Выстрел. Глава 23. Вместо эпилога.
Глава 23.
Вместо эпилога.
Музыка для братьев.
Падал снег, укрывая землю белоснежным одеялом, пряча под ним старые обиды и тревоги… Таким нежным, бархатным одеялом, с тысячами мелких чудных жемчужин: как в таких маленьких каплях пряталось столько разных цветов?
Они переливались сотнями мелких радуг, эти жемчужины. Они собирали свет со всего мира и преображали его. Дарили радость усталым глазам… Они звенели тысячами разных нот, которые складывались в причудливую, свежую, лёгкую мелодию этой зимы.
Хлопья гладили лицо, хлопья щекотали нос, хлопья кружились и играли, как мысли. И превращались в сотни снежинок, которые, сливаясь, образовывали блестящий алмазный покров…
Тошка выбежал на улицу. Закружили его хлопья, ослепило белое покрывало…
Множество фонарей, перешептываясь, рассказывали, что скоро Новый Год. Будто он и сам не знает!
Он дни считаёт, а они тут секретничают!
Это будет, пожалуй, самый удивительный Новый Год в его жизни…
Приедет отец. Приедет Славка с родителями. А потом, потом мама сказала, что они поедут к Шурке, на недельку, но это уже - счастье. Он так соскучился… И ещё, быть может, там будет Юра, а где Юра, там и Денис… Денис учится на лётчика. Но с ним очень интересно разговаривать на разные темы. После того, как они проводили Славку, он пробыл у них всего полдня, а Антону казалось, что знает его целую вечность. Удивительно, что они живут с Шуркой в одном городе…
Они встретятся, наконец-то… Если всё, конечно, получится… А оно должно получится, он загадает желание…
Тошка смотрел и смотрел в чёрное, в белых крапинках небо… Потом вспомнил вдруг, для чего он вышел - он же хотел кинуть денег на телефон и позвонить отцу!
Электронный счетовод быстро сожрал Тошкины купюры, а в ответ не дал даже чека! Ну ладно…
***
Борис не спал. В полумраке маленькой гостиничной комнатки горела одинокая жёлтая лампочка. Гостиница - полустанок, каких полно в России, и которые так редко можно встретить в западноевропейских странах.
Неуютно было и хотелось есть. Когда они со своей группой, наконец добрались сюда - столовая оказалась уже закрытой. Пришлось согреть желудок остатками чёрного чая и наполнить его мыслями о сытной еде. О завтраке или ужине, неважно, главное, что своим воображением можно хоть немного успокоить этот ненасытный орган.
Уже то, что они отыскали эту гостиницу - замечательно. Уже то, что выбрались из ущелья до наступления темноты - счастье. Ну, почти…
На белой стене зачем-то висели большие круглые часы. Они шли, вроде даже правильно. Ритмично так трещали, в прохладной сырости, решив, что настоящее время знают только они. Притягивали к себе мысли Бориса.
Он устало глядел на острую размеренную стрелку. Раньше его раздражало тиканье часов, а сейчас оно - успокаивало. Потому что под это тиканье Борис осознавал, что сейчас он здесь, в комнате, на тёплой мягкой постели, а не блуждает в неведомой тьме. И осознавал, что ему здесь хорошо.
Было бы совсем чудо, если бы он здесь был не один.
И если бы уснул раньше, чем наступит тоска.
Он не смог приехать попрощаться со Славкой. Хорошо, что хоть позвонил… Стыдно. Грустно. Когда он увидит мальчонку? Названного сынишку, друга его сына... Ох, как же сильно он всё-таки привязался к нему!
Вот пробить бы сейчас пространство и время и оказаться дома!
Как не хватает сейчас ему сыновей! Посадить бы их рядом, с обеих сторон, обнять крепко. Чувствовать, как они тебя любят. Размышлять над необычными Славкиными вопросами. Радоваться коротким рассказам Антона.
«Ну ладно тебе, никто у тебя их не отнимает! Они просто сейчас далеко, но ведь они - есть! И ведь скоро ты увидишься с ними! Осталась - неделька, - успокоил он себя, - а ещё ведь скоро - Новый Год!»
