"Битва деревьев" и ее преломления
В валлийской "Книге Талиесина" содержится поэма "Битва деревьев" (Cad Doddeu/Kat Godeu), это примерно IX-X век. Она невелика, всего четыре страницы. Вот ее пролог, первая часть из семи:
Множество форм я сменил, пока не обрел свободу
Я был острием меча - поистине это было;
Я был дождевою каплей, я был лучом звезды;
Я книгою был и буквой заглавною в этой книге;
Я фонарем светил, разгоняя ночную темень;
Я простирался мостом над течением рек могучих;
Орлом я летел в небесах, плыл лодкою в бурном море;
Был пузырьком я в пиве, и был я в ручье водою,
Был в сраженье мечом и щитом, тот меч отражавшим;
Девять лет был арфы струной, год был морскою пеной;
Был языком огня и бревном, в том огне горевшим.
С детства я создавал созвучия песен дивных;
Было же лучшим из них сказанье о Битве деревьев,
Где ранил я быстрых коней и с армиями сражался,
Где встретил страшную тварь, разверзшую сотни пастей,
На шее которой могло укрыться целое войско;
Видел я черную жабу с сотней когтей острейших;
Видел и змея, в котором сотня душ заключалась.
Поэма эта весьма темна - даже не понятно, с кем сражались деревья (или между собой?). Не буду воображать, что я что-то понимаю в ее смысле, но при чтении в памяти всплыло несколько ее отражений в современной культуре.
Начнем с не самого известного, но наиболее прямого - с игры в метаморфозы в "Школе в Кармартене" Анны Коростелевой:
Они пришли с урока валлийской литературы, по дороге не переставая играть в метаморфозы Талиесина. Это была одна из любимых школьных игр, имевшая не самые простые правила, но внешне состоявшая в нанизывании строк в подражание прологу поэмы Талиесина "Битва деревьев":
- Я был орлом в небесах, плыл лодкою в бурном море,
Я был пузырьком в бочке пива и год был морскою пеной, - говорил милый и улыбчивый Афарви, сын Кентигерна, ища глазами того, кто должен был перехватить у него эстафету.
- Я был в сраженье мечом и щитом, тот меч отражавшим, - подхватил Мейрхион, сын Лоури, - я был водой дождевой и был Тарквинием Змейком.
- Ох, сейчас Змейк придет! - сказала Керидвен, но не теряя времени, подхватила: - Я был языком огня и бревном, в том огне горевшим, я был совою в дупле и дуплом, сову...
- Содержащим, - ехидно подсказал Ллевелис.
- Приютившим, - выкрутилась Керидвен. - Светил маяком на скале, ночную тьму разгоняя, семь лет на одежде Мак Кехта я пробыл пятном кровавым...
- Я был рогами оленя и юго-западным ветром, - продолжила красавица Энид, - ошибкой лежал в основе неправильных вычислений, я был еловой корой, высокой травой в долине, был парусом корабля, державшего путь в Канаду...
- Я был виноградной лозой и буквой заглавной в книге, - подхватил эстафету Ллевелис, - семь лет был струною арфы...
- ...и в каждой бочке затычкой, - вставил Гвидион.
- ...и год - травою морскою, - не смущаясь, закончил Ллевелис, и, склонив голову, с юмором посмотрел на Гвидиона.
Когда я читал эту книгу в первый раз (потом неоднократно перечитывал кусками, никогда, впрочем, подряд), то очень захотелось поиграть в метаморфозы. Вроде бы встречал в сети сообщества фанов книги, которые в Москве периодически встречались ради этого. Не знаю, живо ли это сегодня.
В книге эта игра обсуждается у в другом месте, теперь уже не студентами, а преподавателями школы. Этот фрагмент интересен обнажением некоторых структурных особенностей такой поэзии - автор книги филолог и профессионально знает, о чем пишет:
[Еще одна большая цитата из Школы в Кармартене]
В Главном зале западной четверти происходил педсовет.
- Первый вопрос на повестке дня. Коллеги, как вы относитесь к чрезмерному увлечению наших учеников метаморфозами? - спросил Мерлин.
Профессор Финтан вытаращил на него глаза.
