РУСЬ это ПЯТАЯ ВСЕЛЕНСКАЯ ИМПЕРИЯ.

[telemax_spb]

2007 год - это год начала интеграционных процессов на просторах всей Евразии. И успешный визит в январе 2007 года российского президента в Индию, впервые заявившего о близком родстве русских и индусов во времена Заратустры - важнейшая веха этого глобального исторического проекта. Напомним также и о посещении В.В.Путиным Аркаима (2005 год), древнего города на территории России, где возможно родился Заратустра.

История Руси-России начинается с интеграции Евразии. Вспомним Рюрика нашего первого князя - уже он начинал интеграцию Евразийского простанства. Но, самую первую попытку масштабной интеграции Евразии, с нашей точки зрения, предпринял великий князь Святослав. В 965 году СВЯТОСЛАВ, великий князь Киевский, разгромил Хазарский каганат. Великий Святослав совершил беспрецедентный победный поход, преодолев несколько тысяч километров, захватив целый ряд крепостей, и разгромив не одно сильное войско. Была полностью сломлена мощь Хазарского каганата, который был главной политической силой Восточной Европы в 9-10 веках. Поход Святослава - и по замыслу, и по осуществлению - это, деяние великого полководца. Завоевания Святослава были огромны. Одна только юго-восточная граница его державы была более 3 тысяч километров.В рамках единой державы Святослав хотел объединить Киевскую Русь с другими славянскими государствами (Чешскими и моравскими княжествами, государствами балтийских славян лютичей и бодричей). Ведь его дедушка Рюрик был князем славян-бодричей на территории Северной Германии.

Святослав завоевал в 968 году город Переяславец на нижнем Дунае (Малый Преслав) и мечтал сделать там столицу огромной славянской державы. Он хотел, чтобы ДУНАЙ был под полным контролем славян, на всем протяжении его течения (от Германии до Болгарии). Внук великого Святослава совершил геополитический рывок Руси на север, основав город Ярославль. Ярослав Мудрый завершил реализацию геополитических идей своего деда Святослава. В течение почти ста лет формировалось геополитическое ядро огромной евразийской державы.
[Читать далее]
В дальнейшей истории Руси огромный вклад в защиту, объединение славянских земель и в создении единой империи огромную роль внёс Владимир Мономах - внук Ярослава Мудрого, сын князя Всеволода Ярославича - одна из самых ярких личностей в древнерусской истории. Мать его была дочерью византийского императора Константина Мономаха (отсюда его историческое прозвище - Мономах, по деду).

Всю свою долгую жизнь Владимир Мономах посвятил объединению Русской земли и защите ее от постоянных набегов половцев. Под этим названием, а также под именем команов (у византийцев), кунов (у венгров), кипчаков (у грузин) этот кочевой народ, обитавший в южнорусских степях, встречается в древнерусских летописях, в польских, чешских, венгерских, немецких, византийских, грузинских, армянских, арабских и персидских письменных источниках.

Воевать с ними Владимир Мономах начал, когда получил в удельное правление порубежное Переяславльское княжество, стоявшее на краю Дикого поля, или, как его тогда называли на протяжении целого столетия - Половецкой степи.

Отечественная история донесла до нас горестные цифры: с зимы 1061 года по 1210-й половцы совершили 46 только больших набегов на Русь, не считая малых. Больше всего от них досталось приграничной Переяславльской земле. Девятнадцать раз половецкие орды волной накатывались на это княжество, прикрывавшее собой без малого пол-Руси. Для сравнения скажем, что на Поросье (область на реке Рось) пришлось 12 набегов. На Северскую землю - 7. На Киевское княжество и на Рязанщину - по 4. На Черниговщину, земли Белой Руси и другие области врагу приходилось прорываться через Переяславльское княжество. Набеги же степных хищников малыми силами в древнерусские летописи просто не записывались. Деревушка - не город, село - не посад. Да и много ли летописей Древней Руси дошло до наших дней. Чтобы понять истинную роль Владимира Мономаха в борьбе с половцами на рубеже XI-XII столетий, достаточно упомянуть о военных походах, совершенных им в неутихавшей войне с Диким полем.

Затем, в 1206 году, Чингиз-ханом была принята так называемая "Ясса" - свод законов, позволивший ему создать гигантскую империю на просторах Евразии.

