Детский сад "Сказка"
Моя прекрасная подруга из детства родила девочку, Анечку.
Я не могу понять, как к этому относиться. С одной стороны, это все очень здорово - я искренне рад, что у нее семья, муж, дочка, свое небольшое, но счастье. Теперь она превратится в образцовую маму, будет ухаживать за своими подопечными, слушать советы по воспитанию ребенка, ходить за продуктами и готовить роскошные обеды.
А с другой стороны - Анечка будет теперь вечно служить мне напоминанием о собственном детстве, которое безвозвратно прошло; отныне я буду думать только о том, как же было тогда здорово, и о том, какое детство будет теперь у Анечки. Я хочу, чтобы у нее было все так же потрясающе, как и у ее мамы - а у нее было потрясающее детство, ибо его мы провели вместе. Я надеюсь, что Анечка, так же, как и ее мама, будет читать книги про волшебство, писать невидимыми чернилами невидимые письма и отправлять их с невидимым попугаем на другой конец света, играть в шахматы по собственным правилам и всегда выигрывать, воображать себе чудеса и радоваться жизни.
Но это будет уже чужое детство.
А тут - пара-тройка слов про моё.
Я тут таки отсканировал почти все фотографии, которые притащил из дома. Отсканировал криво, обрезал еще кривее, так что не глумитесь надо мной за эти косяки, хорошо?
Странно, но факт: увидев эту фотографию, я отчетливо вспомнил, как пришел бородатый мужик с огромным черным ремнем от фотоаппарата на шее, и пару раз щелкнул меня. Я помню вспышку, помню лицо мамы, с любопытством разглядывающую фотоаппарат; я также помню теплое ощущение этого бело-розового одеяла (оно до сих пор скрывается где-то в шкафу), помню зеленое покрывало на диване... Я действительно помню это, и как бы там мама или кто другой ни смеялся, утверждая, что это невозможно - я помню. А на обороте, кстати, написано - 2,5 месяца.
вы уж простите, я сильно застеснялся и решил закрасить причинное место таким вот цветочком - и мне легче, да и вы не много потеряли :)
Когда я родился, у меня были черные-черные волосы, и кое-кто в шутку (а может, и на полном серьезе) говорил, будто моя мама согрешила с цыганом.
Самый первый праздник, который мне запомнился - это Новый Год. Не знаю, почему так получилось - может быть, потому, что он был вообще первым масштабным праздником в моей жизни (родился-то я в октябре); может, в этом виновато что-то еще.
Тут мне, кстати, тоже где-то 2,5 месяца
Мне очень нравилась эта таинственная темнота, которая скрывала в себе лишь завтрашний день. Люди ходили не такие, как обычно - в них неуловимо что-то менялось, будто какой-то микроскопический тумблер переключился на режим доброго колдовства. Все вокруг начинало быть холодным, морозным, блестящим и красивым - мир преображался и напоминал сказку.
Но лучше всего была, конечно, ёлка.
Она до сих пор у нас хранится, эта елка. И когда я приезжаю домой на Новый Год, то непременно достаю ее из запыленной бумажной коробки, бережно собираю и вместе с мамой украшаю это чудо фигурками сказочных персонажей, зеркальными сосульками, разноцветными шарами, гирляндой и дождиком. Мы с мамой всегда умели украшать елку как надо - мы доводили это чуть ли не до ритуала и целого искусства. И пусть игрушки и шары каждый год были одни и те же, они все снова и снова радовали нас своими дутыми серебристыми боками и разрисованными узорами.
Но праздник был не всегда. Мои родители почти всю жизнь прослужили в российской армии, и видел я их неимоверно малое количество часов в сутки. Мы жили в маленьком городке Козельске, сердцем которого была ракетная дивизия. На некотором расстоянии от города, в непроходимой глуши смешанного леса, были расположены секретные военные части, куда и уезжали каждый день мои родители. Меня отдали в детский садик, где и прошла часть моей замечательной беззаботности.
Садик назывался "Сказка" и был, в общем-то, в пяти минутах ходьбы от дома. (Учитывая, что в Козельске все находится в пяти минутах ходьбы от дома). Дорогу туда я выучил за два дня, и потом со слезами на глазах просился туда ходить одному, без сопровождении мамы или папы. Но то, что ты бегаешь туда днем, когда гуляешь - это одно, а вот когда ты идешь туда официально и сдаешься воспитательницам - это, конечно, намного серьезнее.
