Испанцы: цыгане идут! Часть 2
Культурные особенности
Лидия Осипова отмечает, шокирующее советских неравноправие солдат и офицеров. Офицер не только может наорать, но и побить солдата:
… А капитана они боятся. Он, совершенно не стесняясь, бьет их по физиономиям. И вообще, мордобой в испанской армии - дело самое обычное. Офицеры бьют сержантов и солдат, сержанты только солдат, а солдаты бьют всех, кого могут. Вот тебе и потомки гордых кабальеро. Если бы не видела этого собственными глазами, никогда бы не поверила. Противно смотреть, когда он, выкатив глаза, как оголтелый козел, начинает их катать, а они, бедные, стоят навытяжку и только моргают. Для нашего глаза это зрелище непереносимо. После первой же такой сцены в моем присутствии я стала всякий раз вставать, как только он входил в мастерскую. Сначала он милостиво улыбался и просил не беспокоиться, а потом понял, по-видимому, и надулся. И теперь у нас кончились наши сердечные культурные разговоры при помощи словаря на пяти языках. (Лидия Осипова)
Если офицеры избивают своих солдат и это в порядке вещей (в СА тоже такое бывает, но это не воспринимается как норма), то что мешает и офицерам и солдатам избивать русское население? Избиения русских происходят по всякому поводу (Акты ЧГК):
Поводом для побоев могло послужить нежелание отдавать что-то из своего имущества, непонимание смысла приказа, плохо выполненное распоряжение: «Гражданку Силаеву Марию Яковлевну испанский солдат ударил прикладом винтовки по спине, когда она пыталась не отдать испанцам свою корову.
Испанские солдаты в 1942 году избивали Золина Фёдора Павловича палками, кулаками и другими предметами за неточное выполнение их распоряжений».
В декабре 1941 года Прохорова Мария Алексеевна и Левчикова Евдокия Алексеевна были испанцами избиты за то, что не закрыли ворота своего дома. В деревне Троица в июле 1942 года гражданина Барунова Егора Тимофеевича испанцы избили палками по рукам за то, что мало наловил им рыбы. В июле 1942 года гражданку Карпову Веру Михайловну, 13 лет, избили по лицу так сильно, что она слегла в постель».
Страдали и старые, и малые. Причем очень часто было так, что проступок явно не соответствовал наказанию. Вере Михайлове Рунцевой из деревни Новое Ракомо в начале войны исполнилось 30 лет. Ее соседке Валентине Голевой - всего 13. Из показаний В.М. Рунцевой: «В ноябре 1941 года была избита Голева Валентина Сергеевна, 1928 года рождения. Она без разрешения комендатуры ушла в соседнюю деревню. Прибывшие в деревню испанцы избили её палками по голове и по другим частям тела. Сразу же после этого она слегла в постель и от побоев умерла.
Двуличность и мстительность офицеров:
… Это был типичный представитель испанского народа и его культуры. Небольшого роста, толстенький, краснощёкий, добродушный, с ласковым взглядом... Но надо было прослужить под его начальством с месяц, чтобы убедиться, как этот капитан Martinez со своей добродушной улыбкой отдавал приказания расстреливать ни в чём не повинных людей, и главное - то, что умел делать это так, что никто ничего не знал и ни о чём не догадывался. Его изысканная вежливость нисколько не мешала ему прикрывать самый беззастенчивый грабёж населения. Когда он распевал мелодичным голосом сентиментальные арии, вероятно, в это время он замышлял козни самого низкого пошиба. (Ковалевский, Испанская грусть)
Ковалевский о Гончаренко - другом белом эмигранте в Синей дивизии. Гончаренко погиб при странных обстоятельствах. По-видимому, легко раненый Гончаренко не был подобран испанцами и замёрз при тридцатиградусном морозе:
Уходя, я наедине предупредил Константина Андреевича об опасности откровенных излияний перед испанцами, отличающихся мстительностью и беспощадностью. (там же)
Вывод: несмотря на общее «положительное сальдо» в сравнении с немцами, в индивидуальных преступлениях испанцы недалеко от них ушли. Особо надо отметить грабежи, порой сопровождающиеся убийствами и регулярные избиения мирного населения. В отношении «неорганизованного», традиционного для войны насилия их вполне можно сравнить с румынами.
