Выстрел. Глава 14.
Глава 14.
Не уходи!
Коридор гудел тревогой. Тоской. Белые лампы мерцали, зацепляя в душе новые струнки горечи. Она мучили сознание своим напряжённым светом. Денис закрыл глаза и прислонился к холодной стене.
Мыслей больше не было. Осталось лишь одна - большая, тугая и звенящая, как выпущенная из лука стрела: «Юрка… Не умирай!». Она вцепилась в мозг и не отпускала его. Она зажала грудь и не давала вздохнуть полностью, отзываясь упругой болью. Тягучая, заволакивающая неизвестность наполнила коридор. Безвыходно. Задавила Дениса.
За серыми дверями с красными табличками «оперблок» и « посторонним вход воспрещён» таилось страшное. Каждый раз, когда он косился на них, сердце замирало в ледяном предчувствии. Денис старался не смотреть на эти двери. И не думать, что уже поздно…
Если бы можно было перемотать плёнку времени назад! Всего на несколько часов… Да всё на свете бы отдал он за эту возможность, за то, чтобы не сворачивать на роковую тропинку! Почему, почему ему понадобилось там идти?
«Да если бы я знал!» - устало откликнулся Денис, - «Разве пошёл бы я там?»
«Ты не мог этого знать» - успокоил его внутренний спорщик. Сейчас он не спорил, а словно успокаивал Дениса. А у него не было сил удивляться…
«Всё равно это я виноват. Я предложил там идти… Я даже не спросил у него, может что-то случилось, когда он ездил сюда в прошлый раз… Может он хотел мне сказать что-то важное. Кто, кто охотился за ним?»
Никому дороги Юрка не переходил. По крайней мере, он, Денис об этом не знал…
«Да ты и не хотел знать! Вечно занят только собой… Думаешь только о своей Наде… Ты спросил у Юрки, что он делал в те выходные?»
«Нет…»
«А матери то хоть позвонил? Она же ждёт!»
Ой, блин… Вот что теперь ей сказать? Ехать к ней? Нет, он не может… Он не может быть там, когда он нужен здесь.
«Да кому ты нужен-то? Врачи справятся и без тебя… Или не справятся…»
«Юрке я нужен!» - почему-то ему казалось, что его присутствие могло как-то повлиять на жизнь друга. Как?
Он и так уже повлиял, как мог…
Чувство непоправимой вины не отпускало его. Мысли были заперты в этой клетке, они не могли вырваться наружу. Денис открыл глаза, уставился на стену. Резкая граница разделяла две краски: зелёную и белую. Словно жизнь и смерть. На границе этих красок шла тоненькая раздвоенная трещина, похожая на молнию. Она была чёрной, только у разветвления виднелись крошки серой штукатурки. Она цепляла взгляд, блуждающий по гладкой стене. Денис смотрел на неё, и чем больше он смотрел, тем больше она раздражала его. Он отвёл взгляд, но через некоторое время вернулся к ней. Прошёлся по изгибам, по мелким линиям, остановился на тонких, едва заметных концах. Снова прошёлся по ней взглядом…
«Не могли нормально стену закрасить что ли?» - рассердился он, а сердце тихо шевелилось в тоскливом предчувствии. Он гнал его, это предчувствие. Он сражался с ним. Он пытался принять его. Он не хотел верить… И тревожно оборачивался на запертую дверь.
Никто из неё не выходил. Давно…
Сколько времени прошло? А сколько ещё пройдёт? Что будет потом?
