О Цветаевых - "Воспоминания"
В последнее время мне то и дело попадалось что-либо о Цветаевых. Наверное, пришло время познакомиться, потому что до этого я ими, обеими сёстрами, Мариной и Анастасией, не интересовалась, просто знала, что они были. Кроме того, что проходили в школе по программе Серебряного века, больше ничего по теме не читала. Из марининого творчества разве что записала в дневник такое стихотворение:
Доблесть и девственность! Сей союз
Древен и дивен, как Смерть и Слава.
Красною кровью своей клянусь
И головою своей кудрявой -
Ноши не будет у этих плеч,
Кроме божественной ноши - Мира!
Нежную руку кладу на меч:
На лебединую шею Лиры.
И вот я прочла несколько статей о сёстрах, а также "Воспоминания" Анастасии Цветаевой. Мне вообще очень интересны мемуары, поскольку в них - жизнь человека, другая эпоха открывается, и ты погружаешься в неё. В этом большое отличие от просто исторической литературы, романов и прочего - здесь подлинно. Как бывает со мной в старинных усадьбах или музеях, вообще в исторических местах: границы времени стираются и я оказываюсь там. И те люди, что были тогда, становятся рядом со мной, я чувствую связь со многими поколениями тех, кто был до меня. И вот тогда я чётко понимаю, что смерти нет. Человек не перестаёт быть.
Так вот, о "Воспоминаниях". Это книга, прежде всего, о Марине. О Марине глазами сестры, с любовью и болью. О их совместной жизни, о расхождении дорог и о конце Марининого пути. Анастасия долго и подробно вспоминает детство и юность, всё то, что их наполняло. Я привыкла за последние годы читать быстро, проскакивая глазами страницы, так что многое из текста выпадало, но здесь - наоборот. Читала не торопясь, вчитываясь, наслаждаясь словом и радуясь тому, что до окончания еще далеко. Нашла очень много близкого мне по восприятию жизни. Например: "С первых лет мы начинаем разговор друг с другом и с мамой и с "А помнишь...". У нас (и у мамы, должно быть) сосёт тоской по всему, что было, что живёт уже только в душе; что - "прошло"... ". "Полноценнее, счастливее детства, чем наше в Тарусе, я не знаю и не могу вообразить... Ясные дали - светлые вечера - детство... - неторопливо идущее время - как хорошо это было, каким маленьким земным раем это предстаёт мне теперь." (В Тарусу Цветаевы выезжали на дачу, на лето, у меня такое же - деревня). Вот и здесь, в этом восприятии, снова границы времени уходят, и через столетие я соприкасаюсь руками с Асей, мы вместе сидим над Окой, бежим по лугам, мечтаем под облаками. Родство душ.
Какой предстаёт здесь Марина? Старшая, она по характеру была твёрже, резче. Ася более мягкая и ласковая, более человечная, что ли. Марина вся - крайности. Бесспорно, очень талантливая, с даром слова, но всё она видела словно через кривое зеркало, на свой лад. Сама о себе она говорила что-то вроде: "Не живу, а вижу сон о жизни". Сёстрам было свойственно влюбляться в людей, а Марине - особенно. Она влюблялась в людей, которых сама же воображала. Оттого и сильнее бывало разочарование. Стихами она жила, и это было и даром, и наказанием. И стихов Марининых в "Воспоминаниях" много.
Их юность была короткой и наполненной поэзией. Они читали стихи в унисон - единым голосом с одинаковыми интонациями, и порой вместе выступали на поэтических вечерах. Довольно рано они встретили своих будущих мужей, и дороги сестёр, таких неразлучных, начали расходиться. И это начало расхождения, неизбежное, ими остро ощущалось. Марина об этом:
Стоишь у двери с саквояжем,
Какая грусть в лице твоём!
Пока не поздно, хочешь скажем
В последний раз стихи вдвоём!
...Пусть повторяет общий голос
Доныне общие слова,
Но сердце на два раскололось,
И общий путь - на разных два.
...Пора. Завязаны картонки,
В ремни давно затянут плед,
Храни Господь твой голос звонкий
И мудрый ум в шестнадцать лет!
Когда над лесом и над полем
Все небеса замрут в звездах,
Две неразлучных к разным долям
Помчатся в разных поездах
.
Глядя на Марину любящими глазами сестры, её легче понимать, принимать. Читая статьи, ощущаешь отторжение, особенно, когда узнаёшь о её отношении ко второй дочери. Не любившая её, так и не сумевшая принять, Марина, кажется, в чём-то раскаялась после её смерти. Она вся - на надрыве, как герои Достоевского. Анастасия же показывает её всё же человеком, живым.