- Ах, да, - спохватился Мерлин. - Под метаморфозами я разумею не раздел вашего курса, коллега Финтан, а популярную школьную игру, метаморфозы барда Талиесина.
- Вот я и думаю, - ворчливо отозвался Финтан. - Метаморфоз как раздела моей дисциплины они не знают совершенно, на прошлой неделе за текущую контрольную нахватали все по тридцать три балла, бездельники.
- Я повторяю: ваше мнение по поводу повального увлечения метаморфозами Талиесина, доходящего до того, что явившись иной раз с перемены в класс с этой игрой на устах, они посвящают ей три-четыре минуты от урока?
- Я полагаю, - осторожно высказался профессор Морган, - что эта игра помогает учащимся активизировать... э-э... словарный запас.
Профессор Курои немо разразился целым градом молний.
- Коллега Мак Кархи, - сказал Мерлин. - Возможно, вы как самый молодой среди нас могли бы каким-то образом приблизить нам предмет нашего обсуждения.
- Охотно, - сказал Мак Кархи и молчал полторы минуты. - Видите ли, - сказал он потом, - игра эта имеет разные формы и более или менее усложненные правила. Главная задача игры на формальном уровне - не испортить общего целого. Если иметь в виду то, как играют в нее первокурсники, то это, конечно, полная чепуха. Единственное, что они делают, - они создают некий общий текст, во время произнесения которого коллективно и последовательно представляют себе каждое из воплощений. Все остальное - это, конечно, безобразие. Они часто даже не ставят ограничения на приметы времени. Но вот вчера я случайно застал и прослушал партию игры между девятиклассниками, и, скажу я вам...
- Позвольте, коллега, - перебил его Финтан. - Что значит не ставят ограничения на приметы времени?
- Ну, то есть они могут сказать: "Я был в сраженье мечом и был глотком кока-колы".
- Какой ужас! - воскликнул профессор Морган.
- Я несколько утрирую, - успокоил его Мак Кархи. - При игре с чуть более серьезными правилами игроки сразу же договариваются об ограничении на приметы времени и о порядке повтора приемов.
- То есть? - заинтересованно наклонился вперед Мак Кехт.
- К примеру, мы условились, что если по ходу игры используется прием зеркального отображения, следующий игрок обязан его повторить. Если игравший перед вами закончил строкой: "Я был крапивой в росе и росой на крапивных листьях", то вы можете сказать, например... э-э... "Я был настойкой из трав и белого горного меда, был сворою, гнавшей лань, и ланью, от своры бегущей". То же может касаться и числа лет.
- Допустим, я говорю: "Семь лет я пробыл козой на склонах Карриг-Невенхир", - с интересом проговорил Мак Кехт.
- Тогда тот, чей ход через одного, обязан упомянуть число лет хотя бы для одного из своих воплощений: "На книжной полке стоял я в виде библейских текстов, сто лет я был в гобелен вплетен пурпурною нитью", - отозвался Мак Кархи. - Можно еще договориться о смене стихий, но это одна из высших ступеней игры. Выше нее считается только сопряжение далеких предметов.
- Как это - смена стихий? - раздалось сразу несколько заинтересованных голосов.
- Играющие заранее оговаривают последовательность смены стихий, предположим, огонь - вода - воздух - земля, и далее на протяжении всей игры каждый обязан вводить в свой текст по одной стихии в любой формулировке: я факелом был в ночи - плюс ряд других воплощений, стекал водой ключевой - и дальше все, что угодно, семь лет был неважно чем и был дуновеньем бриза, я галькой катился вниз по осыпям горных склонов. Вы следите за моей мыслью?
- Позвольте, позвольте, - сказал, подавшись вперед, профессор Финтан. - Я был волшебным копьем, сошедшим на землю с неба, я был муравьем лесным и мирным костром в долине...
- Был лужей талой воды и был корабликом в луже, - с готовностью подхватил Мак Кархи, - был ястребом в небесах и тенью его скользящей.
- Я был терновым венцом и был венком из ромашек, был вихрем, поднявшим пыль, и странником, в пыль ступавшим, - робко оглядывая присутствующих, рискнул Морган-ап-Керриг.
- Я был короной царей и нищенской кружкой медной, - бросил Змейк.