3. Организованная жестокость: пленные, коммунисты и евреи, партизаны и каратели, перемещения населения, месть при уходе
Пленные:
Вот первое соприкосновение испанцев с советскими пленными:
На одном утомительном переходе в лесу наша батальонная колонна вдруг остановилась: навстречу нам шла бесконечная вереница русских пленных, но в каком состоянии!.. Выстроенные по пять человек в ряд, они должны были руками держаться за колючую проволоку, которая от передних рядов была протянута вдоль до последних. Внутри же колонны люди держались крепко за руки. Никто не должен был отставать. Страшно было смотреть, как эти живые скелеты с непередаваемым испугом в глазах, спотыкаясь, неудержимо шли вперёд. Задним рядам приходи лось почти бежать. Над отставшими взвивалась страшная резиновая палка сопровождающего солдата (в большинстве это были литовцы). И если это не помогало, то выстрел из винтовки спасал несчастного от дальнейших мучений. Люди не могли остановиться, чтобы оправиться, бесчеловечные менторы гнали их как скот. Пощады не давалось никому. На нашем дальнейшем пути мы встретили тела трёх отставших с размозжённой головой.
Не знаю, на сколько километров тянулась эта кошмарная вереница. Во всяком случае, тысячи людей. Тысячи кандидатов на верную смерть. Впечатление было столь тяжёлое, что многие из испанцев ещё долго по том вздыхали и не могли понять: как же это так?.. (Ковалевский, Испанская грусть)
Сравним подобный эпизод у эмигранта-добровольца Завадского с его бельгийцами, приведенный в главе об итальянцах. И подобные впечатления итальянцев в их воспоминаниях. Испанцы здесь схожи с итальянцами, а не северными европейцами. Однако
При дивизии (250-й, голубой) также находились (нельзя сказать «служили») пленные красноармейцы, выполнявшие черновую работу. Распределял их второй отдел генштаба дивизии, и в основном они находились при снабжении, разбитые на группы по восемь человек. Судя по испанским, немецким документам и виденным нами фотографиям, положение этих людей было плачевным, подневольных плохо кормили и били. Немецкое командование - не из гуманизма, а с целью эффективного применения человеческого ресурса - в июле 1942 г. рекомендовало испанцам лучше обращаться с пленными, работавшими при дивизии. (Испанская грусть: Из предисловия)
Испанские грабежи были настолько разнузданными, что советские пленные искали защиты у немцев (!). В документах XXXVIII армейского корпуса содержатся различные пометки подобного рода. В начале декабря 1941 г. перебежчик Иван Рыжков из 1002-го стрелкового полка 305-й стрелковой дивизии жаловался, что испанцы моментально сняли с него тёплую одежду, совершенно не кормили (съедали его паёк сами), а также постоянно и беспричинно избивали его. Григорий Храмов из 1004-го стрелкового полка той же дивизии жаловался на недостаточное питание у испанцев. (Испанская грусть: Из предисловия)
Евреи и коммунисты
Убийства евреев и политруков в используемых нами источниках не отмечены. Можно только привести одно подозрение:
Да, в целом оккупационная политика Голубой дивизии была менее жестокой, чем та, что осуществлялась в зонах, контролируемых немецкими частями. Это видно и по обращению с советскими пленными, хотя и тут есть определённые сомнения по поводу (не)исполнения испанскими офицерами приказа о комиссарах (Испанская грусть: Из предисловия)
Партизаны:
Слово «партизан» стало как для немцев, так и для испанцев символом опасности и реальной угрозы. Страдали от этого в первую очередь мирные жители. Их подозревали в связях с сопротивлением, а иногда принимали за самих партизан (из Актов ЧГК):
«В январе 1942 года испанские солдаты застрелили гражданина Тимофеева Николая Тимофеевича, 1880 года рождения, за то, что он вышел из своего дома после 5 часов вечера. После 5 часов вечера было запрещено всем гражданам появляться на улице, а кто выходил, испанцы стреляли в них без всякого предупреждения» АКТЫ ЧГК
Наталья Александрова Золина из деревни Батурино понесла страшную утрату: «Моего сына 1923 года рождения испанцы убили. Они пришли на дом и стали кричать на него, что он партизан, чего не работает на рытье окопов, сильно кричали. Они расстреляли его прямо в избе из винтовки. Разрывной пулей ему вырвало правый бок, и он скончался. Весь дом был изрешечен этими разрывными пулями».
