7 января 1914 г. О привилегиях военных канцеляристов
Журнал "Разведчик" №2, 1914 г.
"Кто лучше?"
В одном из последних номеров «Офицерской Жизни» снова подымается надоевший и странный вопрос о том, кто лучше и достойнее в армии. Речь касается на этот раз пенсионнаго оклада. Автор горячо выступает в защиту строевых перед нестроевыми, предлагая сократить первым срок выслуги пенсии. Служба строевых офицеров, как говорит он, проходит «большую часть дня в казарме», они подвергаются «частым физическим лишениям», переживают много «рискованных и ответственных служебных положений», «развинчиваются уже с половины этого срока (25-летняго) и последние годы, собственно говоря, не служат, а кое-как «дотягивают номер».
То ли дело гг. нестроевые, «сидящие в канцелярии от 9 - 1 ч. дня, ведущие спокойный, регулярный образ жизни, безмятежно копошащиеся в бумагах!» Те «легко и незаметно выслуживают 25 лет и, сохранив энергию и здоровье, даже не думают об уходе на покой». Грустно и обидно читать подобныя вещи, а еще больнее становится при мысли, что наивные авторы их, несомненно, убеждены, будто бы своим выступлением они поддерживают попранную справедливость, защищают незаслуженно обделенных и т. п.
Еще, когда новый пенсионный устав был лишь проектом, я на страницах «Разведчика» касался вопроса о вреде существования в армии «черной» и «белой» кости, какими бы именами ни называлась та и другая («Офицеры армии второй степени»). К сожалению, враг в лице предрассудка оказывается, по-видимому, сильнее идеи единства и равенства, за которую говорит не одна справедливость, но и история.
Мелочь, но мелочь характерная. Нестроевых уже «обошли» новой формой, чего добраго, по совету сотрудника «Офицерской Жизни», «обездолят» и пенсией.
Я служил в пехоте, любил и до сих пор люблю свой полк, был с ним в походе и с ним же пережил трудную полосу мирнаго времени, с глубоко-отрадным чувством вспоминаю о полковых товарищах, считаю строевую службу лучшими годами моей жизни, от души уважаю строевого офицера и от души приветствую всякое начинание, могущее скрасить его судьбу. И когда говорят об уничтожении привиллегий нестроевых в интересах полнаго уравнения всего офицерскаго состава армии, я не могу этому не сочувствовать.
Но г. А. Р., автор «Еще о пенсиях офицерам» хочет не равенства, а передачи привиллегий одних другим. Это далеко не одно и то же.
Тяжела служба строевого офицера, но, что ни говори, а он служит живому делу, может в своей работе отмежевать хотя маленькій уголок идеализму и поэзии. Он - не один, потому что всякий полк, хоть и не всегда дружная, а все-таки семья.
Нестроевой офицер, в огромном большинстве, раб бумаги.
Как можно вложить душу в составление компилятивнаго доклада или ведение денежной отчетности?
У нестроевого строго говоря, нет товарищей, есть лишь сослуживцы, с которыми он встречается только на службе. В большинстве нестроевых ведомств воля и милость начальника заменяет принципы равенства, старшинства и т. п., выдвигая вперед чаще всего не наиболѣе способных и трудолюбивых, а умеющих казаться такими. Какой карьеризм расцветает при этом, какое соперничество!
Строевой офицер может служить солдату и любить его, соприкасаясь с ним во всех сферах его жизни. Писарь - не солдат. Он такая же живая, пишущая машина, как и его начальник, только менее сложной системы.
Сверх-урочная работа в штабах и управлениях процветает далеко не хуже, чем в строю. Не в час, не ранее 3-4, а то в 5-6 и даже, случается, в 7 часов вечера возвращаются нестроевые домой. Многие уносят работу на дом и не из карьеризма, а, просто, по ея срочности и недостатку времени.
Нестроевые не имеют казенной прислуги, собраний, нередко даже заемных капиталов.
Физическия лишения? Да разве сидение 7-8 часов в душной, часто накуренной, атмосфере запертой комнаты без движения, с напряженным взглядом и согнутой спиной в течение долгих лет,- не лишение? Не случалось что-то видеть бодрых и энергичных офицеров после двадцатилетней службы вне строя, и, если у кого из отставных и развинчены нервы и издергано сердце, то это именно у наших «бюрократов». Лучше ли эти болезни ревматизма или катарра, нажитаго строевым офицером - предоставляю судить читателям.
Привиллегии нестроевых все сокращаются. Число мест, близких к синекуре,- тоже. Параллельно развитию техники идет удивительно гармонично развитие делопроизводства и переписки.
Давно пора снять с нестроевого офицера устаревший для нашего времени трафарет «баловня судьбы», но не для того, что бы увенчать им строевого.
Честно и дружно будем работать все, без различия кантиков, погон и аксельбантов, не мороча себе и другим голову обидным вопросом:
- «Кто лучше?»
А в особенности в таком одинаково для всех насущном вопросе, как обезпечение нашей старости и семейств.
Е. Кривцов.
Из этой статьи в защиту офицеров, работающих с бумагами, видно, что у них были ещё и привилегии по сравнению с участниками военных походов. При 3-х-4-хчасовом рабочем дне как норме и 7-часовом как тяжёлой переработке, да ещё существовании должностей-синекур, где, видимо, и 3 часа не нужно было работать. При росте по службе тех, кто лучше угодил начальству и успешнее обошёл сослуживцев. Понятно, что за люди стремились на такую службу. Такие делопроизводители дослуживались и до генералов. Спустя всего несколько месяцев такие генералы-чиновники, сделавшие карьеру, вместе с теми, кто считался "строевыми", но умел только устраивать парады, стали как штабные командовать на Первой мировой войне и принимать решения, от которых зависели победы или поражения...
