М.М. Сперанский : О коренных законах государства часть 2
М.М. Сперанский : О коренных законах государства часть 2
О ВНЕШНЕМ ОБРАЗЕ ПРАВЛЕНИЯ
Когда народ, постановив общею волею коренные законы, заставляет правительство торжественною присягою утверждать их непоколебимость; когда вследствие сего утверждения установляются законодательные сословия, охранительные власти, парламенты, сенаты, государственные советы, сим еще никак не постановляются истинные пределы правительства; когда силы его при сем остаются в том же положении, в каком они до ограничения сего были, народ может назвать сей образ правления аристократическим, монархическим и даже республиканским, но в самом деле он будет деспотическим.
В самом деле, какие бы законы народ ни издавал, если власть исполнительная не рассудит приводить их в действие, они будут пустые теории; если законодатели не будут иметь средств заставить исполнительную власть приводить волю их в действие, мало-помалу они станут все под ее влиянием, и государство, сохранив всю наружность принятого им образа правления, в самом деле будет водимо единою волею правительства.
Если бы Англия не имела других пределов своего правительства, кроме видимого властей ее разделения, она была бы государство деспотическое со всеми своими парламентами и их славными спорами.*
______________________
* Те весьма ошибаются, кои думают, что в Англии закон потому только тверд, что в охранении его все государственные состояния участвуют, что парламент от государя столько же зависит, как и он от парламента, и что, наконец, все силы потому друг друга равновесят, что все они слиты воедино образом правления.
В самом деле, что может воспрепятствовать английскому королю обратить всю массу вверенных ему сил на испровержение английской свободы? Кому дает он отчет в части исполнительной? Не признан ли он конституцией) ни ошибке, ни ответу, ни суду не подлежащим? Особа его не есть ли священна и неприкосновенна даже и тогда, когда бы он себе позволил деяния тиранские? (Blackstone, t. 1, cap. 7, p. 353). Правда, что министры отвечают за исполнение, но что такое сие ответствие на самом деле, если король во время суда министров самые явные их погрешности снимет на себя? Я бы желал тогда знать, каким судом будут судить непреложного infallible, но я полагаю, что министры, убоясь ответа и остановив исполнение королевских приказаний, предстанут в парламенте с доносом на злоупотребление, - что тогда сделает парламент? Найдет ли он в своих законах управу на сие злоупотребление? Прикоснется ли к неприкосновенному? Он откажет ему в суммах на содержание двора его и войск, но может ли отнять у него по конституции самый двор его и войска, и привлечет ли сих последних на свою сторону тем, что уморит их голодом?
Чего не позволил себе Генрих VIII под защитою и покровительством самого парламента? Каких насилий народной свободе, правам собственности, нравам и самой религии он не сделал? Не рукою ли самого парламента воспалил он сии костры, на коих лучшие из подданных его погибли? Не им ли воздвигнуты были сии виселицы, где матери наследников престола были казнены? Не парламент ли постановил, что едина воля сего государя должна быть законом и проч. и проч. (Филанжиери).
Те, кои рассуждали о сем государстве по видимой только или, так сказать, по писаной его конституции, были все согласны в сей истине, и Блакстон, исчислив все преимущества народа и сделав себе вопрос: что бы мог народ противоположить, если бы король вздумал их отвергнуть, или переступить его пределы - бунт, отвечает. Но мне кажется средство сие и без конституции иметь можно.
______________________
Рим под властью кесарей неоспоримо имел самое деспотическое правление, но наружный образ его был весь республиканский. Законы издавались от Сената; были народные трибуны; все почти разделение властей существовало в прежнем своем порядке, но свобода Рима была уже ниспровергнута в самых ее основаниях.
Тот, кто будет рассуждать о России по внешнему ее составу, по грамотам состояний, по учреждению Сената, по сильному корпусу наследственного дворянства, не признает ли правление ее монархическим?
Из сего следует, что внешний образ правления никак не определяет существа его, что он весьма может быть различен от внутреннего и даже быть совершенно ему противным.
Итак, внешний образ правления, как бы ни был он составлен, если не утвержден он на внутреннем, не может дать неподвижного основания законам.*
______________________
* Из сего видно, как много те ошибаются, кои думают, что права, разным состояниям дарованные, или преимущества, разным сословиям судебным или и законодательным данные, могут соделать законы твердыми или установить образ правления, - это здание, воздвигнутое на песке.
Из сего также видно, сколько тщетно писать или обнародовать общие государственные положения или конституции, не основав их на действительной государственной силе. Они могут быть превосходны, но никогда не будут самостоятельны. Добрая воля благотворительного гения может дать им некоторую силу, но сия сила, не изливаясь из собственного существа их,- будет единый призрак бытия, который по необходимости должен исчезнуть с переменою воли, его произведшей. Вся польза, какую могут извлечь законы из сих внешних установлений, состоит только в том, что они знакомят народ с понятиями прав, и, если в продолжение многих лет права сии останутся не нарушены и личными свойствами государей поддержаны, они могут столько утвердиться во мнении народном, что впоследствии труднее, а может быть, и опаснее будет их испровер-гнуть; но само по себе очевидно, сколь предложение сей пользы случайно и, можно сказать, лично.
Итак, повторим еще: тщетно искать в установлениях внешнего образа правления истинной силы государств и непреложного основания законов.