Они снова будут вместе, пусть и недолго.
Ольги ему особенно сейчас не хватало. И спиной, сердцем, он чувствовал, что сейчас она особенно нуждается в нём. Хорошо, что удалось поменять билеты на самолёт, и взять на три дня пораньше.
Борис отогнал усталость, сел на постели. Вынул из зарядки мобильник, набрал номер супруги. Хоть голос её послушает: нежный такой, родной, немного мальчишеский голос…
…Жаль, что его телефон украли: там столько фотографий было с мальчишками! В Олином телефоне нет фоток, только картинки какие-то.
«Ладно тебе бухтеть! Целый - и ладно». Борис вспомнил Юру, мальчишку - студента, своего спасителя. Надо же им так повстречаться!
Как он там? Неделю назад, когда Борис звонил Валере, тот сказал, что Юру выписывают. Это уже хорошо! «Ох, и натерпелся парнишка…Плохо, что я не увидел его перед отъездом…» Не пустили. Суровые врачи, вероятно, думали, что одному Юрке будет лучше, чем с друзьями, а может, они просто боялись лишний раз его трогать…
Нужно обязательно с ним увидеться! Напомнить жене, чтобы завтра сходила за билетами, а то потом не достанешь… А пока нужно позвонить ему и просто ещё раз сказать спасибо…
Борис поймал себя на том, что слушает бесконечные гудки. Почему Оля не отвечает?
«Позвоню Тошке», - решил он. «Сынка, как ты?» - думал Борис, набирая знакомый номер. Занято! Да что ж такое?! Видимо придётся ему провести вечер с самим собой и тоской по любимым…
***
Тошка понажимал кнопки, прислушался к далёким гудкам. Почти сразу отозвался в глубине мягкий бархатный голос:
- Алло, Антон? Тошка, сынок, как дела?
- Нормально, пап!... - голос будто рядом. Хотя на самом деле рядом только снег, темнота и шумная дорога. А отец совсем другой в стране… - А ты когда приезжаешь?
«Сынок! Наконец-то я до тебя дозвонился!… Как хорошо, что придумали мобильные телефоны! Слышать твой голос - уже счастье». Борис глянул на торопливую стрелку:
- Двадцать восьмого.
- Двадцать восьмого?! А мама говорила - тридцатого! - внутри у Тошки всё подпрыгнуло от радости. Ура!
- Я переделал билеты… - ответил Борис. Жёлтая лампочка моргнула и разгорелась чуть ярче.
Антон смотрел, как красиво сочетается жёлтый фонарь с синей чернотой неба. Вьются вокруг него быстрые снежинки…
- Тошка, - спросил отец, нарушив короткую тишину, - что ты хочешь себе на Новый Год?
- Что? - переспросил Антон и постучал ботинками по бордюру, отряхивая белую пыль. Снова поднял глаза. Холодные мухи посыпались на нос, на ресницы, быстро превращаясь в холодные капельки.
- Чего тебе подарить? - спросил отец.
Ой… Да он не знает даже! Не думал как-то над этим… Точнее думал, но это отец вряд ли сможет подарить ему…
- Пап, да ничего не надо! Главное, что ты приедешь!
Это да. И всё же…
- И всё же? - спросил Борис. В выборе подарков он был полный профан… Уж лучше спросить и подарить человеку то, что он хочет.
- Пап… Я хочу, чтобы ты был с нами, - выдохнул Тошка. Интересно, а если сказать о своей мечте, она сбудется?.. Всё же папе сказать…
В тишине назойливо стучала секундная стрелка…
В шуме глазастых машин мелькали быстрые снежинки.
В трубке стояла тишина. Концы невидимого глазу провода сжимали в руках двое разделённых сотнями километров, но очень близких человек.
- Тошка, - хрипло кашлянул отец, - я говорил с нашим руководителем. Он сказал, что через год можно будет брать тебя в экспедиции. Нужно делать загранпаспорт и визу…
- Только через год? - Тошка, наконец, накинул капюшон. Ой, он же весь мокрый!