Проходя по различным странам, войско Чингиз-хана не меняло традиционного уклада жизни покоренных народов: на огромном пространстве были установлены новые организационно-управленческие нормы, которые, в некотором отношении, можно назвать предшественником евразийских идей.

В историческом аспекте так же важна фигура великого князя Александра Невского, ставшего приемным сыном Батыя и выбравшего союз с Востоком: именно его потомки стали в будущем создателями и правителями Великого княжества Московского, а в дальнейшем - Московского царства и Российской империи. Потому, наверное, многие называемые сейчас евразийскими планы были реализованы в процессе ее строительства. Ведь после развала Золотой Орды Иван Грозный по сути своей во многом возродил империю Чингизидов, присоединив к своему государству территорию, Астраханского и Казанского ханств - присоединение Крымского ханства выпало осуществлять уже его потомкам…

Монах псковского Елизарова монастыря Филофей обратился к Василию III с важным посланием. Следуя тезису о богоустановленном единстве всего христианского мира, Филофей доказывал, что первым мировым центром был Рим старый, за ним Рим новый - Константинополь, а в последнее время на их месте стал третий Рим - Москва. "Два Рима падоша (пали), - утверждал Филофей, - а третий стоит, а четвертого не бывать". Не надо думать, что это какая-то гипербола или метафора.

Он говорит как о само собой разумеющемся факте: "и да весть твоя держава, благочестивый царю, яко вся царства пра-вославныя христианския веры снидошеся в твое едино царство: един ты во всей поднебесной христианам царь". Филофей ясно подчеркивает, что речь идет об объединении "всех христианских царств" под властью великого князя Василия. Причем Филофей говорит об этом как о чем-то свершившемся и естественном - об объединении всех христианских царств под властью Москвы.

Так возникла и разлетелась по свету формула "Москва - Третий Рим". Она упоминается, например, в изложении пасхалии, составленном митрополитом Зосимой в 1492 г.

И деяния Ивана Грозного говорили сами за себя - Русь во время его правления увеличилась в 22 раза и это нельзя назвать завоеваниями других народов, на этом я позже остановлю ваше внимание, интеграция евразийских народов осуществлялась не на эксплуатации, а на сохранении и защите этих народов от глобального уничтожения.

И главный наш Карфагенско-финикийско-венецианский враг, захвативший наш древний город Лондон в 12 веке, разрушив ПРАВОСЛАВНУЮ АНГЛИЮ, присвоил себе подвиги легендарного славянского короля Артура.....И уже более 800 лет стремится захватить Русь или в крайнем случае ослабить её.

Так и произошло при Иване Грозном, которого отравил, подосланный Карфагенско-финикийско-венецианский лекарь и на Руси началась Смута, от которой избавились только в 1612 году под руговодством Минина и Пожарского.

И началось новое восстановление Империи.

Наши враги не дремали и организовывали всё новые и новые революции для ослабления в первую очередь Руси. Тот же Наполеон, который являлся союзником Александра I и у которого главным врагом была Британия напал на Русь. Но опять же русские дошли до Парижа и остались победителями.

Россия опять начинает развитие и как раз в это время Великий русский писатель, дипломат и геополитик Тютчев разрабатывает идею Евразийства - ПЯТОЙ ВСЕЛЕНСКОЙ ИМПЕРИИ. Этот проект был не новый для Руси-России, как я выше и писал, этот проект уже начинал воплощать Святослав.

Главным русским делом Тютчев считал хранение и передачу во времени и пространстве - вселенской монархии. “Вселенская монархия - это империя. Империя же существовала всегда. Она только переходила из рук в руки…

4 империи:

• Ассирия,
• Персия,
• Македония,
• Рим.

С Константина начинается 5-я империя, окончательная, империя христианская”. Тютчев дает православно-русскую интерпретацию к видению пророка Даниила : “Россия гораздо более православная, нежели славянская. И, как православная, она является залогохранительницей империи… Империя не умирает. Только в качестве императора Востока царь является императором России. Империя Востока: это Россия в окончательном виде”.

Федор Иванович Тютчев не только крупнейший русский поэт. Он по праву может считаться и значительным политическим мыслителем, классическим "русским империалистом".

Оценка Тютчевым политических событий, пророчества будущего России и Запада как двух отдельных организмов, существующих и живущих разной и порой внутренне противоположной жизнью, сохраняют свою актуальность и по сей день. Наследие Ф.И.Тютчева для определения геополитической позиции России является особенно ценным.

