ремесленник. Появляется мнение, что рисовать с буквалистской точностью может любой дурак. На самом деле не любой: нужно много лет учится, да и после не у всех получается. Но достаточно ли этого умения, чтобы считаться не только Художником, но и просто добротным ремесленником?
*Интересно, почему фотография под это определение не подходит?