Время нас подождет. Глава 16.
Предновогоднее путешествие.
Юра очень хотел, чтоб в гости к его другу нас отвёз Валерий Алексеевич на своей машине. Но всё оказалось иначе. Юра забрал из ремонта свою старенький жигулёнок, а Валерий Алексеевич срочно уехал по работе и подвезти нас не мог. Поэтому я и Юра поехали на его (нашей!) машине.
… Близился Новый год. Вчера нас отпустили на каникулы, поставив мне за математику четверку, а за русский «троечку с натяжкой». Полугодовую по математике я написал после уроков, быстро и без особых усилий - не зря во время моего карантина мы занимались, да и вообще, задачки для меня были делом нехитрым. А вот с русским, конечно, у меня проблемы, и наша классная, она же - учительница по русскому, поставив мне тройку, надавала на каникулы целое море заданий. На радостях я пообещал перевыполнить норму, тетрадку быстренько запихнул в рюкзак и так же быстро забыл про неё - каникулы же!
Новый год светился в мягко падающих снежинках, в гирляндах на магазинных витринах, в ледовом городке на главной площади, в мягком и сладком запахе пряников в булочной на углу проспекта Мира, украшенного разноцветными иллюминациями. Вдобавок, к радости ребят, за прошлую неделю выпало много снега, и на окраине города раскатали и залили высокие горки. С таких «летать» на ледянках - ух, как здорово! А на снегокате - ещё лучше! Прямо после уроков мы с Колькой наведались туда, захватив с собой его снегокат, налетались всласть, что я даже затосковал: свой захотелось. Наташа, увидев меня в дверях, руками всплеснула:
- Мишка! Ох, где ж ты так извалялся?! Ведь опять же заболеешь!
Я помотал головой и устало опустился на табуретку в коридоре. Сил раздеваться уже не было. Но Наташа не оценила моего довольно-устало-задумчивого состояния и очень строго велела снимать с себя это «снеговое обледеневшее облачение».
И отправила меня в ванную, отогреваться. Отогревался я на совесть: купаться я люблю!
А потом пришёл Юрка. И мы вместе сели ужинать.
- Ну как, пятёрок много принёс? - поинтересовался он.
- Не-а, только по труду. По остальным - четверки, по физре и русскому - тройки.
- А по физкультуре-то почему тройка? - удивился Юра.
Я пожал плечами.
- Ну, какой из меня атлет?! Мы челночный бег сдавали, а у меня освобождение… А до этого прыгали через планочку, так она у меня за штаны всё цеплялась и цеплялась… Зачем только прыгаем?
Наташа хихикнула:
- Увалень ты, а не атлет.
Я нахмурился.
- А сама-то попробуй, прыгни! Там даже девчонки заваливались! Некоторые вообще… как пингвинихи!
Наташа вздохнула уже серьёзно и миролюбиво:
- Куда мне?.. Но в твои годы я была второй! Правда, челночные беги мне тоже не нравились.
- Вот-вот, мотаешься как обезьянка в питомнике - туда-сюда, - буркнул я, встал и налил себе ещё чаю.
- Юр, - позвала Наташа, - эти два брата-акробата носились сегодня на горках и пришли все мокрые и снежные. Я боюсь, что он опять заболеет и все каникулы проторчит дома…
- Не проторчу! - возмутился я. - Мы же не замерзли! И вообще, с чего ты взяла, что на горках?!
Наташа хитро прищурилась:
- Да вашего брата сразу видно, где он пропадал. Скажешь, нет? В сугробы ныряли?
Я решил не отвечать ничего. Юра молча поглощал суп, а когда тарелка стала пустой, посмотрел на нас, подмигнул мне и сказал Наташе:
- Не заболеет. Да, Миш?
- Не, не заболею. От радости не болеют.
- Ну раз так… Добавлю тебе радости. - Юра, крякнув, убрал тарелку и, усевшись снова за стол, подвинул себе мисочку с вареньем и пирожки. - В гости поедем?
Я подскочил.
- Куда?!
- К Диньке, что ли? - спросила Наташа. - Ой, я тоже хочу!
- К нему… А кто вчера полночи сидел за заказами, а?