- Антон… Пока только так.
Как же совсем рядом звучит такой далёкий папин голос!
- Я скоро приеду, - утешил его Борис и вдруг понял, насколько же он соскучился! Ощутил всеми чувствами, как не хватает ему отзывчивого, порою колючего, временами тревожного, иногда озорного, и всегда - такого родного и нужного ему сына. - Сынок…
- Да! - встряхнулся Антон, - пап, мы тебя ждём! Очень.
- Это хорошо! - отозвался Борис, - Антон, а что там Славка? Они купили билеты?
- Да! Вчера он звонил мне, сказал, что купили. Тридцать первого приедут.
Славка решил Новый год встречать с братом. И с родителями. Со всеми.
«Отлично!…» - подумали отец и сын.
- Хорошо! - обрадовался Борис. И увидел, как на секунду застыла строгая стрела. И большая и маленькая вместе с ней… А у сына сейчас уже десять!
- Тошка, ты дома сейчас? - Борис прислушался в шорохам в трубке.
- Нет. То есть почти уже. Я вышел денег положить на телефон…
- Так давай иди домой! Поздно уже, - заволновался Борис.
А у них ещё только начинается вечер… Всё же удивительная вещь - время…
Получается, что Тошка уже немного в будущем? Или это он, Борис, ещё в прошлом? Или…
- Ага! Пап, да рядом же магазин! - Тошка медленно пошёл вдоль ограды, ладонью стряхивая с неё мокрый снег. Зажал в руке крепкий прохладный шарик. Покачал его, подержал, пока колючая прохлада не стала обжигать пальцы и - бросил его в чёрную пасть урны. Урна отозвалась возмущённым гулом. Тошка слепил ещё шарик. - Пап, а у тебя-то как дела?
- Да нормально всё, - отозвался отец, - потихоньку. Добрались до гостиницы, сейчас вот спать буду, завтра вставать в пять.
- Ничего себе! - охнул Тошка, - да уж, нелегко тебе!
- Нелегко, - согласился отец, - но я привык… Ладно, сын, давай иди домой! - поторопил он сына. Зачем он так поздно ходит?
- А я уже иду! Ладно, пап, давай, пока!
- Спокойной ночи, - сказал отец. Тихо вздохнул и услышал:
- Пап, приезжай давай! Я буду ждать! - и Тошка сильно подбросил снежок вверх, в усыпанную алмазными крапинками высоту.
***
Борис смотрел на серебристый телефон-раскладушку, в один миг подаривший ему столько счастья.
«Немного нам нужно, - думал он, заворачиваясь в одеяло, - совсем ничего... Знать, что тебя ждут. И жить для них…»
Борис снова набрал номер Ольги. Всё же хотелось ему поговорить с любимой…
***
Мягко падали снежные хлопья… Тошка смотрел на них, а в ушах всё ещё стоял голос отца. Ничего, скоро они увидятся… Недолго осталось…
Как сделать так, чтобы не нужны стали расставания?
Они такие частые, словно вся жизнь состоит из них…
Утешает лишь то, что у родного тебе человека всё хорошо… У друга… Брата… Отца…
И всё же хочется быть вместе.
Как хорошо сказал тогда Шурка: «Может, когда-нибудь в вечности…». Может быть, там мы будем все вместе? Антон всё смотрел и смотрел на молчаливое мудрое небо, и что-то необъятно большое охватывало его, успокаивала бездонная глубина… Оно ласкало шёлковыми снежинками и соединяло их всех: и папу, и Славку, и Шурку, и новых его старших друзей… Оно ведь одно над всеми…
И оно надёжное. Оно никуда не исчезнет. И свой аккаунт оттуда не удалишь - это не социальная сеть…
Хотя и они тоже нужны: сейчас Тошка придёт домой, выйдет в скайп - и вот он, его младший сероглазый братишка… Если он ещё не спит, конечно.
Тошка встряхнулся и пошёл домой. Снежинки торопили его, небо - одобряло.