… В классе Юрку уважали. Денис не помнит, чтобы с ребятами у них были какие-то конфликты. Да и вообще класс был очень дружный: любые проблемы решались всеми бурно и горячо. Были, конечно, мелкие ссоры, но они длились до первой контрольной. А там - миру мир и одна тетрадка на весь класс… Хотя, нет, после девятого, когда классы переформировывали, появилась у них одна компания, которая резко выделялась своими непонятными выходками. Они не шибко блистали познаниями в физико-математике, зато славились своим умением вытряхивать деньги из карманов младших школьников. Несколько раз Юра заступался, а однажды прямо в классе, на перемене, попытался поговорить с их лидером, Пашкой. Взял его за ворот и хорошенько так встряхнул… «Дурак, - сказал ему тогда Денис, - зачем скребёшь на свою голову?» - «Это не я скребу. Они достали уже к пацанам приставать. Отцы на них, что ли, вкалывают?» - «Тебя-то они не трогают!». Юрка хмуро посмотрел на Дениса и ничего ему не ответил. После этого случая было ещё пара стычек - стрелок, где они выясняли отношения. Один раз собралась толпа парней на пустыре, недалеко от гаражей, а Юрка с Пашей несколько минут переругивались. Под общий гул негодования. Потом разошлись. В другой раз крепко подрались, но с Пашкой были его сотоварищи, которые работали за него… Денису тоже тогда досталось. И, наверное, так бы и продолжалось, если бы однажды они с Юркой не подкараулили одного Пашку после школы, где Юрка очень внятно и доходчиво объяснил, что будет, если тот не угомониться. Таких слов Денис от друга не слышал раньше, и потом - тоже… После этого случая они больше не сталкивались… По крайней мере, Денис этого не видел…
Серая дверь не двигалась. Денис откинулся к стене.
… Юрка не любил носить джинсы. Говорил, что в них неудобно. И носил тёмные брюки с кроссовками. Синяя куртка всегда была нараспашку, даже в морозы - он просто одевал под неё что-нибудь потеплее. Денис не понимал, как так - для него привычно было застегнуться, чтобы всё было аккуратно, или хотя бы не холодно. А Юрка смеялся, говорил, что его греет горячее сердце и дурная голова, и что ему жарко… Он вообще часто смеялся. Двойки, хоть они и были редкими - не печалили его, учёба - была не единственной его заботой. Она стояла далеко не на первом месте, но несмотря на это учился он неплохо.
Он любил движение. В любом виде, в любых проявлениях. В этом они с Денисом были близки - Денису нравились самолёты и авиасимуляторы. Юрка ездил на велосипеде, освоил коньки, летом катался на фристайл-роликах, хотел научиться кататься на сноуборде. И всё ему было мало… Денис порой сердился на него: были дни, когда ему хотелось просто посидеть дома, посмотреть новый фильм, а Юрка звал его на каток. Ладно, можно прогуляться, но он ведь не умел кататься, да и не привлекало его… Падать не хотелось, и вообще он чувствовал себя на них как тюлень на лыжах. Прошлым летом Юрка узнал о езде на велосипеде по пересечённой местности, и загорелся научиться, только не успел - забрали в армию. А после - было уже не до этого: Юрка поступил в институт. На то направление, о котором он и мечтал…
Были дни, когда ничего не ладилось. Всё было серым: в школе косяки, мать ругалась, денег не было, вообще ничего не было. Приходишь домой, а там - пусто. Внутри пусто оттого, что нечего делать, нечего хотеть. От уроков воротило, телевизор не работал, а интернет тогда ещё был недосягаемой мечтой. Денис вздыхал и шёл к Юрке. Садился на тахту и смотрел, как строит он маленькие кораблики в бутылках. Было у него такое увлечение… И поначалу плохо у него получалось это дело. Денис видел, что Юрка сердится, видел по тому, как напряжённо он кусал губы, как изгибались упрямые тёмные брови. Но друг молчал, осторожно поправляя согнутые мачты… Порою хотелось, чтобы он выругался, потому что казалось, что и ему, Денису, будет от этого легче. Разрядится напряжение… Денис ждал, но Юрка молчал… Как-то в один из таких дней он спросил друга: «Почему ты не скажешь ничего? Юр, не молчи! Ты же видишь, что всё не так! Отстойные дни…». А Юрка лишь улыбнулся ему: «Динь, понимаешь, это не главное…» - «А что, что главное? Где оно - это твоё главное?». Юрка отложил свои кораблики, сел рядом, осторожно дотронулся до его груди: «Здесь, наверное… Неприятности - это мелочи. Они пройдут, Денис. Эти дни когда-нибудь закончатся…». Когда это было? Кажется, через пару лет после того, как друг потерял отца и брата…
А сейчас он решил вернуться к ним?! А он, Денис, как без него будет? Не надо!