- Ну… - смутилась Наташа. - Новый год ведь. Съёмок много… Да ладно, ладно, поезжайте, я дома отдохну.
- К Диньке, это к Денису?.. Ура-а! - обрадовался я, а потом тихонько спросил. - А он на самолёте может прокатить?
- Ой, этого, Мишка, я не знаю. Ты у него сам спросишь.
- А когда поедем?
- Если ты не против - завтра утром.
Как я мог быть против?! На радостях взялся перемыть всю посуду, нечаянно разбил стакан, обрызгался водой - пока отмывал кастрюлю, и наступил Мурзику на хвост. Кот завопил, я ойкнул, извинился, наковырял ему рыбных котлеток - чтоб он меня простил, а когда он с ними быстренько справился, то, взяв на руки, отнёс в комнату и, плюхнувшись на свой диван, принялся его наглаживать. Он сразу заурчал, пригрелся, а я стал засыпать под довольное его мурлыканье.
Утром Юра сказал:
- Мишка, ехать долго, поэтому бери с собой еды.
Я взял вчерашних пирожков, и мы поехали.
Первый раз на машине! Стекла слегка запотели и покрылись мелкой испариной, пахло бензином, грела печка, гудел мотор, а я разглядывал город из окошек нашего автомобильчика и радовался. Одно лишь огорчало меня - жаль, что нельзя было ехать на переднем сиденье - рано ещё. Но всё равно было здорово.
За городом мы немножко постояли в пробках, а потом выскочили на трассу. Тут мне стало немножко не по себе: машины неслись бешеным потоком, обгоняя друг друга, но Юра вёл машину уверенно, изредка поглядывая на меня в зеркало заднего вида. Встретившись с его спокойным внимательным взглядом, я успокоился. Всё же многие, очень многие ездят сейчас на машинах, и лишь некоторые из них - разбиваются…
- Чего загрустил? - потревожил тишину Юра.
- Да так…
Мне не хотелось говорить об отце, не отвечать было неловко, поэтому я решил - как в шахматах - задать встречный вопрос.
- Ты ничего про себя не рассказываешь! Когда твой отец погиб, ты совсем не скучал по нему?
- Почему… - Юра прищурился, прибавил газу, обогнал машину и, заглянув в заднее зеркало, ответил, - скучал…
- А когда перестал?
- Да не переставал я… Скучать… тоже привыкаешь. Да только толку-то?
- А в храм с тех пор так и ходил, всегда? - нерешительно спросил я. - В школе над тобой не смеялись?
- Нет. В школе и не знали даже… - Юра помолчал, глянул на меня. - Не всегда, Миш. В старших классах, в юности, вера отодвинулась на второй план… И храм… Нет, не то чтоб на второй - она всегда была во мне, как мне кажется - да только вот глубоко спряталась за повседневными заботами. Армия, университет, потом поездки эти - туда-сюда: когда я учился, то каждые выходные ездил домой из Москвы, потом обратно - с утречка пораньше…
Он вдруг замолчал. Включил дворники - на лобовое стекло падали мелкие брызги то ли снежинок, то ли капелек дождя. Скорее всего, снежинок - когда мы выходили, на улице была минусовая температура.
- Как бы в снегопад не перешло, - пробормотал Юра и что-то повернул на панели.
- Это ты чего делаешь? - поинтересовался я.
- А… это я печку на обогрев стёкол перевёл, чтоб не потели.
Всё равно оно чуть потело, это стекло. И хотя дворники работали без остановки - дорога в окне всё же выглядела мутноватой, а встречные машины расплывались цветными пятнами. Как он их видит?!
Мои стёкла совсем запотели, и я подвинулся на середину. Поёрзал, а потом спросил:
- А потом?
- Что потом? - отозвался Юра. - Потом метель кончится, и выключим.
- Да нет, почему ты опять стал в храм ходить потом? Времени больше стало?
- Да нет… Не больше…
- А почему тогда?! Да расскажи ты! Всё равно ещё долго ехать, - попросил я, не понимая, почему Юра, всегда охотно разговаривающий со мной, вдруг замолчал и даже немножко нахмурился.
Значит, правда, обижается на меня?