«22 ноября 1941 года в деревню Наволок явились три бойца Красной Армии. Вечером испанские солдаты с офицером, узнав об этом, зашли в дом Гаврилова и вывели на улицу всех троих бойцов, где и расстреляли их из винтовки и автоматов. Тогда же они вывели и Гаврилова Григория Гавриловича на улицу и там же расстреляли. А утром 23 ноября, когда жена расстрелянного, Гаврилова Майя Михайловна, стала просить испанцев разрешить ей похоронить мужа, её испанские солдаты отвели в сторону от дома и расстреляли на дороге двумя пулями в затылок и спину. Это производилось под руководством испанского офицера ст. лейтенанта Голубой дивизии Антонио Баско. В то же утро испанский солдат выстрелом из винтовки почти в упор застрелил идущего рано утром в церковь старика 70-лет Мокеева Кузьму Тимофеевича. Беспричинно. Таким образом, в одни сутки испанцами были расстреляны 6 человек, граждан СССР, без всяких причин, без суда и следствия»
Об этой стороне военных действий испанцев сообщает и В.И. Ковалевский, который в качестве переводчика принимал участие в одном из антипартизанских рейдов Голубой дивизии:
…. Слушая его, я невольно начал испытывать страх, зная испанскую психологию: если нет преступника, если даже нет преступления, то их надо создать. И так уже по окрестным селам десятки лиц были арестованы иногда только по одному подозрению в сношении с «красными», а в большинстве случаев только «так»: застали человека в 6-7 вечера сидящим под забором по естественным потребностям, и достаточно, чтобы пустить его «в расход». Больше и не требовалось: он подслушивал и высматривал движение испанской армии. Несмотря на отвратительность такого обращения с населением, иногда мне было трудно скрыть улыбку, когда «дело» превращалось прямо в комедию. Баба, только что подоившая корову, была задержана с лоханкой молока в руках и обвинена в сношении с партизанами и их кормлении. Крестьянин, закуривший папироску, с таким трудом приобретённую, был обвинен как сигнализирующий партизанам. Другой, нёсший на вилах сено для скота, - это партизан, высматривающий свои жертвы. Одно дело превратилось прямо в фарс. Один испанец задержал и обвинял почтенного старика, что тот следит за каждым его шагом, чтобы, очевидно, его убить при удобном случае. Что же выяснилось? Заботливый отец, беспокоясь о своей дочери, за которой волочился испанец, считал необходимым наблюдать за романом молодой пары. Когда с моей помощью выяснилась правда, экспансивный испанец не мог скрыть своего раскаяния, и обвиняемый и обвинитель удалились из суда, тесно обнявшись. (Ковалевский, Испанская грусть)
В воспоминаниях Ковалевского есть очень яркий эпизод борьбы с партизанами, к сожалению он довольно длинный, чтобы его здесь приводить. Суть в том, что спецоперация по поимке партизан свелась к аресту калеки-учителя и случайной (при помощи Ковалевского) поимке отряда красноармейцев. Закончилось все тем, что часть «партизан» по настоянию участвовавших в операции немцев было решено не просто убить, а сжечь, но часть из них бежала, другая была застрелена. Оставшиеся первоначально были объявлена военнопленными, следовательно, их убивать не собирались. Однако после бегства первой партии и этих испанцы безжалостно расстреляли.