«Да ты же не веришь… Куда вернуться-то?»
«Почему не верю? Я не знаю просто, есть ли там что-то, за гранью…»
«Ну-ну…» - усмехнулся спорщик внутри него.
Верит, не верит… Какая сейчас разница. Если бы это что-нибудь могло изменить!
Серая дверь молчала. В тишине было слышно, как гудят лампы. Хоть бы кто вышел…
«А если всё-таки Бог есть?». Денис грустно вспомнил их с Надюшкой разговор… «У человека всегда есть выбор!» - сердитые зелёные глаза… Есть выбор. Да, он ведь был у стреляющего… И у Дениса, когда он предложил идти там… И у Юрки, наверное, был тогда. Когда? Что же случилось, что упустил он в отношениях с другом? Почему тот ничего не сказал ему? Правда сейчас это ничего не значит… «Легче всего обвинить Бога…» - кажется так, говорила Надя… Сейчас Денис винил только себя.
И он не мог так бездействовать! Но что, что он должен сделать?
Он встал. Почувствовал, как затекли ноги. Почему-то кружилась голова. Денис зачем-то подошёл к двери, прислушался. Тишина… Зачем-то провёл пальцем по извилистой трещине… И снова устало опустился на скамейку.
«Юрка… Пожалуйста, держись! Не надо умирать… Мать не вынесет этого. А я… Я не смогу… Совсем…»
Какая холодная стена! Легче оттого, когда прислоняешься к ней лбом: ненадолго стихают тоскливые мысли. Правда она быстро нагревается снова…
«А я ещё обозвал его мушкетёром… Рассердился, что он помог женщине затащить коляску… Да лучше б мы не успели на ту электричку!»
Он мысленно растворился на мелкие капли. Капли не хотели испаряться, а медленно стали собираться в одну большую каплю - тоску.
Очень громко щёлкнула ручка. Денис подскочил к двери. И встретился с утомлённым взглядом из-под блестящих очков. Кроме усталости, в глазах не было ничего.
- Вас как зовут? - спросил врач, прикрыв за собой дверь и пристально разглядывая Дениса.
- Денис, - быстро сказал Денис, - ну… Как?
- Денис, а вы Юре кем приходитесь?
- Друг, - ответил Денис, и почувствовал, как слабеют у него ноги.
- А родственники есть у него?
- Мама только…Что, совсем нет надежды? - он пытался прочесть хоть что-нибудь в непроницаемых глазах.
- Надежда есть всегда… Всегда…Операция ещё идёт, может быть, получится… - тихо сказал врач, - вы бы шли домой. Еле держитесь ведь.
Денис покачал головой. Не мог он идти домой.
Врач кивнул и пошёл вдоль зелёной стены. Походка почему-то была похожа на походку колобка, если бы у того были ноги. И детская шапочка у него на голове совсем не сочеталась с белым халатом. Зачем ему такая? Несерьёзно и глупо…
Стоять он не мог, поэтому снова сел. И закрыл глаза. Что он мог сделать ради Юрки?
Зазвонил в кармане телефон: так неожиданно и даже незнакомо - Денис забыл о его существовании! Он вынул из кармана блестящий мобильник: на экране светилось: Надя. Несколько секунд смотрел, как мигает вместе с музыкой номер вызова. Потом, словно испугавшись чего-то, снял трубку:
- Да, Надя…
Как ему не хватало сейчас этого нежного голоса!
- Денис, как вы там? Доехали? Я почему-то волнуюсь… Маму встретила, не говорила ей ничего.
- Доехали… - выдохнул он и замолчал.
- Денис, что случилось? У тебя голос какой-то… - тревожно спросила Надя, - Денис!
- Надя, Юрка в больнице. Я не знаю… Надя… - он заплакал. Он никогда не плакал, но сейчас ему было всё равно…
- Денис, в какой больнице? Ты с ним?