- Кустом бузины во рву и серым могильным камнем, - с явным удовольствием заключил Курои.
- Я был мореходом, читавшим по звездам майского неба, был пламенем фонаря и бабочкой, в нем сгоравшей, - вступил в игру Мак Кехт.
- Э-э-э... Я был вьюнком на стене, цеплявшимся за уступы, волной белопенной был и бился о скалы фьорда, - проговорил доктор Вёльсунг, задумчиво скребя подбородок.
- Был пеньем старой шарманки в тиши городских переулков, я сетью рыбацкой был и был колодезным эхом, - сказал доктор Итарнан, изящный пиктолог с грустными глазами. Все переглянулись как громом пораженные: дело в том, что доктор Итарнан, как всякий фонетист, никогда не пользовался голосом, кроме как на уроке. Это был профессиональный навык: он берег горло. Во всяком случае, никто прежде не слышал его голоса за пределами класса.
- В глубинах гор девять лет пещерным был сталактитом и цветом миндальным цвел весною на Эсгайр-Эрфел, - мелодично закончила Рианнон.
- Ну, мы нарушили сейчас несколько элементарных правил, - мягко заметил Мак Кархи. - Так вот: девятиклассники их не нарушают.
Все молча переглянулись.
- Если я правильно понял вас, коллеги, - заговорил Мерлин, - мы не запрещаем нашим ученикам игру в метаморфозы.
Но оставим "Школу..." и поищем другие преломления и отражения.
Следующее - песня Бориса Гребенщикова "Кад Годдо" из альбома "Дети декабря" группы "Аквариум" от 1985 года.
Название песни прямо указывает на "Битву деревьев", собственно, примерно так оно звучит в оригинале на валлийском. "Я был сияющим ветром, я был полетом стрелы" - это едва ли не прямая цитата из поэмы Талиесина, структурно уж точно оно.
Впрочем, в этой песне Гребенщикова много интересного. В частности - метафоры, это кеннинги ("описательное поэтическое выражение, состоящее как минимум из двух существительных и применяемое для замены обычного названия какого-либо предмета или персоны", wiki). В песне есть несколько персонажей, описанных кеннингами:
- Та, что приносит дождь
- Тот, кто приходит молча
- "Помни, что кроме семи, никто не вышел из дома той, что приносит дождь" - кто эти семь?
Попробуем их расшифровать.
Признаюсь, что расшифровка этих образов принадлежит не мне, а моему другу Виктору П.; в 1987 году вышла первая пластинка "Аквариума", на которой была эта песня. Тогда же Витек мне и рассказал об этих образах.
Итак, будем считать, что все эти образы из одного смыслового поля, что в них есть что-то общее. Зацепимся за слово "дождь" в первом кеннинге. Что есть дождь? - Вода в воздухе. И теперь этим смыслом, как ключом, откроем эти кеннинги:
"Та, что приносит дождь" - туча.
"Тот, кто приходит молча" - туман.
"Семеро, вышедшие из дома тучи" - это семь цветов радуги, то есть само это выражение обозначает не семерых персонажей, а одного, собственно, радугу.
Песня еще не исчерпана, обратим внимание на строки:
Только во тьме - свет,
Только в молчании - слово.
Смотри, как сверкают крылья
Ястреба в ясном небе!
Тут трудно не узнать эпиграф из "Волшебника Земноморья" Урсулы Ле Гуин:
В молчании - слово,
А свет - лишь во тьме;
И Жизнь после смерти
Проносится быстро,
Как ястреб, что мчится
По сини небесной,
Пустынной, бескрайней…
Казалось бы, при чем тут "Битва деревьев"? Но обратимся к комментарию к поэме Талиесина:
В сочинении антиквара XVII в. Джона Дэвиса из Маллвида упоминается, [...] что в этой битве против сил Аннуина (подземного царства) во главе с королем Арауном сражались Гвидион и Аметон, сыновья Дон. На их стороне билась воительница по имени Ахрен («Деревья»), а на другой стороне - великан, которого нельзя было одолеть, не зная его имени.