Угон и эксплуатация населения
Мне не встретились свидетельства об участии испанцев в охоте на людей для отправки их в Германию (тем более Испанию). Но к оборонительным и прочим работам насильно привлекали.
Любовь Алексеевна Никулина рассказывала вскоре после войны о реалиях оккупации: «Гоняли население на ремонт дороги и рытьё окопов. Моего сына, Никулина Александра Фёдоровича, 1923 года рождения, два раза избивали испанские солдаты весной 1942 года за то, что он им плохо подчиняется на работе. Однажды испанский солдат избил его кулаком по лицу и голове. (Акты ЧГК)
Уничтожение деревень и населения деревень
Участвовали ли испанцы в разрушении жилья и инфраструктуры при отступлении, неизвестно. Они были отозваны раньше полного снятия блокады, оставался лишь один отряд под полным управлением немцев. Но есть признаки таких действий при борьбе с партизанами:
28 ноября 1941 г., когда испанцы под руководством этого офицера, Антонио Баско, подожгли дома Гришина Матвея и Середнякова Николая с провокационной целью, якобы там были партизаны, и когда из нашей деревни Падорин Иван Ермолаевич вышел из дома посмотреть, так к нему подбежал названный выше офицер и двумя выстрелами из пистолета в живот убил его у ворот его дома. 25 января 1942 года тот же офицер Антонио Баско выстрелом из пистолета беспричинно убил гражданку Крюкову Марию Николаевну в доме её отца в деревне Курицко». (Акты ЧГК)
Собрав материал о поведении испанцев на оккупированной территории Новгородчины, ЧГК двоих военнослужащих Голубой дивизии определила как военных преступников (Акты ЧГК):
1. Муньос Грандес - командир 250-й испанской Голубой дивизии, принимавший непосредственное участие в злодеяниях по отношению к гражданам Новгородского района.
2. Баско Антонио - старший лейтенант, офицер Голубой дивизии, организатор неоднократных расстрелов мирных граждан и военнопленных и сам исполнитель расстрелов.
По материалам воспоминаний В.И. Ковалевского к этому списку можно было бы добавить еще несколько персон.
4. Преступления и убеждения на почве расизма
И Ковалевский и Лидия Осипова неоднократно приводят примеры высокомерного отношения, особенно, испанского офицерства, к русским, «культурного превосходства» и высмеивают их несостоятельность:
15. 10. 42. В прачечной все по-старому. Капитан то впадает в меланхолию - и тогда щелкает солдат по физиономиям, то в лирику - и тогда постоянно торчит в моей пошивочной мастерской и совершенно не дает мне работать, требуя внимания к его болтовне. Вчера он мне авторитетно заявил, что Чайковский не может быть русским, так как он слишком культурен для русских. Знает он у Чайковского только оперы и больше, конечно, ничего. Я спокойно ответила, что русская культура не пострадает от признания или непризнания ее каким-то безграмотным интендантским чиновником. А он очень гордится тем, что кончил интендантскую академию. Думала, что он меня ударит. Но он выскочил как ошпаренный. Теперь, по крайней мере, неделю не будет мне мешать. (Лидия Осипова)
Но, судя по всему, жесткого расового противостояния не было. Примеров нет:
«Вояки из испанцев были неважные. Помню, однажды им очень крепко всыпали наши. После чего уцелевшие испанцы, придя в наш дом, на вопрос бабушки, как идут дела на фронте, с некоторой обидой отвечали: “Мы вашим солдатам хлеб бросаем в траншеи. А они нам гранаты”. При этом он был в нижнем белье, прикрытом шинелью (так быстро он убегал), но с губной гармошкой. Причем, с немецкими военнослужащими у них был неприкрытый антагонизм. Немцы с презрением относились к внешнему виду испанских солдат, а те отвечали им взаимностью» [1, с. 33]. … По словам дяди Пети, испанцы никогда не говорили о ненависти к русским… (Ковалев, Воспоминания)
Меня озадачил один эпизод:
... И мы опять на дровнях. Дорога вьется - однообразная и унылая, а возница рассказывает мне: - В Курицко испанский комендант запретил солдатам с девками гулять... Ну да разве испанцы послушают кого? Поймали комендантские девок и баб с солдатами на гулянке в клубе. Девкам голову на голо сбрили, бабам полголовы выстригли, а солдат выпороли... Смех и грех!» (Ковалев, Коллаборационизм)
Здесь есть признак расовых запретов на вступление в связь с низшей расой. Отмечается, что командование дивизии следовало немецкому запрету и не признавало браков между испанскими солдатами и местными женщинами, которым также было запрещено следовать за мужьями в Испанию.