Юра неохотно сказал, глядя на дорогу:
- Потом произошла одна история… - он метнул взгляд в зеркало, на меня, - в общем, оказался я в больнице. Операция была сложная, ничего хорошего не ожидали уже… А видишь, как получилось.
- Как?
- Ну вот, еду, с тобой разговариваю. - Юра улыбнулся. - А потом я узнал, что всё то время Динька сидел возле оперблока, молился. Хотя, сколько я его до этого знал - в Бога он не верил, и вообще к вере был равнодушен.
- А ты его в храм звал?
- Как-то в детстве попробовал… И говорили с ним, несколько раз, но он отмахивался и молчал. А тут - вон как… Такой вот он, Денис - всё «нет, нет», а ведь вымолил, выходит, меня у Бога… - Он снова улыбнулся и замолчал, о чём-то задумавшись.
Но я не унимался.
- А сейчас? Сейчас он в Бога верит?
- А это ты у него сам спроси. Я его больше не спрашивал, по мне - и так ясно.
А снег всё шёл и шёл, уже большими хлопьями. Мы куда-то свернули и угодили в небольшую пробку. Машины нехотя двигались, пыхтели, толкались у обочин, не замечая огромных спокойных полей вокруг. Всё было белым - белым, едва проглядывались из-за метели редкие ёлочки на горизонте, словно в лёгкой дымке. Светло-серое небо нависало над бескрайней белоснежной гладью, кружились, прилипая к тёплому стеклу снежинки. Я протер ладонью окно, снял куртку и погрузился в эту белизну: мне захотелось выйти из машины, пробежать по белому полю и с размаху плюхнуться в сугроб! А потом смотреть на дымчатое небо, чувствуя, как садятся на нос холодные мухи, ловить их языком, и - мечтать…
Казалось, оно было таким всегда, это небо. А ведь где-то в его глубине, над облаками сияет сейчас солнце, а ещё выше - мерцают звёзды! Спутники путешествуют. Подмигивают, помогают кораблям и машинам находить правильную дорогу, спутники - навигаторы. Млечный путь, новые звёзды зажигаются, астероиды летают. Темнота, а у нас тут всё белое!
И пробки, вон одна машина как гудит, видать, спешит куда-то. И даже, воя сиреной, ползёт по обочине скорая помощь - уступил бы кто-нибудь ей дорогу, да подвинуться некуда!.. Нет, вроде подвинулись машины: скорая, постепенно увеличивая ход, разогналась и скрылась из глаз.
- Миш, ты бы поспал. Ехать ещё долго!
Спать мне совсем не хотелось. Лучше поговорить...
- Юр… А почему ты оказался в больнице?
- Мишка… Много будешь знать - скоро состаришься… - добродушно улыбнулся Юра.
Я надулся. Мы помолчали.
- Ну, а сейчас… Это… У тебя ничего не болит? - через силу спросил я.
Юра пристально глянул на меня через зеркало.
- Сейчас всё в порядке.
И, хотя он говорил серьёзно, - я не успокоился. Беспокойство, вдруг охватившее меня, переросло в страх его потерять. Новый, внезапный…
Ведь не было у меня до этого близких людей. Конечно, кроме родителей, но их-то я давно уже потерял. И не думал, что к кому-нибудь ещё привяжусь… А что, выходит - смог?
Я завозился и уставился в окно. Там шёл мокрый снег - хлопья прилипали к стеклу и сползали по нему мелкими струйками. А я представил, как сидел тогда в больнице его друг и волновался.
Нет, когда ты не знаешь - а потом узнал, это, наверное, не так страшно. Чем когда вот так - за дверью… С каждой секундочкой понимаешь… И твой друг…
… Ладно, я не могу называть его папой. Но уже грустно думать, что скоро он уедет. А если - насовсем?! Мало ли что в плаванье может произойти.
Замотал головой - прогоняя мысли… Наташа - останется, его мама… Они хорошие, добрые… Нет, с Юрой ничего не случится, тем более - он сказал, что всё нормально у него!
А если вдруг…
Как защититься от этих «вдруг»?! Как это говорят, «никто не застрахован»…
… Может, раз Денис молился - значит, и я могу? Ведь Бог - Он сильный, Он всё может! Раз уж такой мир создал, и людей, и космос… Только вот как?! Я ведь совсем не умею.
