Про санкции...Дания и Швеция...
Чем дальше в лес, тем толще партизаны. Когда начинал писать эту серию, вовсе не думал, что тут такие джунгли окажутся, населенные такими хищниками, что ой-ой-ой... Слова-то, слова какие все произносят, но вот что скрывается за этими словами - желание нажиться на бедах ближнего своего ("умри ты сегодня, а я завтра"), решить за его счет свои проблемы, а там - а там хоть трава не расти. Настоящий паучник в банке!
Не только Любек занял по отношению к объявленной политике санкций более чем уклончивую позицию. Позиция Сигизмунда II и Кеттлера в этом вопросе вполне понятна и более чем прозрачна. Для них Русское государство - «естественный» враг, и все, что может послужить этому врагу во вред, должно быть поддержано. И здесь уже все средства хороши - и честные, и относительно честные, и совсем нечестные (чистой воды макиавеллизм - вот интересно, Сигизмунд «Государя» читал?). Но не так дело обстояло с Швецией и Данией. Эти участники конфликта, судя по всему, здраво подходили к оценке размеров «русской» угрозы и, маневрируя вокруг проблемы установления санкций, решали прежде всего свои собственные, вполне конкретные и очень приземленные проблемы, связанные с пополнением собственного бюджета и расширением собственных же владений - да хоть и за счет Ливонии.
Собственно говоря, складывается впечатление, что борьба вокруг северо-западной Ливонии, Ревеля с округой, стала точкой отсчета в дальнейшем развитии сюжета вокруг санкций. И Дания, и Швеция - обе короны чуть ли не одновременно положили глаз на этот регион, владение которым обещало немалые выгоды (особенно для Швеции, поскольку Густав Васа был одержим идеей превратить если не все Балтийское море, что было затруднительно, то, во всяком случае, его восточную часть, в «шведское озеро», и, направив товаропотоки в шведские порты, Выборг и Стокгольм, холить и лелеять свой «silberkuchen» - ага, серебряный батон). Правда, тут надо было брать в расчет и позицию Москвы, поскольку она сама была непрочь прибрать к рукам Ревель, при этом методично продолжая гнуть свою линию на создание условий для свободной торговли (это к вопросу о том, насколько Иван Грозный не понимал значения торговли. Оно, конечно, он не пошлый был вьюнош, и торговые мужики мимо него не владели, но выгоду от торговли, судя по тому, с какой настойчивостью он стремился сохранить Нарву и «нарвское» плавание, выгоду свою от этого он прекрасно понимал).
Густав Васа собственной персоной:
Отсюда и те колебания, которые испытывала политика Дании и Швеции в вопросе о свободе мореплавания на Балтике и «нарвском» плавании. Датский король, не желая ссориться с той же Империей, но желая в то же время нажать на Ивана, в мае 1560 г. воспретил датским купцам плавать в Нарву. Однако, готовясь к войне со Швецией (в том числе и из-за Ревеля), Фридерик II поменял свою позицию. В договоре, заключенно между ним и Tyrann’ом 7 августа 1562 г., было четко прописано - «гостем нашим царевым и великого князя и купцом Великого Новагорода, и псковичем, и всех городов Московские земли, также и немцем мое вотчины Ливонские земли городов и иным всяким нашим делным людем ездити водою и землею в королевство Датцкое, в город в Копонгов и во все городы в королевство Датцкое ездити поволно, и торговати и меняти всякими товары без вывета, кому ж самому с самими с королевства Датцкого людми и з заморскими людми доброволно во всякой поволности, безо всякого насилования» (раз); «А которые наши царевы и великого князя купцы и гости, русь и немцы, поедут из Копонгова в заморские государьства с товаром, или которые заморских государьств купцы пойдут мимо королевство Датцкое морскими вороты, проливом Зунтом, и приятелю и суседу моему Фредерику королю наших царевых и великого князя гостей и купцов и вотчины нашие Ливонские земли немец с товары мимо свое государьство в иные в заморские государьства пропущати, и назад им по тому ж поволность давати и задержания им никоторого не чинити. А которые из иных заморских государьств купцы и всякие торговые люди и мастеровые с товары пойдут в наши царевы и великого князя государьства в московские городы, или в ливонские наши городы, и тех людей всех с товары пропущати без задержания» (два) и «которые люди пойдут из за моря дохторы, или мастеровые какие ни есть, на наше имя, - и тебе, приятелю нашему Фредерику королю, тех людей к нам пропущати не задержав, без всяких зацепок» (три).
Густав Васа после взбучки, устроенной ему Иваном, сильно охладел к всякого рода планам любой войны с русскими - хоть горячей, хоть холодной. Полагая главными своими врагами датчан, он всем своим поведением демонстрировал своему грозному соседу отсутствие всяких враждебных намерений (и всеми силами пытался удержать от неразумных, по его мнению, действий по отношению к России своих сыновей - в особенности финского герцого Юхана). Правда, полностью избежать проблем было невозможно - так, на переговорах с послами Эрика летом 1561 г. московские дипломаты заявили протест в связи с тем, что еще при отце нынешнего короля Густаве выборгский наместник Клас Кристиерссон Хорн не вернул захваченные ревельскими каперами товары русским купцам, причем сами каперы были Хорном отпущены восвояси (связано это было с тем, что наместник уже тогда зондировал почву на счет принятия Ревеля под высокую руку шведского монарха. Ответная реакция Ивана была быстрой и безжалостной - он «для таких неправд своим людем в Свейскую землю торговати ездити не велел, а велел им торговати в своем городе Ругодиве…»). Однако худо-бедно, но до новой конфронтации дело не дошло.
Оппонент Густава, Кристиан III Датский:
Молодой и горячий Эрик XIV, сменивший своего отца в конце 1560 г., на первых порах попытался, овладев Ревелем , наложить запрет на «нарвское» плавание, перекрыв Финский залив на входе (рассчитывая направить поток кораблей и товаров, шедших в Нарву, в свой Выборг). Соответствующий королевский указ был обнародован в апреле 1562 г., после чего последовали и приличествующие сему действия. Уже в июне 1562 г. шведская эскадра, патрулировавшая вход в Финский залив, арестовала 32 любекских корабля, направлявшихся в Нарву.
Эти действия Эрика вызвали бурю негодования у всех "потентатов", кто был заинтересован в «нарвском» плавании (в особенности у Любека). Его обвинили в «присвоении» моря и попытке ограничить свободу мореплавания и торговли. И хотя уже в августе все того же 1562 г. горячий скандинавский парень пошел на попятную, открыв вход в Финский залив и в Нарву при условии уплаты таможенного сбора, тем не менее, дело было сделано - некая критическая масса недовольства действиями шведов накопилась, Дания и Любек, крайне недовольные политикой Эрика, заключили союз и летом 1563 г. объявили Швеции войну. Началась Северная война (просто Северная - в отличие от другой, которая Великая). Теперь Эрик и его адмиралы могли на совершенно законных основаниях перехватывать корабли, шедшие к Нарву под датским или любекским флагом, и немедленно этим правом воспользовались (не забывая при этом и своей выгоды - торгуя пропусками в Нарву)...