Как вы помните, в мире Земноморья действует магия имен, т.е. знание истинного имени предмета или персонажа дает знающему власть над ним. Так что "Волшебник Земноморья" сам в некотором роде является отражением "Битвы деревьев", то есть песня Гребенщикова совмещает прямое и преломленное через роман Ле Гуин отражение этой поэмы.
Завершая анализ этой песни скажу, что она имеет сходство с поэмой и во временной структуре: почти вся поэма (и песня) написана в прошедшем времени ("я был острием меча"), под конец настоящее, а то и инфинитивное время: "во тьме - свет", "сверкают крылья", в поэме более определенное длящееся настоящее: "не слаб я еще в бою на суше и среди моря". А завершается временем будущим: "кроме семи никто не выйдет из дома", в поэме "и будет Господень Суд, и век золотой настанет".
Временная структура приводит нас к другому преломлению в ирландской теперь уже поэзии. В русском переводе "Битвы деревьев" есть такие строки:
Друиды сказали Артуру971, когда он хотел услышать
О трех важнейших событьях, случившихся в этом мире
Тут полностью потеряна нужная нам структура. Но посмотрим на примечание 971:
971 Буквально: «Друиды пророчествовали Артуру о том, что было, что есть и что случится»
Надеюсь, вы сразу вспомнили эти строки:
...to sing
To lords and ladies of Byzantium
Of what is past, or passing, or to come.
И с древа золотого петь живущим
О прошлом, настоящем и грядущем.
Это Уильям Батлер Йейтс " Плавание в Византию", перевод Г. Кружкова. Вот не знаю, это артефакт перевода, или Йейтс тут действительно отсылает к "The Battle of the Trees". В этом английском переводе данные строки выглядят так:
What is there more early
Than I that they sing of
And one is come
Параллелью является и обстоятельства: в поэме Талиесина друиды рассказывают королю Артуру, в стихотворении Йейтса византийский император лишь один из присутствующих, внимающих пророчествам. Впрочем, у Йейтса происходит снижение обстановки - не мудрецы-друиды, а искусный механизм типа часов, который будит сонного владыку и развлекает своими рассказами придворных. Ну так и XX и не X век!
Наверняка есть еще много преломлений "Битвы деревьев" в современной культуре, в том числе русскоязычной, но я вспомнил только то, что вспомнил.
Множество форм я сменил, пока не обрел свободу
Я был острием меча - поистине это было;
Я был дождевою каплей, я был лучом звезды;
Я книгою был и буквой заглавною в этой книге;
Я фонарем светил, разгоняя ночную темень;
Я простирался мостом над течением рек могучих;
Орлом я летел в небесах, плыл лодкою в бурном море;
Был пузырьком я в пиве, и был я в ручье водою,
Был в сраженье мечом и щитом, тот меч отражавшим;
Девять лет был арфы струной, год был морскою пеной;
Был языком огня и бревном, в том огне горевшим.
С детства я создавал созвучия песен дивных;
Было же лучшим из них сказанье о Битве деревьев,
Где ранил я быстрых коней и с армиями сражался,
Где встретил страшную тварь, разверзшую сотни пастей,
На шее которой могло укрыться целое войско;
Видел я черную жабу с сотней когтей острейших;
Видел и змея, в котором сотня душ заключалась.
Поэма эта весьма темна - даже не понятно, с кем сражались деревья (или между собой?). Не буду воображать, что я что-то понимаю в ее смысле, но при чтении в памяти всплыло несколько ее отражений в современной культуре.
Начнем с не самого известного, но наиболее прямого - с игры в метаморфозы в "Школе в Кармартене" Анны Коростелевой:
Они пришли с урока валлийской литературы, по дороге не переставая играть в метаморфозы Талиесина. Это была одна из любимых школьных игр, имевшая не самые простые правила, но внешне состоявшая в нанизывании строк в подражание прологу поэмы Талиесина "Битва деревьев":
- Я был орлом в небесах, плыл лодкою в бурном море,
Я был пузырьком в бочке пива и год был морскою пеной, - говорил милый и улыбчивый Афарви, сын Кентигерна, ища глазами того, кто должен был перехватить у него эстафету.
- Я был в сраженье мечом и щитом, тот меч отражавшим, - подхватил Мейрхион, сын Лоури, - я был водой дождевой и был Тарквинием Змейком.