Именно в садике у меня начались первые любовные интрижки. Как-то раз, сидя за обеденным столом и медленно запихивая за щеку гречневую кашу, я заметил, что на меня не отрываясь смотрит девочка, голова которой похожа на блондинистый одуванчик - кудрявые, можно сказать, пушистые и почти прозрачные, волосы. Это я помню точно. Но запомнилась мне она все-таки другим - два года подряд, день за днем, она бегала за мной с ложкой и требовала, чтобы я стал ее мужем. В ее воплях я не мог разобрать ни слова, а вот вид угрожающе направленной в мою сторону ложки заставлял меня задумываться о вещах более насущных, например, о том, куда можно залезть повыше или поглубже, так, чтобы эта прелестная фея не смогла меня достать.
Печаль заключается в том, что меня через год перевели из яселек в более старшую группу, а моя прекрасная женщина осталась на насиженном месте T___T До сих пор вспоминаю ее с нежностью.
Вообще как мальчик в садике я был не особенно популярен. В разное время я был влюблен в Марину (я даже ее фамилию помню!), которая сказала, что мы поженимся, как только выпустимся из детского садика, и заведем собственных детей; в Олесю, с которой играли в несуществующий город и сидели на невидимых стульях (это было жуть как сложно, потому что приходилось удерживать себя в неоднозначной позе и при этом натужно улыбаться и делать вид, что сидишь и впрям на настоящем стуле), которая, кстати, тоже осталась в гнезде вместо того, чтобы пойти со мной в первый класс; в Иру, которую я действительно любил, по-настоящему, о которой плакал, грустил, злился, ненавидел, но любил; Ира была моим горем и мучением в течение лет 8, не меньше.
Моя любовь к ней жила до 7 класса, а потом как-то сама собой угасла и иногда вспыхивала только в виде зычных шлепков по заднице или в остервенелом дергании косичек, после чего она ходила в шапочке и орала как серена, если я приближался к ней ближе, чем на три метра.
Детский садик мне запомнился прекрасными воспитателями, поварихой тетей Галей, раскладушкой с нашитой на одеяле рыбкой (так мы узнавали, кто где спит в тихий час - это вообще отдельная история; если кто-нибудь мне напомнит, я обязательно напишу), самой вкусной на свете запеканкой, изумительным борщем и игрушечными домиками на детской площадке. Мне было бы любопытно узнать, как поживают те ребята, с которыми я вместе сидел рядом на горшке, кидался едой во время обеда и на часах труда рисовал маму с пропеллером на голове вместо заколки.
To be continued
P.S. Да, мой украинский народ - Сергей, Рина, Ян, кто там еще оттуда - настоятельно рекомендую вам отдых в Мексике, особенно Сергею :)
Я не могу понять, как к этому относиться. С одной стороны, это все очень здорово - я искренне рад, что у нее семья, муж, дочка, свое небольшое, но счастье. Теперь она превратится в образцовую маму, будет ухаживать за своими подопечными, слушать советы по воспитанию ребенка, ходить за продуктами и готовить роскошные обеды.
А с другой стороны - Анечка будет теперь вечно служить мне напоминанием о собственном детстве, которое безвозвратно прошло; отныне я буду думать только о том, как же было тогда здорово, и о том, какое детство будет теперь у Анечки. Я хочу, чтобы у нее было все так же потрясающе, как и у ее мамы - а у нее было потрясающее детство, ибо его мы провели вместе. Я надеюсь, что Анечка, так же, как и ее мама, будет читать книги про волшебство, писать невидимыми чернилами невидимые письма и отправлять их с невидимым попугаем на другой конец света, играть в шахматы по собственным правилам и всегда выигрывать, воображать себе чудеса и радоваться жизни.
Но это будет уже чужое детство.
А тут - пара-тройка слов про моё.
Я тут таки отсканировал почти все фотографии, которые притащил из дома. Отсканировал криво, обрезал еще кривее, так что не глумитесь надо мной за эти косяки, хорошо?
Странно, но факт: увидев эту фотографию, я отчетливо вспомнил, как пришел бородатый мужик с огромным черным ремнем от фотоаппарата на шее, и пару раз щелкнул меня. Я помню вспышку, помню лицо мамы, с любопытством разглядывающую фотоаппарат; я также помню теплое ощущение этого бело-розового одеяла (оно до сих пор скрывается где-то в шкафу), помню зеленое покрывало на диване... Я действительно помню это, и как бы там мама или кто другой ни смеялся, утверждая, что это невозможно - я помню. А на обороте, кстати, написано - 2,5 месяца.
вы уж простите, я сильно застеснялся и решил закрасить причинное место таким вот цветочком - и мне легче, да и вы не много потеряли :)
Когда я родился, у меня были черные-черные волосы, и кое-кто в шутку (а может, и на полном серьезе) говорил, будто моя мама согрешила с цыганом.
Самый первый праздник, который мне запомнился - это Новый Год. Не знаю, почему так получилось - может быть, потому, что он был вообще первым масштабным праздником в моей жизни (родился-то я в октябре); может, в этом виновато что-то еще.