- Здесь, у нас… - нет, он не может больше говорить… Зачем она ему позвонила?
- Напиши мне номер, я выезжаю.
- Надя, не надо! Зачем?
- Напиши мне номер!
- Всё равно ты ничем не поможешь, - хотел сказать он, но в трубке уже гудели короткие гудки. Он застыл над экраном, с минуту смотрел на него. Не нужно ей сюда приезжать… Ещё не хватало, чтоб с ней что-нибудь случилось! Открыл окно сообщений, хотел набрать, но телефон высветил новое, только что полученное:
«Динька, держись. Я с тобой. И с ним». Слабое утешение…
…Что, что происходит в этом мире? Убивали мальчишек на войне… Не только в Великой Отечественной - в Чечне, в Афганистане, в Абхазии… Горько. Страшно… Но сейчас ведь нет войны! У них в стране её нет! Или он, Денис, что-то пропустил? За что стреляют сейчас?!
Получается, что он очень мало знает о мире, в котором живёт… Ради чего живёт? Он будет водить самолёты, а рядом вот так же будут погибать люди? Да за что?!
Страшно, когда стреляют в спину. Страшно, когда в своих. И когда ты не можешь ничего сделать… Да взять хотя бы тот же Норд-Ост, сколько погибло там людей? Или Беслан - сотни детей! Они шли в школу, смеялись и, так же как Юрка, не знали, что их ждёт!
Он не знал, что есть невидимая война… И имя этой войны - человеческая ненависть. Да, он слышал, что человек иногда действует бесконтрольно. Но не знал, что порою контроль прогоняют стереотипы. И гнев, помноженный на них, представляет собой нечто более страшное, чем бомба. Бомба взорвётся и исчезнет, а это живёт внутри человека, пожирая его, словно огонь и, вспыхнув на поверхности - пожирает других. По времени этот пожар может длиться всю человеческую жизнь…
Он не знал про зависть между людьми. Про столкновение разных социальных групп. Не знал, что это страшнее войны, потому что это - исподтишка… Потому что размываются границы добра и зла таким, казалось бы, безобидным высказыванием: «есть два мнения - моё и неправильное…»
Надя тогда говорила про выбор… Про заповеди… Получается, что не все их знают? Странно, но ведь все же вроде едят, дышат одним воздухом, но живут по разным законам? Развиваются по схожим физиологическим, но по противоположным нравственным законам? Или просто не замечают заповедей добра? Или не хотят замечать?!
Неужели у человека, который стрелял в Юрку, нет матери? Или близкого человека? Или он никогда не терял близких?!
«Не может Юрка погибнуть! - крикнул Денис, - Не может…»
Должно же быть в этом мире что-то доброе… Надя говорила, что добро, как свет.
Должно быть что-то выше человеческих законов… Выше законов вражды и злобы… Потому что так плохо, когда рядом умирает твой друг… И ты ничего не можешь сделать…
«Совсем ничего? Не бывает такого!»
«А что я могу?.. Я и так уже натворил всё, что мог… Лучше б не ездил сюда…»
«Ну, лучше, если бы… Сейчас-то уже что говорить? Это случилось…»
«Почему нельзя вернуть время? Это несправедливо!»
«А ты не виляй… Давай, скажи, что ничего не можешь… А время идёт…»
Денис закрыл глаза. Изнеможенно опустил голову на колени. Так не мешает свет, так спокойнее… Закрыл глаза, прислушался к себе. Попробовал собрать мысли в кучу - получалось плохо, но всё же они, как железные стружки к магниту: неохотно, но послушались…
«Бог… Если Ты всё-таки есть… Пожалуйста, не забирай к себе Юрку пока… Пусть он живёт! Он нужен мне! И матери… Пожалуйста… Если можно так сделать…»
Мысли затихли. Тоска испуганно замолчала, притаившись рядом. А Денису почему-то представился Славка рядом с Надей, как он смеётся и ест мороженое. И Юрка смеётся. Живой…
Не уходи!
