Как появилась Лизка. История - Часть 1.
Я теперь понимаю, что мечты о стейке были апофеозом моей наивности. Следуя инструкции, Сашка сгрузил меня у входа в отделение скорой помощи, где я, несмотря на протесты ("спасибо, я ходячая"), была усажена в кресло-каталку и торжественно закачена в регистратуру.
К тому моменту как Сашка запарковал машину, я закончила подмахивать толстую пачку бумаг ("это - разрешение предъявить счет Вашей страховой компании", "а это - разрешение Вас лечить, данное госпиталю", "а вот здесь - разрешение Вас лечить, данное Вашему врачу"). Везти каталку мужу не дали, все те же работники торжественно покатили меня в отделение рожениц. Муж взволнованно шел следом.
В отделении меня уже с секундомером в руках ожидал врач. Медсестры ловко поставили капельницу в ту часть руки, где я даже не подозревала у себя вену, доктор заглянул в причинное место, прощупал открытие, взял мазок и вынес приговор: "Будем рожать!" На все мои жалобные мольбы о завтраке, он мне пригрозил страшным словом AMA (Against Medical Advise) и велел ходить по коридору чтобы спровоцировать схватки.
Мы были самой веселой парой в отделении. В больничном халате и с иглой в руке, я разгуливала из конца в конец по коридору, а муж возил за мной капельницу с физраствором, за что был торжественно возведен в титул Верного Оруженосца. Я развлекала его пересказом новел из сборника, который читала накануне. "Керосин! Бензин!" - патетично восклицала я. "Но - ПРОСТУЮ ВОДУ? В мои благородные вены?!" И мы заливались хохотом. Однако схваток все не было, да и жрать хотелось уже совсем не по-детски. Время близилось к пяти. Муж втихаря принес мне из буфета клюквенный сок, я схрумкала все леденцы, которые нашла в сумочке.
Доктор снова вернулся в отделение и поитересовался моими достижениями: "Ну что, были схватки?" "Да," - гордо сообщила я. "Три!" Доктор глядел на меня как на слабоумную. "Будем стимулировать" - сказал он. Черкнул что-то в моем личном деле и упорхнул. На штырь с капельницей повесили еще один пакет, в котором был антибиотик (во избежании инфекции дыхательных путей младенца), а также принесли бумагу на подпись ("это - разрешение дать Вам лекарство Питоксин"). И в этот момент меня понесло: "Керосин! Бензин!" - заливаясь слезами говорила я. "Но лекарство с ужасным названием Питоксин - в мои благородные вены?!" Медсестра, уже было подсоединившая новый пакетик, в ужасе замерла: "Почему она плачет? Она не хочет?" - беспомощно спрашивала она мужа. "Ничего-ничего," - успокоил ее Сашка, "Вы ее не слушайте, слушайте меня!" Медсестра совсем очумела. Чувство реальности ко мне вернулось и я, перейдя на чистый аборигенский язык отчеканила: "Правильно. Слушайте - ЕГО." И тут же сорвалась: "Но я все равно не хочу... ЫЫЫЫЫЫ!!!!"
Дальше начался кошмар. Я не помню ощущения боли как таковой, хотя его не могло не быть, схватки шли с частотой в две-три минуты, только помню, что реальность исказилась. Я расговаривала с медсестрой по-русски, очень вежливо и внятно. На вопрос об обезболивании сообщила, что желаю посидеть в левом дальнем углу палаты. На попытку измерить мне во время схватки давление, оказала отчаянное сопротивление. Я хотела абстрагироваться от происходящего, но меня все время дергали, возвращая к неприглядной реальности. То им нужен был показатель кислорода, то еще какая-то дрянь. Вам когда-нибудь во время жестокой схватки пытались замерить на одной руке давление, а на другой кислород? Нет? Ну вы не много потеряли!
Прошло бесконечно много времени, часа наверное четыре - четыре с половиной, пока до Сашки наконец не дошло, что дело дрянь. Он велел медсестрам ("Не слушайте ее, слушайте меня") ставить мне обезболивающее. Вызвали анестезиолога, оказавшегося русским парнем, который велел отключить меня от этой ужасной машинки, и поставил мне в спину катетер с анестезией. К этому моменту мне уже все стало безразлично. Одной иглой больше, одной меньше... Попадет, промажет... Игла два раза вылетала, потом все-таки встала на место. К торчащим из меня приспособлениям добалось еще два.
Потом наступила пауза. Между полуночью и тремя утра, когда с шумом отошли воды, в нашей палате все спали. В темноте безшумно приходили медсестры, замеряли все что им полагалось, и так же безшумно пропадали в ярком квадрате коридорной двери. А в четыре утра пришел ординатор, заглянул мне в причинное место, отключил анестезию и провозгласил: "10 сантиметров. Будем рожать. Кто-нибудь, вызовите врача!"