В своей дипломатической деятельности поэт активно служил интересам России, в то же самое время критикуя вредоносный для интересов страны курс министра иностранных дел К.В.Нессельроде. Кроме этого, он раскрывает вредную политику иезуитов и папства в судьбах народов Европы и мира. В своих депешах и записке царю, он призывает его к тому, чтобы внешняя политика страны соответствовала интересам России и успешно бы противостояла экспансии со стороны Запада (в том числе и Римской церкви).

В последние годы своей жизни действительный статский советник (генеральское звание) Ф.И.Тютчев напрямую влиял на внешнюю политику России через прямое взаимодействие с ним министра иностранных дел и канцлера Российской империи А.М.Горчакова.

Свои политические статьи и незавершенный трактат "Россия и Запад" (1848-49) Тютчев писал как до, так и после революций, всколыхнувших Европу - во Франции, Германии, Австро-Венгрии. В них он оценивает ситуацию, сложившуюся в Европе до и после отмеченных событий. Во-вторых, он вводит много новых терминов, обогативших позднее как русскую политическую мысль, так и западную. Среди них такие термины как "русофобия" и "панславизм". Ярко была выражена идея империи.

Наиболее важными вопросами, затронутыми Тютчевым в своих статьях стали проблемы "русофобии" и будущей "империи", до сих пор не утратившие актуальности. Прежде всего, нужно сказать о таком явлении в нашей жизни как "русофобия". Сама по себе эта проблема всегда волновала Россию на протяжении всей ее трагической истории. Но Тютчев впервые в своих статьях вводит в оборот этот термин.

Тютчев употребляет этот термин в связи с конкретной ситуацией - революционными событиями в Европе 1848-49 годов. И само это понятие возникло у Тютчева не случайно. В это время на Западе усилились настроения, направленные против имперской политики России и русских. Тютчев исследовал причины такого положения. Они виделись ему в стремлении европейских стран вытеснить Россию из Европы если не силой оружия, то презрением. Он долгое время работал дипломатом в Европе (Мюнхен, Турин), а позднее цензором Министерства иностранных дел (1844-67) и знал то, о чем говорил, не понаслышке.

В противовес русофобии Тютчев выдвинул идею панславизма. Неоднократно в публицистике и в стихах Тютчев излагал идею возвращения Константинополя, образования православной империи и соединения двух церквей - восточной и западной.

Тютчев сформулировал принцип России: «Царь является Государем России в качестве Государя Востока. Восточная империя: это Россия в окончательном виде».

«Устройство законной империи» - это «вселенская Монархия». «Вселенская Монархия - это Империя. А империя существовала вечно. Она только переходила из рук в руки».

В наиболее наглядной форме главная идея Ф.И. Тютчева о России как «вселенской Монархии» была представлена им в стихотворении «Русская география». В набросках же к трактату «Россия и Запад» Тютчев следующим образом формулирует идею «вселенской Монархии»:

«Запад, видящий до сих пор в России лишь материальное воплощение, материальную силу. Для него Россия - беспричинное действие. Иными словами, будучи идеалистами, они не признают идеи. И, однако, откуда у них берётся перед лицом этой голой материальной силы нечто среднее между уважением и страхом, чувство awe, которое возникает только по отношению к авторитету? Тут ещё присутствует инстинкт, более разумный, чем знание. Что же такое Россия? Что она являет собою? Две вещи: славянское племя и Православную империю. Племенной вопрос не более чем второстепенный, вернее, он не является основополагающим. Это составная часть. Основополагающий принцип - это Православное предание. Россия ещё более Православная, чем славянская. Она хранительница Православия в Империи. Что такое Империя? Учение об Империи. Империя не гибнет. Она передаётся. Реальность этой передачи. 4 прошлых Империи. 5-я последняя. Идея Империи была душой всей истории Запада. Карл Великий. Карл V. Людовик XIV. Наполеон. Революция убила её, и тогда началось разложение Запада. Однако Империя на Западе всегда была только захватчицей. Это добыча, которую Папы поделили с германскими кесарями (отсюда их распри). Законная империя ведёт свою преемственность от Константина. Царь является Государем России в качестве Государя Востока. Империя едина:
Душа её - Православная Церковь, тело - славянское племя. Если бы Россия в конце концов не стала Империей, она бы не осуществила своего призвания.
Восточная Империя: это Россия в окончательном виде.
Знаменательно: личный враг Наполеона - Англия. И, однако, он разбился, столкнувшись с Россией. Оказывается, именно она была его подлинным неприятелем - битва между ними была битвой между законной Империей и коронованной Революцией.
Вселенская Монархия - это Империя. А Империя существовала вечно. Она только переходила из рук в руки.
Что есть история Запада, начавшаяся от Карла Великого и завершающаяся на наших глазах? Это история узурпированной Империи.
Папа, восстав против вселенской Церкви, узурпировал права Империи и поделил их, как добычу, с так называемым Западным Императором.
Отсюда вытекает всё, что обыкновенно происходит между сообщниками. Длительная схватка между схизматическим римским Папством и узурпированной Западной Империей, окончившаяся для одного Реформацией, то есть противоположностью Церкви, а для другой Революцией, то есть противоположностью Империи.
Коснёмся вселенской Монархии, другими словами, устройства законной Империи.
Наполеон ознаменовал последнюю отчаянную попытку Запада создать собственную Власть, она неминуемо потерпела крах.
Воистину, после 1815 года Западной Империи более не существует на Западе. Империя полностью оставила его и сосредоточилась там, где во все времена не прекращалась законная традиция Империи - 1848 год положил ей решительное начало. Ей всё же следует помочь себе самой в двух великих событиях, которые уже на пути к свершению.
В области светской: создание Греко-Славянской Империи. В области духовной - соединение двух Церквей.
Первое из этих событий началось в тот день, когда Австрия ради спасения видимости существования прибегла к поддержке России. Ибо Австрия, спасенная Россией, - это неизбежно Австрия, поглощённая Россией (рано или поздно).
А поглощение Австрии не просто необходимый придаток России как славянской Империи, это ещё подчинение этой Империи Германии и Италии, двух имперских держав.
Другое событие, предваряющее соединение Церквей, это лишение Римского Папы светской власти».

Таким образом, Ф.И.Тютчев различает «Россию-1» в современных ему имперских границах, «Россию-2» с включением народов Европы, не принадлежащих Западу, на которые Россия должна распространить свое имя, и «Россию-3», объемлющую, за исключением Китая, весь евро-азиатский континент и, прежде всего, Средиземноморье с коренной Европой.

«Россия-2» предполагала контроль над раздробленной Германией и постоянное присутствие русских «на поле битвы Европейского Запада». Развертывание «панславистской» «России-2» в панконтинентальную «Россию-3», «Россию будущего» включало следующие промежуточные звенья. Сперва по славянскому следу поглощались онемеченные славянские земли Восточной Германии «до Эльбы» («Русская география») и Австрии, которую Тютчев полагал «подставным именем» славянской расы. Далее, «поглощение Австрии» трактовалось не только в смысле «необходимого для России как для славянской империи восполнения», но и в качестве подступа к подчинению Россией по австро-имперскому следу всей Германии и Италии, «двух земель Империи». В проект входила вслед за «возвращением» Константинополя также оккупация ближневосточных земель до Нила и Евфрата («Русская география»). И, наконец, важнейшей частью утверждения «вселенской Монархии» становилось подчинение папства, а через него установление контроля над большей частью западного человечества.

Тютчев предельно заостренно поставил вопрос о цивилизационном статусе восточноевропейских народов, обретающихся между Россией и романо-германским Западом. Он столкнулся с важнейшей на то время и сегодня проблемой наличия у цивилизаций, помимо опорных этногеографических ядер, также обширных периферий. Тютчев предсказывал народам восточной Европы либо объединение с Россией, либо объединение с Западной Европой в смысле этнической германизации. Первый вариант был опробован во второй половине XX века и был дискредитирован. В ближайшие годы, напротив, множество «переходных» народов будут стремиться напрямую вписаться в структуры коренного Запада, и отсюда станут проистекать главные напряжения и перипетии европейской политики. Мировая державность России, по Тютчеву, определяется способностью помыслить и создать центр мира как своё собственное российское действие. Реализация «всемирной судьбы России» (о которой пишет Ф.И.Тютчев в посвящённом К.В.Нессельроде стихотворении «Нет, карлик мой, трус беспримерный!..») состоит в правильном поиске исторической личностью России своего центра, правильной позиции для единственно правильного действия, точки единовременного приложения всех российских сил.