Тут мне, кстати, тоже где-то 2,5 месяца
Мне очень нравилась эта таинственная темнота, которая скрывала в себе лишь завтрашний день. Люди ходили не такие, как обычно - в них неуловимо что-то менялось, будто какой-то микроскопический тумблер переключился на режим доброго колдовства. Все вокруг начинало быть холодным, морозным, блестящим и красивым - мир преображался и напоминал сказку.
Но лучше всего была, конечно, ёлка.
Она до сих пор у нас хранится, эта елка. И когда я приезжаю домой на Новый Год, то непременно достаю ее из запыленной бумажной коробки, бережно собираю и вместе с мамой украшаю это чудо фигурками сказочных персонажей, зеркальными сосульками, разноцветными шарами, гирляндой и дождиком. Мы с мамой всегда умели украшать елку как надо - мы доводили это чуть ли не до ритуала и целого искусства. И пусть игрушки и шары каждый год были одни и те же, они все снова и снова радовали нас своими дутыми серебристыми боками и разрисованными узорами.
Но праздник был не всегда. Мои родители почти всю жизнь прослужили в российской армии, и видел я их неимоверно малое количество часов в сутки. Мы жили в маленьком городке Козельске, сердцем которого была ракетная дивизия. На некотором расстоянии от города, в непроходимой глуши смешанного леса, были расположены секретные военные части, куда и уезжали каждый день мои родители. Меня отдали в детский садик, где и прошла часть моей замечательной беззаботности.
Садик назывался "Сказка" и был, в общем-то, в пяти минутах ходьбы от дома. (Учитывая, что в Козельске все находится в пяти минутах ходьбы от дома). Дорогу туда я выучил за два дня, и потом со слезами на глазах просился туда ходить одному, без сопровождении мамы или папы. Но то, что ты бегаешь туда днем, когда гуляешь - это одно, а вот когда ты идешь туда официально и сдаешься воспитательницам - это, конечно, намного серьезнее.
Именно в садике у меня начались первые любовные интрижки. Как-то раз, сидя за обеденным столом и медленно запихивая за щеку гречневую кашу, я заметил, что на меня не отрываясь смотрит девочка, голова которой похожа на блондинистый одуванчик - кудрявые, можно сказать, пушистые и почти прозрачные, волосы. Это я помню точно. Но запомнилась мне она все-таки другим - два года подряд, день за днем, она бегала за мной с ложкой и требовала, чтобы я стал ее мужем. В ее воплях я не мог разобрать ни слова, а вот вид угрожающе направленной в мою сторону ложки заставлял меня задумываться о вещах более насущных, например, о том, куда можно залезть повыше или поглубже, так, чтобы эта прелестная фея не смогла меня достать.
Печаль заключается в том, что меня через год перевели из яселек в более старшую группу, а моя прекрасная женщина осталась на насиженном месте T___T До сих пор вспоминаю ее с нежностью.
Вообще как мальчик в садике я был не особенно популярен. В разное время я был влюблен в Марину (я даже ее фамилию помню!), которая сказала, что мы поженимся, как только выпустимся из детского садика, и заведем собственных детей; в Олесю, с которой играли в несуществующий город и сидели на невидимых стульях (это было жуть как сложно, потому что приходилось удерживать себя в неоднозначной позе и при этом натужно улыбаться и делать вид, что сидишь и впрям на настоящем стуле), которая, кстати, тоже осталась в гнезде вместо того, чтобы пойти со мной в первый класс; в Иру, которую я действительно любил, по-настоящему, о которой плакал, грустил, злился, ненавидел, но любил; Ира была моим горем и мучением в течение лет 8, не меньше.
Моя любовь к ней жила до 7 класса, а потом как-то сама собой угасла и иногда вспыхивала только в виде зычных шлепков по заднице или в остервенелом дергании косичек, после чего она ходила в шапочке и орала как серена, если я приближался к ней ближе, чем на три метра.
Детский садик мне запомнился прекрасными воспитателями, поварихой тетей Галей, раскладушкой с нашитой на одеяле рыбкой (так мы узнавали, кто где спит в тихий час - это вообще отдельная история; если кто-нибудь мне напомнит, я обязательно напишу), самой вкусной на свете запеканкой, изумительным борщем и игрушечными домиками на детской площадке. Мне было бы любопытно узнать, как поживают те ребята, с которыми я вместе сидел рядом на горшке, кидался едой во время обеда и на часах труда рисовал маму с пропеллером на голове вместо заколки.
To be continued
P.S. Да, мой украинский народ - Сергей, Рина, Ян, кто там еще оттуда - настоятельно рекомендую вам отдых в Мексике, особенно Сергею :)