К тому моменту как Сашка запарковал машину, я закончила подмахивать толстую пачку бумаг ("это - разрешение предъявить счет Вашей страховой компании", "а это - разрешение Вас лечить, данное госпиталю", "а вот здесь - разрешение Вас лечить, данное Вашему врачу"). Везти каталку мужу не дали, все те же работники торжественно покатили меня в отделение рожениц. Муж взволнованно шел следом.
В отделении меня уже с секундомером в руках ожидал врач. Медсестры ловко поставили капельницу в ту часть руки, где я даже не подозревала у себя вену, доктор заглянул в причинное место, прощупал открытие, взял мазок и вынес приговор: "Будем рожать!" На все мои жалобные мольбы о завтраке, он мне пригрозил страшным словом AMA (Against Medical Advise) и велел ходить по коридору чтобы спровоцировать схватки.
Мы были самой веселой парой в отделении. В больничном халате и с иглой в руке, я разгуливала из конца в конец по коридору, а муж возил за мной капельницу с физраствором, за что был торжественно возведен в титул Верного Оруженосца. Я развлекала его пересказом новел из сборника, который читала накануне. "Керосин! Бензин!" - патетично восклицала я. "Но - ПРОСТУЮ ВОДУ? В мои благородные вены?!" И мы заливались хохотом. Однако схваток все не было, да и жрать хотелось уже совсем не по-детски. Время близилось к пяти. Муж втихаря принес мне из буфета клюквенный сок, я схрумкала все леденцы, которые нашла в сумочке.
Доктор снова вернулся в отделение и поитересовался моими достижениями: "Ну что, были схватки?" "Да," - гордо сообщила я. "Три!" Доктор глядел на меня как на слабоумную. "Будем стимулировать" - сказал он. Черкнул что-то в моем личном деле и упорхнул. На штырь с капельницей повесили еще один пакет, в котором был антибиотик (во избежании инфекции дыхательных путей младенца), а также принесли бумагу на подпись ("это - разрешение дать Вам лекарство Питоксин"). И в этот момент меня понесло: "Керосин! Бензин!" - заливаясь слезами говорила я. "Но лекарство с ужасным названием Питоксин - в мои благородные вены?!" Медсестра, уже было подсоединившая новый пакетик, в ужасе замерла: "Почему она плачет? Она не хочет?" - беспомощно спрашивала она мужа. "Ничего-ничего," - успокоил ее Сашка, "Вы ее не слушайте, слушайте меня!" Медсестра совсем очумела. Чувство реальности ко мне вернулось и я, перейдя на чистый аборигенский язык отчеканила: "Правильно. Слушайте - ЕГО." И тут же сорвалась: "Но я все равно не хочу... ЫЫЫЫЫЫ!!!!"
Дальше начался кошмар. Я не помню ощущения боли как таковой, хотя его не могло не быть, схватки шли с частотой в две-три минуты, только помню, что реальность исказилась. Я расговаривала с медсестрой по-русски, очень вежливо и внятно. На вопрос об обезболивании сообщила, что желаю посидеть в левом дальнем углу палаты. На попытку измерить мне во время схватки давление, оказала отчаянное сопротивление. Я хотела абстрагироваться от происходящего, но меня все время дергали, возвращая к неприглядной реальности. То им нужен был показатель кислорода, то еще какая-то дрянь. Вам когда-нибудь во время жестокой схватки пытались замерить на одной руке давление, а на другой кислород? Нет? Ну вы не много потеряли!
Прошло бесконечно много времени, часа наверное четыре - четыре с половиной, пока до Сашки наконец не дошло, что дело дрянь. Он велел медсестрам ("Не слушайте ее, слушайте меня") ставить мне обезболивающее. Вызвали анестезиолога, оказавшегося русским парнем, который велел отключить меня от этой ужасной машинки, и поставил мне в спину катетер с анестезией. К этому моменту мне уже все стало безразлично. Одной иглой больше, одной меньше... Попадет, промажет... Игла два раза вылетала, потом все-таки встала на место. К торчащим из меня приспособлениям добалось еще два.
Потом наступила пауза. Между полуночью и тремя утра, когда с шумом отошли воды, в нашей палате все спали. В темноте безшумно приходили медсестры, замеряли все что им полагалось, и так же безшумно пропадали в ярком квадрате коридорной двери. А в четыре утра пришел ординатор, заглянул мне в причинное место, отключил анестезию и провозгласил: "10 сантиметров. Будем рожать. Кто-нибудь, вызовите врача!"