За двухэтажным магазином прячется в снежной темноте его дом - небольшая квартирка на втором этаже пятиэтажного дома. Интересно, а когда его строили, думали о том, сколько он будет дарить счастья?
- Мам, я пришёл! - Антон с удивлением прислушался к своему голосу. Что-то не то… Какой-то он не такой звонкий, что ли…
Мама сидела на кухне. Читала какой-то журнал: Антон удивился - мама за журналом? Обычно она или в компьютере, или в книжке…
Мама подняла на Тошку задумчивые глаза:
- Позвонил отцу?
- Да! Он сказал, что приедет двадцать восьмого… Мам, а ты чего такая… - удивился Тошка маминому спокойствию. Затревожился.
- Ничего, Антон, - улыбнулась мама. Смущённо как-то… Что-то не похоже на неё! - Сядь.
И тут Антон испугался.
- Мам, что случилось? - да что ж такое с его голосом?
Мама молчала и глядела куда-то мимо Тошки. Он обернулся, увидел на подоконнике знакомый образок… Снова посмотрел на мать.
- Мам!
- А? - откликнулась мама и, вздохнув, сказала тихо, - Антон, я не хотела пока тебе говорить, но всё же решила…
- Что? - замирая, спросил Антон.
Вот, что, что можно ждать от жизни?!
- Братик у тебя будет.
- Что? - переспросил Антон, - Славка что ли?
Но он и так знал, что Славка приедет.
Мама заливисто рассмеялась:
- Господи, Тошка, ты такой же непонятливый, как твой отец!
Чего?!
Видимо он очень уж серьёзно смотрел на маму, раз она перестала смеяться и сказала:
- Ещё один будет. Братик.
… Тихо было в комнате. Уютно засыпала тишина… Заснул возле окошка и его могучий друг - тополь, нарядно укрытый тоненьким слоем снега.
А Тошка всё не спал… Нет рядом Славки. Грустно.
Но братишка сейчас дома, рядом со своей мамой… Поэтому грусть была не сильной, а так - привычной. И она медленно растворялась в тихой радости, наполнявшей Тошкино сердце. Братик… Жизнь подарит ему ещё одного братишку? Вот так чудо!
Но, получается, через полгодика уже не будет этой тишины?
…«Мы назовём его Славка?» - спросил Антон у мамы. Она снова улыбнулась: «Как скажешь, Антон… Только вот ты не запутаешься в двух Славках?»
…Как в них можно запутаться? Славка - старший и Славка - малыш…
Мелкий такой карапуз будет. Младенец! Начнёт свою нехитрую новую жизнь… Какую?
Непростой этот мир, и непросто в нём маленькому человечку… «Но в нём много хорошего! - подумал Тошка, - а я буду учить брата…».
Он сам многого не умеет… Пока…
Но у него впереди целая жизнь. И у него есть - сейчас… Каждый миг - его.
«Господи, сохрани моего братишку… Братьев… И родителей, и друзей… Их так много, Господи… Сохрани их всех…»
Тошка смотрел, как вертятся в зимней темноте быстрые снежинки. И чувствовал, что тишина сейчас зазвенит… Как если бы зазвенел колокол, если бросить в него маленьким камешком…
Это пространство мира затихло и ждёт, словно колокол, множество колоколов!
Тронешь его - и оно отзовётся. Быть может весёлой мелодией, быть может - задорной, быть может - спокойной и ласковой, быть может - нежной и чуточку грустной, но всё же - творящей радость в сердцах слушателей и вдохновляющей их на добрые дела…
Но может отозваться и горестным звучанием или набором режущих слух отвратительных диссонансов.
Он ждёт, этот диковинный музыкальный инструмент. Он просто есть, он замер в ожидании игры рук, прикасающихся к нему. Какой будет она - выбор исполнителя…
Оно молчит пока, это пространство… Антон - задумался перед ним, представляя, как удивительно сложится сейчас сочетание звуков в единую гармонию его мелодии.
Он осторожно тронул его клавиши… Пространство отозвалось тихим, загадочным звуком…
Он постарается жить так, чтобы оно звенело музыкой… Музыкой для его братьев.