Им выпала нелёгкая доля. И об этом Ася пишет не так пространно, оно и понятно: о тяжёлом не хочется вспоминать. Потери, смерти дорогих и любимых людей. О ссылках упоминает вообще вскользь, не называя. В трудные годы их с Мариной жизнь шла уже врозь, вдали друг от друга, каждая выживала как могла. И поэтому все редкие, раз в несколько лет, встречи - как подарки, бесценны для обеих. А к концу тридцатых годов они и вовсе не знали друг о друге ничего. Два года от Аси скрывали известие о Марининой смерти. Она любила сестру больше, чем кого-либо, её смерти боялась больше всего на свете: "Маринина смерть будет самым глубоким, жгучим - слова нет - горем моей жизни. Больше смерти всех, всех, кого я люблю, - и только немного меньше моей смерти... Это будет сумасшедшее отчаяние", - так она писала в двадцать один год. "Ни с чем не сравнимое горе - ни со смертью матери, ни отца, ни со смертью моего второго мужа, ни со смертью первого мужа..." - на склоне лет. Анастасия сама себя называла марининым "полублизнецом", и, видимо, чувствовала её настолько, что ей даже был сон о смерти Марины приблизительно в то самое время, когда это произошло. Но тогда, проснувшись в ужасе, она отогнала этот сон, это известие, настолько далеко, что даже забыла о нём, до самой той поры, пока весть всё же дошла до неё. Но и тогда она долго не могла принять это, и на четыре года сама словно перестала жить. Девятнадцать лет спустя Анастасия попыталась разыскать могилу Марины, но за давностью лет смогла найти лишь приблизительное место среди безымянных могил 1941 года на кладбище в Елабуге.
Заканчивается книга описанием этих поисков и размышлениями о том, что толкнуло Марину на отчаянный шаг. По мнению Анастасии, Марина, безумно любившая сына, давившая его своей любовью, таким образом решила уйти, чтобы этого не сделал он. Столько тягот пережившая в своей жизни, не боявшаяся трудностей, она не сломилась и в годы войны, но страх за жизнь сына решил всё.
Это большая книга, большая, как и жизнь автора. Анастасия прожила почти девяносто девять лет, словно проживала и то время, которое было отведено Марине. Между сёстрами было два года разницы, и на протяжение книги об этом не раз упоминается. И как итог, в самом конце: "Мне восемьдесят восемь лет, а Марине исполнилось бы осенью этого года девяносто".
Доблесть и девственность! Сей союз
Древен и дивен, как Смерть и Слава.
Красною кровью своей клянусь
И головою своей кудрявой -
Ноши не будет у этих плеч,
Кроме божественной ноши - Мира!
Нежную руку кладу на меч:
На лебединую шею Лиры.
И вот я прочла несколько статей о сёстрах, а также "Воспоминания" Анастасии Цветаевой. Мне вообще очень интересны мемуары, поскольку в них - жизнь человека, другая эпоха открывается, и ты погружаешься в неё. В этом большое отличие от просто исторической литературы, романов и прочего - здесь подлинно. Как бывает со мной в старинных усадьбах или музеях, вообще в исторических местах: границы времени стираются и я оказываюсь там. И те люди, что были тогда, становятся рядом со мной, я чувствую связь со многими поколениями тех, кто был до меня. И вот тогда я чётко понимаю, что смерти нет. Человек не перестаёт быть.
Так вот, о "Воспоминаниях". Это книга, прежде всего, о Марине. О Марине глазами сестры, с любовью и болью. О их совместной жизни, о расхождении дорог и о конце Марининого пути. Анастасия долго и подробно вспоминает детство и юность, всё то, что их наполняло. Я привыкла за последние годы читать быстро, проскакивая глазами страницы, так что многое из текста выпадало, но здесь - наоборот. Читала не торопясь, вчитываясь, наслаждаясь словом и радуясь тому, что до окончания еще далеко. Нашла очень много близкого мне по восприятию жизни. Например: "С первых лет мы начинаем разговор друг с другом и с мамой и с "А помнишь...". У нас (и у мамы, должно быть) сосёт тоской по всему, что было, что живёт уже только в душе; что - "прошло"... ". "Полноценнее, счастливее детства, чем наше в Тарусе, я не знаю и не могу вообразить... Ясные дали - светлые вечера - детство... - неторопливо идущее время - как хорошо это было, каким маленьким земным раем это предстаёт мне теперь." (В Тарусу Цветаевы выезжали на дачу, на лето, у меня такое же - деревня). Вот и здесь, в этом восприятии, снова границы времени уходят, и через столетие я соприкасаюсь руками с Асей, мы вместе сидим над Окой, бежим по лугам, мечтаем под облаками. Родство душ.
