"Кстати, у нас в запасе есть стрелы и хорошие пеньковые веревки для всех ваших сторонников"
"- А теперь идем в Холивуд, - сказал Мэтчем.
- В Холивуд? - воскликнул Дик. - Идти в Холивуд, когда в наших стреляют? Нет, я не пойду в Холивуд. Пусть меня лучше повесят, Джон!"
(c)
Перечитываю, точнее переслушиваю с большим-большим удовольствием.
- Война - разорение для нашей доброй страны, - сказала одна из женщин. - Когда бароны воюют, крестьяне едят корни и траву.
- Нет, - сказал Дик. - Всякий, кто пойдет за сэром Дэниэлом, будет получать по шесть пенсов в день, а лучники - по двенадцать.
- Для тех, кто останется жив, - ответила женщина, - оно, быть может, и так. Ну, а те, кого убьют, сударь?
- Умереть за своего законного господина - лучшая смерть на свете, - сказал Дик.
* * *
- Птицы, - сказал Эпплярд.
И действительно, там, где лес врезывался в луга длинным клином, кончавшимся двумя зелеными вязами, как раз на расстоянии полета стрелы от поля Эппльярда, испуганно металась стая птиц.
- Что нам за дело до птиц? - сказал Беннет.
- Вот ты, мастер Беннет, отправляешься на войну и считаешь себя мудрецом, а не знаешь, что птицы - прекрасные часовые, - ответил Эпплярд. - Они первые дают знать о предстоящей битве. Если бы мы сейчас находились в лагере, я бы сказал, что нас выслеживают вражеские стрелки. А ты бы ничего не заметил!
* * *
Я самый бесстрашный рыцарь на свете, потому что другие рыцари сражаются с великанами, волшебниками или язычниками, а я не побоялся сразиться с этим проклятым холодом, который страшнее всех язычников, вместе взятых!
* * *
Теперь у Дика остался только один противник, сражаться с которым можно было на равных условиях. Они были почти одинакового роста; противник Дика превосходно владел искусством отражать удары. Он был вооружен мечом и кинжалом, а у Дика была только алебарда; зато Дик был гораздо проворнее его. Сначала ни тот, ни другой не мог добиться преимущества, но старший из противников был опытней младшего и вел его туда, куда хотел. И вдруг Дик заметил, что они сражаются по колено в воде среди бушующих волн. Здесь все его проворство стало бесполезным; и он был всецело во власти противника. Товарищи Дика были далеко, а искусный противник заставлял его отступать все дальше в море.
Дик стиснул зубы. Он решил как можно скорее привести борьбу к концу, и, когда волна отхлынула, обнажив на мгновение дно, он ринулся вперед, отразил алебардой удар меча и схватил противника за горло. Тот рухнул навзничь, и Дик упал на него; набежавшая волна накрыла побежденного. Пока он лежал под водой, Дик выхватил у него из рук кинжал и поднялся, гордый своею победой.
- Сдавайтесь! - сказал он. - Дарю вам жизнь.
- Сдаюсь, - сказал тот, поднимаясь на колени. - Вы сражаетесь, как сражаются все слишком молодые люди, - неумело и необдуманно, но, клянусь святыми, отважно!
- В Холивуд? - воскликнул Дик. - Идти в Холивуд, когда в наших стреляют? Нет, я не пойду в Холивуд. Пусть меня лучше повесят, Джон!"
(c)
Перечитываю, точнее переслушиваю с большим-большим удовольствием.
- Война - разорение для нашей доброй страны, - сказала одна из женщин. - Когда бароны воюют, крестьяне едят корни и траву.
- Нет, - сказал Дик. - Всякий, кто пойдет за сэром Дэниэлом, будет получать по шесть пенсов в день, а лучники - по двенадцать.
- Для тех, кто останется жив, - ответила женщина, - оно, быть может, и так. Ну, а те, кого убьют, сударь?
- Умереть за своего законного господина - лучшая смерть на свете, - сказал Дик.
* * *
- Птицы, - сказал Эпплярд.
И действительно, там, где лес врезывался в луга длинным клином, кончавшимся двумя зелеными вязами, как раз на расстоянии полета стрелы от поля Эппльярда, испуганно металась стая птиц.
- Что нам за дело до птиц? - сказал Беннет.
- Вот ты, мастер Беннет, отправляешься на войну и считаешь себя мудрецом, а не знаешь, что птицы - прекрасные часовые, - ответил Эпплярд. - Они первые дают знать о предстоящей битве. Если бы мы сейчас находились в лагере, я бы сказал, что нас выслеживают вражеские стрелки. А ты бы ничего не заметил!
* * *
Я самый бесстрашный рыцарь на свете, потому что другие рыцари сражаются с великанами, волшебниками или язычниками, а я не побоялся сразиться с этим проклятым холодом, который страшнее всех язычников, вместе взятых!
* * *
Теперь у Дика остался только один противник, сражаться с которым можно было на равных условиях. Они были почти одинакового роста; противник Дика превосходно владел искусством отражать удары. Он был вооружен мечом и кинжалом, а у Дика была только алебарда; зато Дик был гораздо проворнее его. Сначала ни тот, ни другой не мог добиться преимущества, но старший из противников был опытней младшего и вел его туда, куда хотел. И вдруг Дик заметил, что они сражаются по колено в воде среди бушующих волн. Здесь все его проворство стало бесполезным; и он был всецело во власти противника. Товарищи Дика были далеко, а искусный противник заставлял его отступать все дальше в море.
Дик стиснул зубы. Он решил как можно скорее привести борьбу к концу, и, когда волна отхлынула, обнажив на мгновение дно, он ринулся вперед, отразил алебардой удар меча и схватил противника за горло. Тот рухнул навзничь, и Дик упал на него; набежавшая волна накрыла побежденного. Пока он лежал под водой, Дик выхватил у него из рук кинжал и поднялся, гордый своею победой.
- Сдавайтесь! - сказал он. - Дарю вам жизнь.
- Сдаюсь, - сказал тот, поднимаясь на колени. - Вы сражаетесь, как сражаются все слишком молодые люди, - неумело и необдуманно, но, клянусь святыми, отважно!