Коридор гудел тревогой. Тоской. Белые лампы мерцали, зацепляя в душе новые струнки горечи. Она мучили сознание своим напряжённым светом. Денис закрыл глаза и прислонился к холодной стене.
Мыслей больше не было. Осталось лишь одна - большая, тугая и звенящая, как выпущенная из лука стрела: «Юрка… Не умирай!». Она вцепилась в мозг и не отпускала его. Она зажала грудь и не давала вздохнуть полностью, отзываясь упругой болью. Тягучая, заволакивающая неизвестность наполнила коридор. Безвыходно. Задавила Дениса.
За серыми дверями с красными табличками «оперблок» и « посторонним вход воспрещён» таилось страшное. Каждый раз, когда он косился на них, сердце замирало в ледяном предчувствии. Денис старался не смотреть на эти двери. И не думать, что уже поздно…
Если бы можно было перемотать плёнку времени назад! Всего на несколько часов… Да всё на свете бы отдал он за эту возможность, за то, чтобы не сворачивать на роковую тропинку! Почему, почему ему понадобилось там идти?
«Да если бы я знал!» - устало откликнулся Денис, - «Разве пошёл бы я там?»
«Ты не мог этого знать» - успокоил его внутренний спорщик. Сейчас он не спорил, а словно успокаивал Дениса. А у него не было сил удивляться…
«Всё равно это я виноват. Я предложил там идти… Я даже не спросил у него, может что-то случилось, когда он ездил сюда в прошлый раз… Может он хотел мне сказать что-то важное. Кто, кто охотился за ним?»
Никому дороги Юрка не переходил. По крайней мере, он, Денис об этом не знал…
«Да ты и не хотел знать! Вечно занят только собой… Думаешь только о своей Наде… Ты спросил у Юрки, что он делал в те выходные?»
«Нет…»
«А матери то хоть позвонил? Она же ждёт!»
Ой, блин… Вот что теперь ей сказать? Ехать к ней? Нет, он не может… Он не может быть там, когда он нужен здесь.
«Да кому ты нужен-то? Врачи справятся и без тебя… Или не справятся…»
«Юрке я нужен!» - почему-то ему казалось, что его присутствие могло как-то повлиять на жизнь друга. Как?
Он и так уже повлиял, как мог…
Чувство непоправимой вины не отпускало его. Мысли были заперты в этой клетке, они не могли вырваться наружу. Денис открыл глаза, уставился на стену. Резкая граница разделяла две краски: зелёную и белую. Словно жизнь и смерть. На границе этих красок шла тоненькая раздвоенная трещина, похожая на молнию. Она была чёрной, только у разветвления виднелись крошки серой штукатурки. Она цепляла взгляд, блуждающий по гладкой стене. Денис смотрел на неё, и чем больше он смотрел, тем больше она раздражала его. Он отвёл взгляд, но через некоторое время вернулся к ней. Прошёлся по изгибам, по мелким линиям, остановился на тонких, едва заметных концах. Снова прошёлся по ней взглядом…
«Не могли нормально стену закрасить что ли?» - рассердился он, а сердце тихо шевелилось в тоскливом предчувствии. Он гнал его, это предчувствие. Он сражался с ним. Он пытался принять его. Он не хотел верить… И тревожно оборачивался на запертую дверь.
Никто из неё не выходил. Давно…
Сколько времени прошло? А сколько ещё пройдёт? Что будет потом?