Именно этому центру, этой «точке» личности России посвящено и стихотворение «Да, вы сдержали ваше слово».

Выделение решающего центра, такой, по Ф.И.Тютчеву, «точки Архимеда» является абсолютно творческой задачей, и в разных исторических ситуациях эти центры будут, должны быть разными. Сегодня необходимо видеть единую работу тысячелетней России в истории, историческую личность России - и правильно выбрать мировой центр, ту точку приложения российских сил, которая способна восстановить страну как мировую державу. В этом, несомненно, нам могут помочь мысли и идеи «русского империалиста» Ф.И.Тютчева.

Пора в наше рассуждение ввести новое понятие, чрезвычайно важное для Тютчева, и это понятие - Империя. По Тютчеву, как полагал Г.В. Флоровский, «Империя есть тот исторический предел, к которому Россия стремится. И если его не достигнет, то и погиб-нет»2. Эту мысль Флоровского подтверждает публикация двадцатилетней давности ранее не печатавшегося трактата Тютчева, в котором поэт утверждал: «Если бы Россия не пришла к Империи, то она зачахла бы»3. Европейскую историю Тютчев понимал как борьбу двух империй - Западной и Восточной, возникших в результате распада Римской под ударами варваров. Причём истинной наследницей Рима он считал Восточную империю. Империя для него - это торжество закона над произволом, в этом смысле кодекс Юстиниана обязан своим возникновением имперской политике. Тютчев писал: «Империя предполагает законность»4. Более того, только имперский принцип наднационального блага способен единить народы, в том числе и славянские. Национализм вызывал у него иронию.

1 См. Вульф Л. Изобретая Восточную Европу: Карта цивилизации в сознании эпохи Просвещения. М.: Новое лит. обозрение, 2003.
2 Флоровский Г.В. Тютчев и Владимир Соловьёв (Главы из книги) // Флоровский Георгий. Из прошлого русской мысли. М.: Аграф, 1998. С. 350.
3 Тютчев Ф.И. Россия и Запад // Литературное наследство. Т. 97. Фёдор Иванович Тютчев. В 2 кн. Кн. 1. С. 223.
4 Там же. С. 220.

Вяземскому он писал в 1848 г., когда, собственно, и создавалась его историко-политическая концепция: «Ваша книга, князь, доставила мне истинное наслаждение, ибо действительно испытываешь наслаждение, читая европейскую книгу, написанную по-русски, книгу, к чтению которой приступаешь, не спускаясь, так сказать, с уровня Европы. А между тем именно потому, что она европейская, ваша книга - в высокой степени русская. Взятая ею точка зрения есть та колокольня, с которой открывается вид на город. Проходящий по улице не видит его. Для него город, как таковой, не существует. Вот чего не хотят понять эти господа, воображающие, что творят национальную литературу, утопая в мелочах»1. Это ощущение глобальности, которое было присуще поэту, и поднимало его над дрязгами политики и литературы. Он не лез в литературные склоки, но так же не был востребован и политической чернью своего времени. Он был слишком надвременен даже в своей оценке конкретных политических событий. Поэтому, строго говоря, русское самодержавие не принимало его как следовало бы: он был слишком идеален в понимании задач русских царей. Как замечает исследовательница: «Отношение Тютчева к существующему строю не было борьбой с ним, это была борьба за него - за то, чтобы он стал таким, каким поэту мыслилось некое идеальное самодержавное государство»2. Надо сказать, позиция Тютчева, по сути дела, подтверждала права русской империи на первенствующее положение в Восточной Европе. Но сила никогда не интересовалась правом, и в этом, быть может, её всегдашняя ошибка, которая становится явной, когда сила слабеет.
Поэт формулирует положения, к которым сегодня лишь приходят отечественные исследователи, скажем, идея translatio impe-rii. Вот что он писал: «Что же такое Империя? Учение об Империи. Империя не умирает. Она передаётся. Реальность этой передачи. 4 прошедших Империи. 5-я окончательная»3. Разумеется, окончательная империя - это Россия. Закончившая своё существование при Наполеоне в 1806 г. «Священная римская империя германской нации», продержавшая с 862 г., с Оттона I (поначалу - просто «Священная римская империя»: варвары простодушны), практически тысячу лет, казалась Тютчеву не подлинной, а потому и бесспорно обреченной на закат: «Чем была старая Германская империя во времена своего могущества? То была Империя с душой римской, но с телом славянским (завоеванным у Славян). То, что было в ней, т с, немецкого, не содержит материала необходимого для Империи. »4.
России, славянству отведена роль окончательного установления Империи, которая охватывала бы практически всю ойкумену:

1 Тютчев Ф.И. Стихотворения. Письма. М.: Правда, 1987. С. 320. Курсив мой. - В.К.
2 Твардовская В.А. Тютчев в общественной борьбе пореформенной России // Литературное наследство. Т. 97. Фёдор Иванович Тютчев. Кн. 1. С. 140.
3 Тютчев Ф.И. Россия и ЗапаД.С. 222.
4 Там же. С. 219.

Русская география

Москва и град Петров, и Константинов град -
Вот царства русского заветные столицы…
Но где предел ему? и где его границы…
На север, на восток, на юг и на закат?
Грядущим временам судьбы их обличат…
Семь внутренних морей и семь великих рек…
От Нила до Невы, от Эльбы до Китая,
От Волги по Евфрат, от Ганга до Дуная…
Вот царство русское… и не прейдёт вовек,
Как то провидел Дух и Даниил предрёк.

Комментаторы полагают, что под «градом Петровым» Тютчев понимал Рим, но можно вообразить, что, принимая дело Петра Великого, он объединял в этих словах оба города - Рим и Петербург, который и самим Преобразователем был назван городом святого Петра с прямым указанием на Рим. Причём «царство русское», по его мысли, должно быть вечным. Он ссылается здесь на ветхозаветное пророчество (на книгу пророка Даниила) о том времени, когда «Бог Небесный воздвигнет царство, которое вовеки не разрушится, и царство это не будет передано другому народу; оно сокрушит и разрушит все царства, а само будет стоять вечно» (Дан 2, 44). Рисуя таким образом русскую географию, Тютчев по сути дела рисует всемирную монархию, мечта о которой одушевляла весьма многих европейских мыслителей, среди первых - Данте. Можно упрекать Тютчева, что он лелеял захватнические планы и пр. Но, надо сказать, это типичное имперское мироощущение, свойственное не одному Тютчеву, а весьма благородным его предшественникам. Скажем, Данте полагал, что имперское всевластие преодолевает самый страшный человеческий грех - алчность, именно потому, что он владеет миром: «Где нет предмета желаний, там невозможна алчность: ведь когда разрушены предметы страсти, там не может быть и самих страстей. Но монарх не имеет ничего, что он мог бы желать, ведь его юрисдикция ограничена лишь океаном, а этого не бывает с другими правителями, чья власть ограничена властью других, например, власть короля Кастилии - властью короля Арагона. Отсюда следует, что монарх может быть чистейшим носителем справедливости среди смертных»1.
И Тютчев почти буквально следует пафосу дантовского трактата «Монархия».

1 Данте Алигьери. Монархия // Данте Алигьери. Малые произведения. СПб.: Терра - Азбука, 1996. С. 360.

Он пишет: «Вселенская монархия - это Империя. Империя же существовала всегда. Она только переходила из рук в руки, - писал русский поэт, - 4 Империи: Ассирия, Персия, Македония, Рим. С Константина начинается 5-я Империя, окончательная, Империя христианская»1. Надо учесть, однако, что христианство - понятие, относящееся ко всей Европе. Но так как на Западе ещё в XVI в. защищались диссертации на тему «Являются ли московиты христианами», то первое, с чем столкнулся русский поэт, - с необходимостью очень жёстко объяснить Западу права России на христианское и всякое иное наследие европейской культуры.
Тютчев писал: «В течение весьма долгого времени понятия Запада о России напоминали в некотором смысле отношения современников к Колумбу. Это было то же заблуждение, тот же оптический обман. Вам известно, что очень долго люди Старого Света, при всем их восхвалении бессмертного открытия, упорно отказывались верить в существование нового материка; они находили более естественным и основательным предполагать, что вновь открытые страны составляют лишь дополнение, продолжение того же полушария, которое им уже было известно. Такова же была судьба и тех понятий, которые составили себе о том другом новом свете - восточной Европе, где Россия во все времена служила душою и двигательною силою и была призвана придать ему своё имя (курсив мой. - В.К.), в награду исторического бытия, этим светом от неё уже полученного или ожидаемого»2. Заметим, однако, что придать ему своё имя она смогла лишь с момента, когда Пётр создал мощную империю. И здесь мы сталкиваемся с одним историософским парадоксом, а не то и противоречием.
Тютчев полагал, что право на имперское развитие Россия получила как наследница Византии: «Законная Империя осталась привязанной к наследию Константина. - Показать и доказать историческую реальность всего этого»3. Но Пётр Первый, как известно, в момент вручения ему титула императора, заявил, что Византия является для Русской империи отрицательным примером как образование слабое и нежизнеспособное. Прав ли был император, созидатель Русской империи, или поэт, мечтавший об имперском и весьма длительном будущем России? Христианский пафос Петра, если не обращать внимания на оголтелых его хулителей, общеизвестен. Но воспитательную роль христианства Пётр увидел в протестантской Европе и совсем не видел в России, которая всего лишь гордилась своим следованием византийскому православию, совершенно не понимая глубины и экзегетических тонкостей византийского богословия, тем более, что - в отличие от византийского духовенства, со школьных лет знавшего Гомера и античную классику - русский православный клир не мог похвалиться высокой образованностью (знания Античности у него не было и в помине).