Юра очень хотел, чтоб в гости к его другу нас отвёз Валерий Алексеевич на своей машине. Но всё оказалось иначе. Юра забрал из ремонта свою старенький жигулёнок, а Валерий Алексеевич срочно уехал по работе и подвезти нас не мог. Поэтому я и Юра поехали на его (нашей!) машине.
… Близился Новый год. Вчера нас отпустили на каникулы, поставив мне за математику четверку, а за русский «троечку с натяжкой». Полугодовую по математике я написал после уроков, быстро и без особых усилий - не зря во время моего карантина мы занимались, да и вообще, задачки для меня были делом нехитрым. А вот с русским, конечно, у меня проблемы, и наша классная, она же - учительница по русскому, поставив мне тройку, надавала на каникулы целое море заданий. На радостях я пообещал перевыполнить норму, тетрадку быстренько запихнул в рюкзак и так же быстро забыл про неё - каникулы же!
Новый год светился в мягко падающих снежинках, в гирляндах на магазинных витринах, в ледовом городке на главной площади, в мягком и сладком запахе пряников в булочной на углу проспекта Мира, украшенного разноцветными иллюминациями. Вдобавок, к радости ребят, за прошлую неделю выпало много снега, и на окраине города раскатали и залили высокие горки. С таких «летать» на ледянках - ух, как здорово! А на снегокате - ещё лучше! Прямо после уроков мы с Колькой наведались туда, захватив с собой его снегокат, налетались всласть, что я даже затосковал: свой захотелось. Наташа, увидев меня в дверях, руками всплеснула:
- Мишка! Ох, где ж ты так извалялся?! Ведь опять же заболеешь!
Я помотал головой и устало опустился на табуретку в коридоре. Сил раздеваться уже не было. Но Наташа не оценила моего довольно-устало-задумчивого состояния и очень строго велела снимать с себя это «снеговое обледеневшее облачение».
И отправила меня в ванную, отогреваться. Отогревался я на совесть: купаться я люблю!
А потом пришёл Юрка. И мы вместе сели ужинать.
- Ну как, пятёрок много принёс? - поинтересовался он.
- Не-а, только по труду. По остальным - четверки, по физре и русскому - тройки.
- А по физкультуре-то почему тройка? - удивился Юра.
Я пожал плечами.
- Ну, какой из меня атлет?! Мы челночный бег сдавали, а у меня освобождение… А до этого прыгали через планочку, так она у меня за штаны всё цеплялась и цеплялась… Зачем только прыгаем?
Наташа хихикнула:
- Увалень ты, а не атлет.
Я нахмурился.
- А сама-то попробуй, прыгни! Там даже девчонки заваливались! Некоторые вообще… как пингвинихи!
Наташа вздохнула уже серьёзно и миролюбиво:
- Куда мне?.. Но в твои годы я была второй! Правда, челночные беги мне тоже не нравились.
- Вот-вот, мотаешься как обезьянка в питомнике - туда-сюда, - буркнул я, встал и налил себе ещё чаю.
- Юр, - позвала Наташа, - эти два брата-акробата носились сегодня на горках и пришли все мокрые и снежные. Я боюсь, что он опять заболеет и все каникулы проторчит дома…
- Не проторчу! - возмутился я. - Мы же не замерзли! И вообще, с чего ты взяла, что на горках?!
Наташа хитро прищурилась:
- Да вашего брата сразу видно, где он пропадал. Скажешь, нет? В сугробы ныряли?
Я решил не отвечать ничего. Юра молча поглощал суп, а когда тарелка стала пустой, посмотрел на нас, подмигнул мне и сказал Наташе:
- Не заболеет. Да, Миш?
- Не, не заболею. От радости не болеют.
- Ну раз так… Добавлю тебе радости. - Юра, крякнув, убрал тарелку и, усевшись снова за стол, подвинул себе мисочку с вареньем и пирожки. - В гости поедем?
Я подскочил.
- Куда?!
- К Диньке, что ли? - спросила Наташа. - Ой, я тоже хочу!
- К нему… А кто вчера полночи сидел за заказами, а?
- Ну… - смутилась Наташа. - Новый год ведь. Съёмок много… Да ладно, ладно, поезжайте, я дома отдохну.