- Ох, сейчас Змейк придет! - сказала Керидвен, но не теряя времени, подхватила: - Я был языком огня и бревном, в том огне горевшим, я был совою в дупле и дуплом, сову...
- Содержащим, - ехидно подсказал Ллевелис.
- Приютившим, - выкрутилась Керидвен. - Светил маяком на скале, ночную тьму разгоняя, семь лет на одежде Мак Кехта я пробыл пятном кровавым...
- Я был рогами оленя и юго-западным ветром, - продолжила красавица Энид, - ошибкой лежал в основе неправильных вычислений, я был еловой корой, высокой травой в долине, был парусом корабля, державшего путь в Канаду...
- Я был виноградной лозой и буквой заглавной в книге, - подхватил эстафету Ллевелис, - семь лет был струною арфы...
- ...и в каждой бочке затычкой, - вставил Гвидион.
- ...и год - травою морскою, - не смущаясь, закончил Ллевелис, и, склонив голову, с юмором посмотрел на Гвидиона.
Когда я читал эту книгу в первый раз (потом неоднократно перечитывал кусками, никогда, впрочем, подряд), то очень захотелось поиграть в метаморфозы. Вроде бы встречал в сети сообщества фанов книги, которые в Москве периодически встречались ради этого. Не знаю, живо ли это сегодня.
В книге эта игра обсуждается у в другом месте, теперь уже не студентами, а преподавателями школы. Этот фрагмент интересен обнажением некоторых структурных особенностей такой поэзии - автор книги филолог и профессионально знает, о чем пишет:
[Еще одна большая цитата из Школы в Кармартене]
В Главном зале западной четверти происходил педсовет.
- Первый вопрос на повестке дня. Коллеги, как вы относитесь к чрезмерному увлечению наших учеников метаморфозами? - спросил Мерлин.
Профессор Финтан вытаращил на него глаза.
- Ах, да, - спохватился Мерлин. - Под метаморфозами я разумею не раздел вашего курса, коллега Финтан, а популярную школьную игру, метаморфозы барда Талиесина.
- Вот я и думаю, - ворчливо отозвался Финтан. - Метаморфоз как раздела моей дисциплины они не знают совершенно, на прошлой неделе за текущую контрольную нахватали все по тридцать три балла, бездельники.
- Я повторяю: ваше мнение по поводу повального увлечения метаморфозами Талиесина, доходящего до того, что явившись иной раз с перемены в класс с этой игрой на устах, они посвящают ей три-четыре минуты от урока?
- Я полагаю, - осторожно высказался профессор Морган, - что эта игра помогает учащимся активизировать... э-э... словарный запас.
Профессор Курои немо разразился целым градом молний.
- Коллега Мак Кархи, - сказал Мерлин. - Возможно, вы как самый молодой среди нас могли бы каким-то образом приблизить нам предмет нашего обсуждения.
- Охотно, - сказал Мак Кархи и молчал полторы минуты. - Видите ли, - сказал он потом, - игра эта имеет разные формы и более или менее усложненные правила. Главная задача игры на формальном уровне - не испортить общего целого. Если иметь в виду то, как играют в нее первокурсники, то это, конечно, полная чепуха. Единственное, что они делают, - они создают некий общий текст, во время произнесения которого коллективно и последовательно представляют себе каждое из воплощений. Все остальное - это, конечно, безобразие. Они часто даже не ставят ограничения на приметы времени. Но вот вчера я случайно застал и прослушал партию игры между девятиклассниками, и, скажу я вам...
- Позвольте, коллега, - перебил его Финтан. - Что значит не ставят ограничения на приметы времени?
- Ну, то есть они могут сказать: "Я был в сраженье мечом и был глотком кока-колы".
- Какой ужас! - воскликнул профессор Морган.
- Я несколько утрирую, - успокоил его Мак Кархи. - При игре с чуть более серьезными правилами игроки сразу же договариваются об ограничении на приметы времени и о порядке повтора приемов.
- То есть? - заинтересованно наклонился вперед Мак Кехт.