… В классе Юрку уважали. Денис не помнит, чтобы с ребятами у них были какие-то конфликты. Да и вообще класс был очень дружный: любые проблемы решались всеми бурно и горячо. Были, конечно, мелкие ссоры, но они длились до первой контрольной. А там - миру мир и одна тетрадка на весь класс… Хотя, нет, после девятого, когда классы переформировывали, появилась у них одна компания, которая резко выделялась своими непонятными выходками. Они не шибко блистали познаниями в физико-математике, зато славились своим умением вытряхивать деньги из карманов младших школьников. Несколько раз Юра заступался, а однажды прямо в классе, на перемене, попытался поговорить с их лидером, Пашкой. Взял его за ворот и хорошенько так встряхнул… «Дурак, - сказал ему тогда Денис, - зачем скребёшь на свою голову?» - «Это не я скребу. Они достали уже к пацанам приставать. Отцы на них, что ли, вкалывают?» - «Тебя-то они не трогают!». Юрка хмуро посмотрел на Дениса и ничего ему не ответил. После этого случая было ещё пара стычек - стрелок, где они выясняли отношения. Один раз собралась толпа парней на пустыре, недалеко от гаражей, а Юрка с Пашей несколько минут переругивались. Под общий гул негодования. Потом разошлись. В другой раз крепко подрались, но с Пашкой были его сотоварищи, которые работали за него… Денису тоже тогда досталось. И, наверное, так бы и продолжалось, если бы однажды они с Юркой не подкараулили одного Пашку после школы, где Юрка очень внятно и доходчиво объяснил, что будет, если тот не угомониться. Таких слов Денис от друга не слышал раньше, и потом - тоже… После этого случая они больше не сталкивались… По крайней мере, Денис этого не видел…
Серая дверь не двигалась. Денис откинулся к стене.
… Юрка не любил носить джинсы. Говорил, что в них неудобно. И носил тёмные брюки с кроссовками. Синяя куртка всегда была нараспашку, даже в морозы - он просто одевал под неё что-нибудь потеплее. Денис не понимал, как так - для него привычно было застегнуться, чтобы всё было аккуратно, или хотя бы не холодно. А Юрка смеялся, говорил, что его греет горячее сердце и дурная голова, и что ему жарко… Он вообще часто смеялся. Двойки, хоть они и были редкими - не печалили его, учёба - была не единственной его заботой. Она стояла далеко не на первом месте, но несмотря на это учился он неплохо.
Он любил движение. В любом виде, в любых проявлениях. В этом они с Денисом были близки - Денису нравились самолёты и авиасимуляторы. Юрка ездил на велосипеде, освоил коньки, летом катался на фристайл-роликах, хотел научиться кататься на сноуборде. И всё ему было мало… Денис порой сердился на него: были дни, когда ему хотелось просто посидеть дома, посмотреть новый фильм, а Юрка звал его на каток. Ладно, можно прогуляться, но он ведь не умел кататься, да и не привлекало его… Падать не хотелось, и вообще он чувствовал себя на них как тюлень на лыжах. Прошлым летом Юрка узнал о езде на велосипеде по пересечённой местности, и загорелся научиться, только не успел - забрали в армию. А после - было уже не до этого: Юрка поступил в институт. На то направление, о котором он и мечтал…
Были дни, когда ничего не ладилось. Всё было серым: в школе косяки, мать ругалась, денег не было, вообще ничего не было. Приходишь домой, а там - пусто. Внутри пусто оттого, что нечего делать, нечего хотеть. От уроков воротило, телевизор не работал, а интернет тогда ещё был недосягаемой мечтой. Денис вздыхал и шёл к Юрке. Садился на тахту и смотрел, как строит он маленькие кораблики в бутылках. Было у него такое увлечение… И поначалу плохо у него получалось это дело. Денис видел, что Юрка сердится, видел по тому, как напряжённо он кусал губы, как изгибались упрямые тёмные брови. Но друг молчал, осторожно поправляя согнутые мачты… Порою хотелось, чтобы он выругался, потому что казалось, что и ему, Денису, будет от этого легче. Разрядится напряжение… Денис ждал, но Юрка молчал… Как-то в один из таких дней он спросил друга: «Почему ты не скажешь ничего? Юр, не молчи! Ты же видишь, что всё не так! Отстойные дни…». А Юрка лишь улыбнулся ему: «Динь, понимаешь, это не главное…» - «А что, что главное? Где оно - это твоё главное?». Юрка отложил свои кораблики, сел рядом, осторожно дотронулся до его груди: «Здесь, наверное… Неприятности - это мелочи. Они пройдут, Денис. Эти дни когда-нибудь закончатся…». Когда это было? Кажется, через пару лет после того, как друг потерял отца и брата…
А сейчас он решил вернуться к ним?! А он, Денис, как без него будет? Не надо!