- К Диньке, это к Денису?.. Ура-а! - обрадовался я, а потом тихонько спросил. - А он на самолёте может прокатить?
- Ой, этого, Мишка, я не знаю. Ты у него сам спросишь.
- А когда поедем?
- Если ты не против - завтра утром.
Как я мог быть против?! На радостях взялся перемыть всю посуду, нечаянно разбил стакан, обрызгался водой - пока отмывал кастрюлю, и наступил Мурзику на хвост. Кот завопил, я ойкнул, извинился, наковырял ему рыбных котлеток - чтоб он меня простил, а когда он с ними быстренько справился, то, взяв на руки, отнёс в комнату и, плюхнувшись на свой диван, принялся его наглаживать. Он сразу заурчал, пригрелся, а я стал засыпать под довольное его мурлыканье.
Утром Юра сказал:
- Мишка, ехать долго, поэтому бери с собой еды.
Я взял вчерашних пирожков, и мы поехали.
Первый раз на машине! Стекла слегка запотели и покрылись мелкой испариной, пахло бензином, грела печка, гудел мотор, а я разглядывал город из окошек нашего автомобильчика и радовался. Одно лишь огорчало меня - жаль, что нельзя было ехать на переднем сиденье - рано ещё. Но всё равно было здорово.
За городом мы немножко постояли в пробках, а потом выскочили на трассу. Тут мне стало немножко не по себе: машины неслись бешеным потоком, обгоняя друг друга, но Юра вёл машину уверенно, изредка поглядывая на меня в зеркало заднего вида. Встретившись с его спокойным внимательным взглядом, я успокоился. Всё же многие, очень многие ездят сейчас на машинах, и лишь некоторые из них - разбиваются…
- Чего загрустил? - потревожил тишину Юра.
- Да так…
Мне не хотелось говорить об отце, не отвечать было неловко, поэтому я решил - как в шахматах - задать встречный вопрос.
- Ты ничего про себя не рассказываешь! Когда твой отец погиб, ты совсем не скучал по нему?
- Почему… - Юра прищурился, прибавил газу, обогнал машину и, заглянув в заднее зеркало, ответил, - скучал…
- А когда перестал?
- Да не переставал я… Скучать… тоже привыкаешь. Да только толку-то?
- А в храм с тех пор так и ходил, всегда? - нерешительно спросил я. - В школе над тобой не смеялись?
- Нет. В школе и не знали даже… - Юра помолчал, глянул на меня. - Не всегда, Миш. В старших классах, в юности, вера отодвинулась на второй план… И храм… Нет, не то чтоб на второй - она всегда была во мне, как мне кажется - да только вот глубоко спряталась за повседневными заботами. Армия, университет, потом поездки эти - туда-сюда: когда я учился, то каждые выходные ездил домой из Москвы, потом обратно - с утречка пораньше…
Он вдруг замолчал. Включил дворники - на лобовое стекло падали мелкие брызги то ли снежинок, то ли капелек дождя. Скорее всего, снежинок - когда мы выходили, на улице была минусовая температура.
- Как бы в снегопад не перешло, - пробормотал Юра и что-то повернул на панели.
- Это ты чего делаешь? - поинтересовался я.
- А… это я печку на обогрев стёкол перевёл, чтоб не потели.
Всё равно оно чуть потело, это стекло. И хотя дворники работали без остановки - дорога в окне всё же выглядела мутноватой, а встречные машины расплывались цветными пятнами. Как он их видит?!
Мои стёкла совсем запотели, и я подвинулся на середину. Поёрзал, а потом спросил:
- А потом?
- Что потом? - отозвался Юра. - Потом метель кончится, и выключим.
- Да нет, почему ты опять стал в храм ходить потом? Времени больше стало?
- Да нет… Не больше…
- А почему тогда?! Да расскажи ты! Всё равно ещё долго ехать, - попросил я, не понимая, почему Юра, всегда охотно разговаривающий со мной, вдруг замолчал и даже немножко нахмурился.
Значит, правда, обижается на меня?