Какой предстаёт здесь Марина? Старшая, она по характеру была твёрже, резче. Ася более мягкая и ласковая, более человечная, что ли. Марина вся - крайности. Бесспорно, очень талантливая, с даром слова, но всё она видела словно через кривое зеркало, на свой лад. Сама о себе она говорила что-то вроде: "Не живу, а вижу сон о жизни". Сёстрам было свойственно влюбляться в людей, а Марине - особенно. Она влюблялась в людей, которых сама же воображала. Оттого и сильнее бывало разочарование. Стихами она жила, и это было и даром, и наказанием. И стихов Марининых в "Воспоминаниях" много.
Их юность была короткой и наполненной поэзией. Они читали стихи в унисон - единым голосом с одинаковыми интонациями, и порой вместе выступали на поэтических вечерах. Довольно рано они встретили своих будущих мужей, и дороги сестёр, таких неразлучных, начали расходиться. И это начало расхождения, неизбежное, ими остро ощущалось. Марина об этом:
Стоишь у двери с саквояжем,
Какая грусть в лице твоём!
Пока не поздно, хочешь скажем
В последний раз стихи вдвоём!
...Пусть повторяет общий голос
Доныне общие слова,
Но сердце на два раскололось,
И общий путь - на разных два.
...Пора. Завязаны картонки,
В ремни давно затянут плед,
Храни Господь твой голос звонкий
И мудрый ум в шестнадцать лет!
Когда над лесом и над полем
Все небеса замрут в звездах,
Две неразлучных к разным долям
Помчатся в разных поездах
.
Глядя на Марину любящими глазами сестры, её легче понимать, принимать. Читая статьи, ощущаешь отторжение, особенно, когда узнаёшь о её отношении ко второй дочери. Не любившая её, так и не сумевшая принять, Марина, кажется, в чём-то раскаялась после её смерти. Она вся - на надрыве, как герои Достоевского. Анастасия же показывает её всё же человеком, живым.
Им выпала нелёгкая доля. И об этом Ася пишет не так пространно, оно и понятно: о тяжёлом не хочется вспоминать. Потери, смерти дорогих и любимых людей. О ссылках упоминает вообще вскользь, не называя. В трудные годы их с Мариной жизнь шла уже врозь, вдали друг от друга, каждая выживала как могла. И поэтому все редкие, раз в несколько лет, встречи - как подарки, бесценны для обеих. А к концу тридцатых годов они и вовсе не знали друг о друге ничего. Два года от Аси скрывали известие о Марининой смерти. Она любила сестру больше, чем кого-либо, её смерти боялась больше всего на свете: "Маринина смерть будет самым глубоким, жгучим - слова нет - горем моей жизни. Больше смерти всех, всех, кого я люблю, - и только немного меньше моей смерти... Это будет сумасшедшее отчаяние", - так она писала в двадцать один год. "Ни с чем не сравнимое горе - ни со смертью матери, ни отца, ни со смертью моего второго мужа, ни со смертью первого мужа..." - на склоне лет. Анастасия сама себя называла марининым "полублизнецом", и, видимо, чувствовала её настолько, что ей даже был сон о смерти Марины приблизительно в то самое время, когда это произошло. Но тогда, проснувшись в ужасе, она отогнала этот сон, это известие, настолько далеко, что даже забыла о нём, до самой той поры, пока весть всё же дошла до неё. Но и тогда она долго не могла принять это, и на четыре года сама словно перестала жить. Девятнадцать лет спустя Анастасия попыталась разыскать могилу Марины, но за давностью лет смогла найти лишь приблизительное место среди безымянных могил 1941 года на кладбище в Елабуге.
Заканчивается книга описанием этих поисков и размышлениями о том, что толкнуло Марину на отчаянный шаг. По мнению Анастасии, Марина, безумно любившая сына, давившая его своей любовью, таким образом решила уйти, чтобы этого не сделал он. Столько тягот пережившая в своей жизни, не боявшаяся трудностей, она не сломилась и в годы войны, но страх за жизнь сына решил всё.
Это большая книга, большая, как и жизнь автора. Анастасия прожила почти девяносто девять лет, словно проживала и то время, которое было отведено Марине. Между сёстрами было два года разницы, и на протяжение книги об этом не раз упоминается. И как итог, в самом конце: "Мне восемьдесят восемь лет, а Марине исполнилось бы осенью этого года девяносто".