«Да ты же не веришь… Куда вернуться-то?»
«Почему не верю? Я не знаю просто, есть ли там что-то, за гранью…»
«Ну-ну…» - усмехнулся спорщик внутри него.
Верит, не верит… Какая сейчас разница. Если бы это что-нибудь могло изменить!
Серая дверь молчала. В тишине было слышно, как гудят лампы. Хоть бы кто вышел…
«А если всё-таки Бог есть?». Денис грустно вспомнил их с Надюшкой разговор… «У человека всегда есть выбор!» - сердитые зелёные глаза… Есть выбор. Да, он ведь был у стреляющего… И у Дениса, когда он предложил идти там… И у Юрки, наверное, был тогда. Когда? Что же случилось, что упустил он в отношениях с другом? Почему тот ничего не сказал ему? Правда сейчас это ничего не значит… «Легче всего обвинить Бога…» - кажется так, говорила Надя… Сейчас Денис винил только себя.
И он не мог так бездействовать! Но что, что он должен сделать?
Он встал. Почувствовал, как затекли ноги. Почему-то кружилась голова. Денис зачем-то подошёл к двери, прислушался. Тишина… Зачем-то провёл пальцем по извилистой трещине… И снова устало опустился на скамейку.
«Юрка… Пожалуйста, держись! Не надо умирать… Мать не вынесет этого. А я… Я не смогу… Совсем…»
Какая холодная стена! Легче оттого, когда прислоняешься к ней лбом: ненадолго стихают тоскливые мысли. Правда она быстро нагревается снова…
«А я ещё обозвал его мушкетёром… Рассердился, что он помог женщине затащить коляску… Да лучше б мы не успели на ту электричку!»
Он мысленно растворился на мелкие капли. Капли не хотели испаряться, а медленно стали собираться в одну большую каплю - тоску.
Очень громко щёлкнула ручка. Денис подскочил к двери. И встретился с утомлённым взглядом из-под блестящих очков. Кроме усталости, в глазах не было ничего.
- Вас как зовут? - спросил врач, прикрыв за собой дверь и пристально разглядывая Дениса.
- Денис, - быстро сказал Денис, - ну… Как?
- Денис, а вы Юре кем приходитесь?
- Друг, - ответил Денис, и почувствовал, как слабеют у него ноги.
- А родственники есть у него?
- Мама только…Что, совсем нет надежды? - он пытался прочесть хоть что-нибудь в непроницаемых глазах.
- Надежда есть всегда… Всегда…Операция ещё идёт, может быть, получится… - тихо сказал врач, - вы бы шли домой. Еле держитесь ведь.
Денис покачал головой. Не мог он идти домой.
Врач кивнул и пошёл вдоль зелёной стены. Походка почему-то была похожа на походку колобка, если бы у того были ноги. И детская шапочка у него на голове совсем не сочеталась с белым халатом. Зачем ему такая? Несерьёзно и глупо…
Стоять он не мог, поэтому снова сел. И закрыл глаза. Что он мог сделать ради Юрки?
Зазвонил в кармане телефон: так неожиданно и даже незнакомо - Денис забыл о его существовании! Он вынул из кармана блестящий мобильник: на экране светилось: Надя. Несколько секунд смотрел, как мигает вместе с музыкой номер вызова. Потом, словно испугавшись чего-то, снял трубку:
- Да, Надя…
Как ему не хватало сейчас этого нежного голоса!
- Денис, как вы там? Доехали? Я почему-то волнуюсь… Маму встретила, не говорила ей ничего.
- Доехали… - выдохнул он и замолчал.
- Денис, что случилось? У тебя голос какой-то… - тревожно спросила Надя, - Денис!
- Надя, Юрка в больнице. Я не знаю… Надя… - он заплакал. Он никогда не плакал, но сейчас ему было всё равно…
- Денис, в какой больнице? Ты с ним?