Юра неохотно сказал, глядя на дорогу:
- Потом произошла одна история… - он метнул взгляд в зеркало, на меня, - в общем, оказался я в больнице. Операция была сложная, ничего хорошего не ожидали уже… А видишь, как получилось.
- Как?
- Ну вот, еду, с тобой разговариваю. - Юра улыбнулся. - А потом я узнал, что всё то время Динька сидел возле оперблока, молился. Хотя, сколько я его до этого знал - в Бога он не верил, и вообще к вере был равнодушен.
- А ты его в храм звал?
- Как-то в детстве попробовал… И говорили с ним, несколько раз, но он отмахивался и молчал. А тут - вон как… Такой вот он, Денис - всё «нет, нет», а ведь вымолил, выходит, меня у Бога… - Он снова улыбнулся и замолчал, о чём-то задумавшись.
Но я не унимался.
- А сейчас? Сейчас он в Бога верит?
- А это ты у него сам спроси. Я его больше не спрашивал, по мне - и так ясно.
А снег всё шёл и шёл, уже большими хлопьями. Мы куда-то свернули и угодили в небольшую пробку. Машины нехотя двигались, пыхтели, толкались у обочин, не замечая огромных спокойных полей вокруг. Всё было белым - белым, едва проглядывались из-за метели редкие ёлочки на горизонте, словно в лёгкой дымке. Светло-серое небо нависало над бескрайней белоснежной гладью, кружились, прилипая к тёплому стеклу снежинки. Я протер ладонью окно, снял куртку и погрузился в эту белизну: мне захотелось выйти из машины, пробежать по белому полю и с размаху плюхнуться в сугроб! А потом смотреть на дымчатое небо, чувствуя, как садятся на нос холодные мухи, ловить их языком, и - мечтать…
Казалось, оно было таким всегда, это небо. А ведь где-то в его глубине, над облаками сияет сейчас солнце, а ещё выше - мерцают звёзды! Спутники путешествуют. Подмигивают, помогают кораблям и машинам находить правильную дорогу, спутники - навигаторы. Млечный путь, новые звёзды зажигаются, астероиды летают. Темнота, а у нас тут всё белое!
И пробки, вон одна машина как гудит, видать, спешит куда-то. И даже, воя сиреной, ползёт по обочине скорая помощь - уступил бы кто-нибудь ей дорогу, да подвинуться некуда!.. Нет, вроде подвинулись машины: скорая, постепенно увеличивая ход, разогналась и скрылась из глаз.
- Миш, ты бы поспал. Ехать ещё долго!
Спать мне совсем не хотелось. Лучше поговорить...
- Юр… А почему ты оказался в больнице?
- Мишка… Много будешь знать - скоро состаришься… - добродушно улыбнулся Юра.
Я надулся. Мы помолчали.
- Ну, а сейчас… Это… У тебя ничего не болит? - через силу спросил я.
Юра пристально глянул на меня через зеркало.
- Сейчас всё в порядке.
И, хотя он говорил серьёзно, - я не успокоился. Беспокойство, вдруг охватившее меня, переросло в страх его потерять. Новый, внезапный…
Ведь не было у меня до этого близких людей. Конечно, кроме родителей, но их-то я давно уже потерял. И не думал, что к кому-нибудь ещё привяжусь… А что, выходит - смог?
Я завозился и уставился в окно. Там шёл мокрый снег - хлопья прилипали к стеклу и сползали по нему мелкими струйками. А я представил, как сидел тогда в больнице его друг и волновался.
Нет, когда ты не знаешь - а потом узнал, это, наверное, не так страшно. Чем когда вот так - за дверью… С каждой секундочкой понимаешь… И твой друг…
… Ладно, я не могу называть его папой. Но уже грустно думать, что скоро он уедет. А если - насовсем?! Мало ли что в плаванье может произойти.
Замотал головой - прогоняя мысли… Наташа - останется, его мама… Они хорошие, добрые… Нет, с Юрой ничего не случится, тем более - он сказал, что всё нормально у него!
А если вдруг…
Как защититься от этих «вдруг»?! Как это говорят, «никто не застрахован»…
… Может, раз Денис молился - значит, и я могу? Ведь Бог - Он сильный, Он всё может! Раз уж такой мир создал, и людей, и космос… Только вот как?! Я ведь совсем не умею.