"Кто лучше?"
В одном из последних номеров «Офицерской Жизни» снова подымается надоевший и странный вопрос о том, кто лучше и достойнее в армии. Речь касается на этот раз пенсионнаго оклада. Автор горячо выступает в защиту строевых перед нестроевыми, предлагая сократить первым срок выслуги пенсии. Служба строевых офицеров, как говорит он, проходит «большую часть дня в казарме», они подвергаются «частым физическим лишениям», переживают много «рискованных и ответственных служебных положений», «развинчиваются уже с половины этого срока (25-летняго) и последние годы, собственно говоря, не служат, а кое-как «дотягивают номер».
То ли дело гг. нестроевые, «сидящие в канцелярии от 9 - 1 ч. дня, ведущие спокойный, регулярный образ жизни, безмятежно копошащиеся в бумагах!» Те «легко и незаметно выслуживают 25 лет и, сохранив энергию и здоровье, даже не думают об уходе на покой». Грустно и обидно читать подобныя вещи, а еще больнее становится при мысли, что наивные авторы их, несомненно, убеждены, будто бы своим выступлением они поддерживают попранную справедливость, защищают незаслуженно обделенных и т. п.
Еще, когда новый пенсионный устав был лишь проектом, я на страницах «Разведчика» касался вопроса о вреде существования в армии «черной» и «белой» кости, какими бы именами ни называлась та и другая («Офицеры армии второй степени»). К сожалению, враг в лице предрассудка оказывается, по-видимому, сильнее идеи единства и равенства, за которую говорит не одна справедливость, но и история.
Мелочь, но мелочь характерная. Нестроевых уже «обошли» новой формой, чего добраго, по совету сотрудника «Офицерской Жизни», «обездолят» и пенсией.
Я служил в пехоте, любил и до сих пор люблю свой полк, был с ним в походе и с ним же пережил трудную полосу мирнаго времени, с глубоко-отрадным чувством вспоминаю о полковых товарищах, считаю строевую службу лучшими годами моей жизни, от души уважаю строевого офицера и от души приветствую всякое начинание, могущее скрасить его судьбу. И когда говорят об уничтожении привиллегий нестроевых в интересах полнаго уравнения всего офицерскаго состава армии, я не могу этому не сочувствовать.
Но г. А. Р., автор «Еще о пенсиях офицерам» хочет не равенства, а передачи привиллегий одних другим. Это далеко не одно и то же.
Тяжела служба строевого офицера, но, что ни говори, а он служит живому делу, может в своей работе отмежевать хотя маленькій уголок идеализму и поэзии. Он - не один, потому что всякий полк, хоть и не всегда дружная, а все-таки семья.
Нестроевой офицер, в огромном большинстве, раб бумаги.
Как можно вложить душу в составление компилятивнаго доклада или ведение денежной отчетности?
У нестроевого строго говоря, нет товарищей, есть лишь сослуживцы, с которыми он встречается только на службе. В большинстве нестроевых ведомств воля и милость начальника заменяет принципы равенства, старшинства и т. п., выдвигая вперед чаще всего не наиболѣе способных и трудолюбивых, а умеющих казаться такими. Какой карьеризм расцветает при этом, какое соперничество!
Строевой офицер может служить солдату и любить его, соприкасаясь с ним во всех сферах его жизни. Писарь - не солдат. Он такая же живая, пишущая машина, как и его начальник, только менее сложной системы.
Сверх-урочная работа в штабах и управлениях процветает далеко не хуже, чем в строю. Не в час, не ранее 3-4, а то в 5-6 и даже, случается, в 7 часов вечера возвращаются нестроевые домой. Многие уносят работу на дом и не из карьеризма, а, просто, по ея срочности и недостатку времени.
Нестроевые не имеют казенной прислуги, собраний, нередко даже заемных капиталов.
Физическия лишения? Да разве сидение 7-8 часов в душной, часто накуренной, атмосфере запертой комнаты без движения, с напряженным взглядом и согнутой спиной в течение долгих лет,- не лишение? Не случалось что-то видеть бодрых и энергичных офицеров после двадцатилетней службы вне строя, и, если у кого из отставных и развинчены нервы и издергано сердце, то это именно у наших «бюрократов». Лучше ли эти болезни ревматизма или катарра, нажитаго строевым офицером - предоставляю судить читателям.
Привиллегии нестроевых все сокращаются. Число мест, близких к синекуре,- тоже. Параллельно развитию техники идет удивительно гармонично развитие делопроизводства и переписки.
Давно пора снять с нестроевого офицера устаревший для нашего времени трафарет «баловня судьбы», но не для того, что бы увенчать им строевого.
Честно и дружно будем работать все, без различия кантиков, погон и аксельбантов, не мороча себе и другим голову обидным вопросом:
- «Кто лучше?»
А в особенности в таком одинаково для всех насущном вопросе, как обезпечение нашей старости и семейств.
Е. Кривцов.
Из этой статьи в защиту офицеров, работающих с бумагами, видно, что у них были ещё и привилегии по сравнению с участниками военных походов. При 3-х-4-хчасовом рабочем дне как норме и 7-часовом как тяжёлой переработке, да ещё существовании должностей-синекур, где, видимо, и 3 часа не нужно было работать. При росте по службе тех, кто лучше угодил начальству и успешнее обошёл сослуживцев. Понятно, что за люди стремились на такую службу. Такие делопроизводители дослуживались и до генералов. Спустя всего несколько месяцев такие генералы-чиновники, сделавшие карьеру, вместе с теми, кто считался "строевыми", но умел только устраивать парады, стали как штабные командовать на Первой мировой войне и принимать решения, от которых зависели победы или поражения...