- Здесь, у нас… - нет, он не может больше говорить… Зачем она ему позвонила?
- Напиши мне номер, я выезжаю.
- Надя, не надо! Зачем?
- Напиши мне номер!
- Всё равно ты ничем не поможешь, - хотел сказать он, но в трубке уже гудели короткие гудки. Он застыл над экраном, с минуту смотрел на него. Не нужно ей сюда приезжать… Ещё не хватало, чтоб с ней что-нибудь случилось! Открыл окно сообщений, хотел набрать, но телефон высветил новое, только что полученное:
«Динька, держись. Я с тобой. И с ним». Слабое утешение…
…Что, что происходит в этом мире? Убивали мальчишек на войне… Не только в Великой Отечественной - в Чечне, в Афганистане, в Абхазии… Горько. Страшно… Но сейчас ведь нет войны! У них в стране её нет! Или он, Денис, что-то пропустил? За что стреляют сейчас?!
Получается, что он очень мало знает о мире, в котором живёт… Ради чего живёт? Он будет водить самолёты, а рядом вот так же будут погибать люди? Да за что?!
Страшно, когда стреляют в спину. Страшно, когда в своих. И когда ты не можешь ничего сделать… Да взять хотя бы тот же Норд-Ост, сколько погибло там людей? Или Беслан - сотни детей! Они шли в школу, смеялись и, так же как Юрка, не знали, что их ждёт!
Он не знал, что есть невидимая война… И имя этой войны - человеческая ненависть. Да, он слышал, что человек иногда действует бесконтрольно. Но не знал, что порою контроль прогоняют стереотипы. И гнев, помноженный на них, представляет собой нечто более страшное, чем бомба. Бомба взорвётся и исчезнет, а это живёт внутри человека, пожирая его, словно огонь и, вспыхнув на поверхности - пожирает других. По времени этот пожар может длиться всю человеческую жизнь…
Он не знал про зависть между людьми. Про столкновение разных социальных групп. Не знал, что это страшнее войны, потому что это - исподтишка… Потому что размываются границы добра и зла таким, казалось бы, безобидным высказыванием: «есть два мнения - моё и неправильное…»
Надя тогда говорила про выбор… Про заповеди… Получается, что не все их знают? Странно, но ведь все же вроде едят, дышат одним воздухом, но живут по разным законам? Развиваются по схожим физиологическим, но по противоположным нравственным законам? Или просто не замечают заповедей добра? Или не хотят замечать?!
Неужели у человека, который стрелял в Юрку, нет матери? Или близкого человека? Или он никогда не терял близких?!
«Не может Юрка погибнуть! - крикнул Денис, - Не может…»
Должно же быть в этом мире что-то доброе… Надя говорила, что добро, как свет.
Должно быть что-то выше человеческих законов… Выше законов вражды и злобы… Потому что так плохо, когда рядом умирает твой друг… И ты ничего не можешь сделать…
«Совсем ничего? Не бывает такого!»
«А что я могу?.. Я и так уже натворил всё, что мог… Лучше б не ездил сюда…»
«Ну, лучше, если бы… Сейчас-то уже что говорить? Это случилось…»
«Почему нельзя вернуть время? Это несправедливо!»
«А ты не виляй… Давай, скажи, что ничего не можешь… А время идёт…»
Денис закрыл глаза. Изнеможенно опустил голову на колени. Так не мешает свет, так спокойнее… Закрыл глаза, прислушался к себе. Попробовал собрать мысли в кучу - получалось плохо, но всё же они, как железные стружки к магниту: неохотно, но послушались…
«Бог… Если Ты всё-таки есть… Пожалуйста, не забирай к себе Юрку пока… Пусть он живёт! Он нужен мне! И матери… Пожалуйста… Если можно так сделать…»
Мысли затихли. Тоска испуганно замолчала, притаившись рядом. А Денису почему-то представился Славка рядом с Надей, как он смеётся и ест мороженое. И Юрка смеётся. Живой…