- К примеру, мы условились, что если по ходу игры используется прием зеркального отображения, следующий игрок обязан его повторить. Если игравший перед вами закончил строкой: "Я был крапивой в росе и росой на крапивных листьях", то вы можете сказать, например... э-э... "Я был настойкой из трав и белого горного меда, был сворою, гнавшей лань, и ланью, от своры бегущей". То же может касаться и числа лет.
- Допустим, я говорю: "Семь лет я пробыл козой на склонах Карриг-Невенхир", - с интересом проговорил Мак Кехт.
- Тогда тот, чей ход через одного, обязан упомянуть число лет хотя бы для одного из своих воплощений: "На книжной полке стоял я в виде библейских текстов, сто лет я был в гобелен вплетен пурпурною нитью", - отозвался Мак Кархи. - Можно еще договориться о смене стихий, но это одна из высших ступеней игры. Выше нее считается только сопряжение далеких предметов.
- Как это - смена стихий? - раздалось сразу несколько заинтересованных голосов.
- Играющие заранее оговаривают последовательность смены стихий, предположим, огонь - вода - воздух - земля, и далее на протяжении всей игры каждый обязан вводить в свой текст по одной стихии в любой формулировке: я факелом был в ночи - плюс ряд других воплощений, стекал водой ключевой - и дальше все, что угодно, семь лет был неважно чем и был дуновеньем бриза, я галькой катился вниз по осыпям горных склонов. Вы следите за моей мыслью?
- Позвольте, позвольте, - сказал, подавшись вперед, профессор Финтан. - Я был волшебным копьем, сошедшим на землю с неба, я был муравьем лесным и мирным костром в долине...
- Был лужей талой воды и был корабликом в луже, - с готовностью подхватил Мак Кархи, - был ястребом в небесах и тенью его скользящей.
- Я был терновым венцом и был венком из ромашек, был вихрем, поднявшим пыль, и странником, в пыль ступавшим, - робко оглядывая присутствующих, рискнул Морган-ап-Керриг.
- Я был короной царей и нищенской кружкой медной, - бросил Змейк.
- Кустом бузины во рву и серым могильным камнем, - с явным удовольствием заключил Курои.
- Я был мореходом, читавшим по звездам майского неба, был пламенем фонаря и бабочкой, в нем сгоравшей, - вступил в игру Мак Кехт.
- Э-э-э... Я был вьюнком на стене, цеплявшимся за уступы, волной белопенной был и бился о скалы фьорда, - проговорил доктор Вёльсунг, задумчиво скребя подбородок.
- Был пеньем старой шарманки в тиши городских переулков, я сетью рыбацкой был и был колодезным эхом, - сказал доктор Итарнан, изящный пиктолог с грустными глазами. Все переглянулись как громом пораженные: дело в том, что доктор Итарнан, как всякий фонетист, никогда не пользовался голосом, кроме как на уроке. Это был профессиональный навык: он берег горло. Во всяком случае, никто прежде не слышал его голоса за пределами класса.
- В глубинах гор девять лет пещерным был сталактитом и цветом миндальным цвел весною на Эсгайр-Эрфел, - мелодично закончила Рианнон.
- Ну, мы нарушили сейчас несколько элементарных правил, - мягко заметил Мак Кархи. - Так вот: девятиклассники их не нарушают.
Все молча переглянулись.
- Если я правильно понял вас, коллеги, - заговорил Мерлин, - мы не запрещаем нашим ученикам игру в метаморфозы.
Но оставим "Школу..." и поищем другие преломления и отражения.
Следующее - песня Бориса Гребенщикова "Кад Годдо" из альбома "Дети декабря" группы "Аквариум" от 1985 года.
Click to viewНазвание песни прямо указывает на "Битву деревьев", собственно, примерно так оно звучит в оригинале на валлийском. "Я был сияющим ветром, я был полетом стрелы" - это едва ли не прямая цитата из поэмы Талиесина, структурно уж точно оно.
Впрочем, в этой песне Гребенщикова много интересного. В частности - метафоры, это кеннинги ("описательное поэтическое выражение, состоящее как минимум из двух существительных и применяемое для замены обычного названия какого-либо предмета или персоны", wiki). В песне есть несколько персонажей, описанных кеннингами:
- Та, что приносит дождь
- Тот, кто приходит молча
- "Помни, что кроме семи, никто не вышел из дома той, что приносит дождь" - кто эти семь?