Заключение по организованному насилию и расовым преступлениям:
У испанцев достаточно случаев, чтобы говорить о наличии признаков организованного насилия по отношению к мирному населению. Проявляется это прежде всего в актах борьбы с партизанами. Во-первых, это бессудные расстрелы, во-вторых уничтожение жилья. Правда эти действия не носили немецкого размаха и интенсивности. Но с румынами испанцев сравнить можно. Расовых преступлений не обнаружено.
5. Отношения с немцами
Обычно в литературе положительно оценивают военную доблесть испанцев Голубой дивизии. Есть даже хвалебные отзывы немцев по этому поводу. Вот одно из немногих сообщений об испанцах со стороны советских военных:
Кого больше здесь погибло? Пожалуй, одинаково. На нейтралке я насчитал немецких трупов тысячи четыре-пять. Испанцев же половину мы переколотили, половина замерзла. Как-то зашли мы в их блиндаж, человек 10-12 лежат, все застыли…. Смотришь, бывало, в стереотрубу или бинокль, стоит противник, обмотался одеялами, которые набрал в соседнем селе, ж прыгает. Мы смеемся, мы-то были одеты тепло. …Через проволоку в нашу сторону перелетел, будто на крыльях, человек. Скатился к ручью, перебрел его и побежал к нам, кричит: «Гитлер капут! Я - свой!» Мы его приняли. Это оказался ефрейтор из испанской «Голубой дивизии» по имени Педро. «Язык» нам достался ценный и взятый без потерь. А с той стороны слышались крики, стоны и валил густой дым от горящих блиндажей и леса. Вскоре голос Педро звучал из динамика по Волхову для той стороны с призывами к «голубым» франкистам уезжать домой, кончать эту кровавую бойню! Не знаю, послужило ли это испанцам наукой. Но их дивизия скоро исчезла из поля зрения нашего армейского и фронтового командования. (Сукнев М. И. Записки командира штрафбата. Воспоминания комбата. 1941-1945. - М.: Центрполиграф, 2007. - 253 с. )
Но судя по дневнику Ковалевского их доблесть несколько преувеличена:
... Немцы ими командовали даже в мелочах, презирая их одновременно за недисциплинированность и в особенности за несерьёзный подход к делу (Ковалевский, Испанская грусть)
На самом деле немецкое командование было невысокого мнения о боеспособности испанцев и с января 1942 г. использовало их в основном, чтобы держать фронт обороны. Исключение составляют лишь несколько эпизодов в истории дивизии, когда в боях были задействованы отдельные подразделения; например, участие испанцев в Волховской битве в мае - июне 1942 г. С августа 1942 г. и по ноябрь 1943 г. дивизия стояла на южных подступах к Ленинграду и была занята позиционной войной, всего лишь несколько раз предприняв боевые операции силами отдельных батальонов. Когда в феврале 1943 г. Красная армия попыталась развить успешный прорыв блокады Ленинграда, испанцы понесли серьёзные потери в Красном Бору (Испанская грусть: Из предисловия О. Бэйда)
Фиксируются многочисленные конфликты между немцами и испанцами в тылу:
Конфликты между немцами и испанцами возникали и из-за различного отношения к мирному населению. Так, из рассказа Александра Орлова следует: «Испанцы не понимали и не принимали репрессивных мер, которые немцы применяли к мирному населению. Мне приходилось слышать рассказ одной из жительниц деревни Подберезье Новгородского района о том, как однажды один из испанцев набил морду немцу за жестокое обращение с местными жителями. По дороге в деревню Некохово, куда испанец отправился по каким-то делам, немцы догнали его и застрелили, бросив труп в придорожную канаву. Когда испанцы об этом узнали, дело дошло до стрельбы. Вначале перестрелка велась из винтовок, потом в дело вступили пулеметы. Закончился бой минометным обстрелом. Потери имелись с обеих сторон» (Ковалев, Воспоминания)