1 Тютчев Ф.И. Россия и ЗапаД.С. 224.
2 Тютчев Ф.И. Россия и Германия. С. 285.
3 Тютчев Ф.И. Россия и ЗапаД.С. 222.

Почему же Тютчев, тоже в известном смысле прошедший, как и Пётр, школу протестантизма (за долгие годы жизни в Германии: «Я лютеран люблю богослуженье, / Обряд их строгий, важный и простой…») повёл родословную Русской империи от Константинополя?…
Конечно, немалую роль сыграло то обстоятельство, что Византийская империя в течение нескольких столетий после падения Рима являлась в глазах всей окрестной ойкумены воплощением Римской империи (византийцы так и называли себя - «ромеи»). Запад лишь мечтал об империи, в Константинополе она была реальностью. А уж влияние дантовой «Божественной комедии» на великого русского поэта тем более не можем мы миновать. В шестой песне «Рая» устами византийского императора Юстиниана Данте говорит о переходе имперской власти из Рима в Константинополь:

Был кесарь я, теперь - Юстиниан;
Я, Первою Любовью вдохновленный,
В законах всякий устранил изьян.

Кодекс Юстиниана использовал Наполеон для создания своего гражданского кодекса. Об этом помнили современники первой половины XIX в. Но у Петра была более сложная задача, чем у его потомков. И он пытался её решить. Можно предположить, что Пётр возвращал Россию в Европу, старательно закрывая глаза на различие конфессий. Константинополь воспринимался первым русским императором как нечто ксенофобское, мелкое: таковы были поздние византийцы. Их восприятие невольно распространялось и на раннюю империю ромеев. Место в Европе было императором сызнова отвоевано, хотя в плане культурном и духовном Запад долго ещё (до Толстого и Достоевского) не желал признавать Россию себе равной: она всего лишь ученица. Но не забудем: Рим учился у покорённой Греции, Западная Европа у разрушенного, политически погибшего Рима, которые никак не могли поставить оценку своим ученикам за плохую или хорошую учебу. Россия же училась у энергичной, полной сил Европы, которая к тому же объявляла себя наследницей римского пути. Задача Тютчева, европейца по всему своему нутру и воспитанию, была простой: доказать духовное и культурное равноправие России и Запада. Здесь был и личный момент, бесспорно. Ему хорошо было жить в Европе, но он никогда не мог почувствовать там себя своим, все время чувствовал некую преграду, которая не допускала его как русского до полного равноправия. Первая его жена очень чутко поняла это. В письме к матери поэта она именно об этом твердит: «Вывезти его отсюда волею или неволею, - это спасти его жизнь. Я, связанная с этой страной столькими узами дружбы, я принуждена сказать, что пребывание здесь для него невыносимо; судите, что же это для него, не имеющего здесь почвы в настоящем и ничего в будущем»1. Поэтому мечтал он обратить своеобразие и известную отсталость России, из-за которой и ему было отказано в европейском равенстве, в очевидное преимущество. Нечто подобное в своё время несомненно пережили и Чаадаев, и Хомяков, и Герцен, и Достоевский.

продолжение