Попробуем их расшифровать.
Признаюсь, что расшифровка этих образов принадлежит не мне, а моему другу Виктору П.; в 1987 году вышла первая пластинка "Аквариума", на которой была эта песня. Тогда же Витек мне и рассказал об этих образах.
Итак, будем считать, что все эти образы из одного смыслового поля, что в них есть что-то общее. Зацепимся за слово "дождь" в первом кеннинге. Что есть дождь? - Вода в воздухе. И теперь этим смыслом, как ключом, откроем эти кеннинги:
"Та, что приносит дождь" - туча.
"Тот, кто приходит молча" - туман.
"Семеро, вышедшие из дома тучи" - это семь цветов радуги, то есть само это выражение обозначает не семерых персонажей, а одного, собственно, радугу.
Песня еще не исчерпана, обратим внимание на строки:
Только во тьме - свет,
Только в молчании - слово.
Смотри, как сверкают крылья
Ястреба в ясном небе!
Тут трудно не узнать эпиграф из "Волшебника Земноморья" Урсулы Ле Гуин:
В молчании - слово,
А свет - лишь во тьме;
И Жизнь после смерти
Проносится быстро,
Как ястреб, что мчится
По сини небесной,
Пустынной, бескрайней…
Казалось бы, при чем тут "Битва деревьев"? Но обратимся к комментарию к поэме Талиесина:
В сочинении антиквара XVII в. Джона Дэвиса из Маллвида упоминается, [...] что в этой битве против сил Аннуина (подземного царства) во главе с королем Арауном сражались Гвидион и Аметон, сыновья Дон. На их стороне билась воительница по имени Ахрен («Деревья»), а на другой стороне - великан, которого нельзя было одолеть, не зная его имени.
Как вы помните, в мире Земноморья действует магия имен, т.е. знание истинного имени предмета или персонажа дает знающему власть над ним. Так что "Волшебник Земноморья" сам в некотором роде является отражением "Битвы деревьев", то есть песня Гребенщикова совмещает прямое и преломленное через роман Ле Гуин отражение этой поэмы.
Завершая анализ этой песни скажу, что она имеет сходство с поэмой и во временной структуре: почти вся поэма (и песня) написана в прошедшем времени ("я был острием меча"), под конец настоящее, а то и инфинитивное время: "во тьме - свет", "сверкают крылья", в поэме более определенное длящееся настоящее: "не слаб я еще в бою на суше и среди моря". А завершается временем будущим: "кроме семи никто не выйдет из дома", в поэме "и будет Господень Суд, и век золотой настанет".
Временная структура приводит нас к другому преломлению в ирландской теперь уже поэзии. В русском переводе "Битвы деревьев" есть такие строки:
Друиды сказали Артуру971, когда он хотел услышать
О трех важнейших событьях, случившихся в этом мире
Тут полностью потеряна нужная нам структура. Но посмотрим на примечание 971:
971 Буквально: «Друиды пророчествовали Артуру о том, что было, что есть и что случится»
Надеюсь, вы сразу вспомнили эти строки:
...to sing
To lords and ladies of Byzantium
Of what is past, or passing, or to come.
И с древа золотого петь живущим
О прошлом, настоящем и грядущем.
Это Уильям Батлер Йейтс " Плавание в Византию", перевод Г. Кружкова. Вот не знаю, это артефакт перевода, или Йейтс тут действительно отсылает к "The Battle of the Trees". В этом английском переводе данные строки выглядят так:
What is there more early
Than I that they sing of
And one is come
Параллелью является и обстоятельства: в поэме Талиесина друиды рассказывают королю Артуру, в стихотворении Йейтса византийский император лишь один из присутствующих, внимающих пророчествам. Впрочем, у Йейтса происходит снижение обстановки - не мудрецы-друиды, а искусный механизм типа часов, который будит сонного владыку и развлекает своими рассказами придворных. Ну так и XX и не X век!
Наверняка есть еще много преломлений "Битвы деревьев" в современной культуре, в том числе русскоязычной, но я вспомнил только то, что вспомнил.