Очень много информации для сравнения испанцев и немцев дают дневники Лидии Осиповой:
Испанцы разрушили все наши представления о них, как о народе гордом, красивом, благородном и пр. Никаких опер. Маленькие, вертлявые, как обезьяны, грязные и воровливые, как цыгане. Но очень добродушны, добры и искренни. Все немецкие «кралечки» немедленно перекинулись от немцев к испанцам. И испанцы тоже проявляют большую нежность и привязанность к русским девушкам. Между ними и немцами ненависть, которая теперь еще подогревается соперничеством у женщин
…. 8.01.43. Сегодня в городе произошел настоящий и грандиозный скандал: Фюрст выпорол плетью некую девицу. Она, не будь дура, пошла в часть к знакомым испанцам, подняла юбку и всей части продемонстрировала полосы от плети. Испанцы понеслись на улицу и начали избивать всех попадавшихся им по дороге немцев. Побоище было настоящее. Как всегда в теперешнем сумасшедшем мире рыцарство проявило не офицерство, оставшееся совершенно равнодушным, а простые солдаты. Похоже на то, что теперь во всем мире народ лучше своих правителей и своей «элиты». (Лидия Осипова)
В этих дневниках она даже дает развернутые сравнительные характеристики немцев и испанцев, которые я даю здесь в виде таблицы:
Немцы и испанцы сходятся только в одном - в своей неистовой ненависти друг к другу. Думаю, что в случае, скажем, переворота, испанцы с удовольствием пошли бы вместе с нами бить немцев. (Лидия Осипова)
Выводы:
В начале приведу сравнения и высказывания относительно отношения испанцев к мирному населению, встречающиеся в использованной литературе:
Условия нацистского оккупационного режима вынуждали местное население делать своего рода сравнения между немцами и их союзниками. И несмотря на то, что к испанцам было немало претензий (воровство, хулиганство, сексуальное домогательство, а иногда и убийства), на фоне солдат III Рейха они были явно гуманнее. Таким образом, можно сделать вывод, что большинство положительных воспоминаний мирных русских жителей об испанской Голубой дивизии во многом можно объяснить не только их относительно либеральной политикой, но и той жестокостью, которую испытывало местное население со стороны гитлеровцев, русских коллаборационистов, а также других союзников III Рейха (Ковалев, Воспоминания)
Оценивая негативное поведение испанцев на оккупированной территории России, местные жители чаще всего употребляют такие термины, как «хулиганы» и «воры», хотя, конечно, были и исключения. На фоне других национальных формирований они смотрелись более лояльными по отношению к мирному населению. Все познавалось в сравнении. После того как испанцы ушли, на берегах Ильменя и Волхова появились подразделения из Прибалтики. На смену «хулиганам» пришли «садисты»: «В июне 1943 года в дер. Горошково эстонец-солдат выстрелом в голову из винтовки убил в присутствии народа на гулянье Сидорова Константина Андреевича, когда тот вступился на защиту деревенских парней, от которых солдаты отбирали гармошку. Как офицеры, так и солдаты вели себя как садисты, наслаждающиеся мучениями других. Они насиловали русских девушек и женщин» (Акты ЧГК)
Достаточно обоснованные сравнения приводит Олег Бэйда профессор университета Мельбурна в предисловии к воспоминаниям В.И. Коваалевского:
….. Испанские солдаты часто оказывались замешаны в мародёрстве. Доклады немецких представителей при дивизии и различных соединений вермахта, которым Голубая дивизия придавалась, равно как и свидетельства русского населения, единогласно отмечают горячую страсть испанцев к хаотичному воровству и кражам. Были отмечены случаи сексуального насилия, а при мародёрстве они нередко избивали своих жертв, а иногда и убивали. В отличие от многих венгерских, немецких, румынских или коллаборационистских подразделений испанские солдаты почти не прибегали к неизбирательным и массовым репрессиям, то есть казням гражданских лиц и заложников в качестве «мести» за партизанские действия. Да, увы, испанцы убили некоторых гражданских лиц, подозреваемых в содействии партизанам. Однако в истории 250-й дивизии пока не удалось выявить случаев массового военного садизма, когда в выделенном районе операции создавалась бы «мёртвая зона», а деревни, их жители, посевы и скот предавались бы огню. (Испанская грусть, из предисловия О.И. Бэйды)
И далее о причинах «мягкости» испанцев:
По сравнению с другими частями поведение испанцев в отношении мирного населения оказалось лучше, чем поведение венгров, немцев или румын. Причин тому несколько: стабильное положение на фронте, а значит, и более спокойный тыл с менее интенсивным партизанским движением; меньшее время пребывания на фронте, чем у немцев (от десяти до двенадцати месяцев, далее ротация); наконец отсутствие планомерной пропаганды биологического расизма в предшествующие годы. В случае с испанцами не было интенсивного ужесточения боевых действий, как у других формирований в иных секторах германо-советского фронта. Отсутствовала и идеологическая накачка, толкавшая бойцов к обязательному физическому уничтожению противника (Испанская грусть: Из предисловия О. Бэйда)
В статье об итальянцах приводилось заключение из статьи «Некоторые сравнительные заметки о военном опыте испанцев и итальянцев на Восточном фронте 1941-44 гг.» Unable to Hate? Some Comparative Remarks on the War Experiences of Spaniards and Italianson the Eastern Front,1941-1944 X. N. Seixas History, Political Science 2018:
Основное сходство между испанцами и итальянцами заключается в нарративах и политике памяти об их участии на Восточном фронте, которые были разработаны ветеранами войны и государствами обеих стран в послевоенные годы. Несмотря на политические разногласия между франкистским режимом и итальянской демократией, в двух странах возникла устойчивая легенда, которая представляла вторгшихся солдат как «хороших оккупантов», которые якобы были чище, чем «чистый вермахт», в то время как они пытались отделиться. от военных преступлений Германии на Востоке.
И все же я бы не стал уравнивать испанцев и итальянцев. Скорее их стоит сопоставить с румынами, но качественно, с учетом, конечно, количественных различий вклада в войну против нашей страны. Почему?
1) Страсть к грабежам и воровству почти на уровне румын (см. выше). Порой грабежи сопровождаются убийствами. То есть интенсивность «индивидуальных», традиционных преступлений выше, чем у итальянцев, близка к румынам
2) Активное и достаточно жесткое участие в контрпартизанской войне и репрессиях по отношению к населению. Тем самым, участие акциях, которые я отнес к «организованной жестокости».
Возможно, что эти выводы в сравнении с итальянцами не очень точны по причине отсутствия достаточного количества данных и свидетельств в отношении последних