В.Н.Земсков Проблемы установления масштаба людских потерь СССР в Великой Отечественной войне (2)
Часть-1 Часть-2
Журнал «Политическое просвещение». №2 (85) 2015
В.Н.Земсков Проблемы установления масштаба людских потерь СССР в Великой Отечественной войне
Окончание.
Так, местные комиссии ЧГК нередко учитывали как погибших всех прежде здесь проживавших жителей сожжённых безлюдных деревень, а потом выяснялось, что эти люди вовсе не погибли, а просто переселились на жительство в другие районы. В число жертв включали даже людей, находившихся в эвакуации. По этому поводу академик РАН Ю.А.Поляков отмечал: «Известно, например, что по многим городам сразу после войны людей, эвакуировавшихся в 1941 году и не вернувшихся, заносили в списки потерь, а потом они возвращались откуда-нибудь из Ташкента или Алма-Аты». (Поляков Ю.А. Основные проблемы изучения людских потерь СССР в Великой Отечественной войне // Людские потери СССР в период Второй мировой войны. - СПб., 1995. С. 11). На деле же местные комиссии ЧГК вносили в списки погибших и замученных немало живых людей, отсутствовавших по различным другим причинам. Следует также отметить, что в практике работы этих комиссий понятие «замученные» трактовалось широко, фактически позволяя включать в их число в широких масштабах и естественную смертность населения.
Для нас совершенно ясно, что данные ЧГК о гибели гражданского населения на оккупированной территории (свыше 6,8 млн.) преувеличены не менее чем в 2 раза. Конечно, отрицать геноцид, террор и репрессии оккупантов и их пособников нельзя, и, по нашим оценкам, такие жертвы, с учётом боевых потерь партизан из числа местных жителей, составляли никак не менее 3 млн. человек. Это - основная составная часть прямых жертв войны гражданского населения СССР.
В зарубежной литературе прослеживается тенденция определять масштаб жертв геноцида, террора и репрессий на оккупированной территории СССР (имеется в виду только гражданское население) величинами обычно в диапазоне от 700 тыс. до 900 тыс., иногда - немногим выше 1 млн. человек. Но мы продолжаем настаивать, что именно наша оценка (не менее 3 млн. человек) ближе к истине. Зарубежные авторы принципиально ограничивают территорию СССР границами по состоянию на 1 сентября 1939 года и дают соответствующие оценки только по «старым советским областям», исключая Прибалтику, Западную Украину, Западную Белоруссию, Бессарабию и Северную Буковину (а ведь именно в этих регионах количество только жертв Холокоста оценивается величинами, значительно превышающими 1,5 млн. человек). (См.: Альтман И.А. Жертвы ненависти: Холокост в СССР. 1941-1945 гг. - М., 2002. С. 303-304; Холокост на территории СССР: Энциклопедия. - М., 2010. С. 785; Кропачев С.А. Становление отечественной историографии Холокоста и проблемы определения численности его жертв // Проблемы истории массовых политических репрессий в СССР. - Краснодар, 2012. С. 34). Наша же принципиальная позиция прямо противоположная - мы считаем все выше перечисленные регионы составной частью СССР (в его границах на 21 июня 1941 г.). Собственно, в основном из-за этого различия в трактовке понятия «территория СССР» наша оценка масштабов гибели гражданского населения на оккупированной советской территории значительно расходится с соответствующими оценками, бытующими в зарубежной литературе.
В российской литературе последних десятилетий господствующей тенденцией было стремление представить статистику ЧГК (6,8 млн.) якобы «неполной», «заниженной» и поэтому «недостоверной». Чтобы увеличить её масштаб, для начала придумали 0,6 млн. «дополнительных» потерь (будто бы не учтённых ЧГК) и вывели новую величину - 7,4 млн. человек (6,8 млн. + 0,6 млн. = 7,4 млн.). Что же это за так называемые «дополнительные» потери? Оказывается, немцы якобы преднамеренно заражали опасными инфекционными бациллами (бактериями) целые районы оккупированной территории, чтобы вызвать массовую смертность местного населения, в результате чего «дополнительно» погибли 0,6 млн. человек (почему именно сочинили величину в 0,6 млн., а не какое-то другое количество, - никто объяснить не может). При этом никаких доказательств не приводится, и их не может быть, потому что описанная ситуация является вымышленной. Ведь на оккупированной территории проживало не только местное население, но также находились оккупационные войска, администрация, полиция и т. д. (а вредоносные бациллы не разбирают, кто есть местный житель, а кто - солдат оккупационных войск). Из опасения заразить самих себя немцы, разумеется, не занимались заражением оккупированной территории вредоносными бациллами. Однако, несмотря на очевидную несостоятельность этой «версии», «дополнительные» 0,6 млн. были включены в общее число людских потерь на оккупированной территории, и новый статистический суррогат в 7,4 млн. «прижился» в отечественной историографии. Так, в вышедшем в 2001 году солидном статистическом исследовании «Россия и СССР в войнах ХХ века» чёрным по белому записано: «Всего было преднамеренно истреблено мирного населения на оккупированной территории более 7,4 млн. человек». (Россия и СССР в войнах ХХ века: Статистическое исследование / Под общей редакцией Г.Ф.Кривошеева. - М., 2001. С. 230).
Дальше - больше. Авторам книги «Россия и СССР в войнах ХХ века» величина в 7,4 млн. показалась недостаточной, и они, приплюсовав к ней ещё 4,1 млн., получили в итоге более 11,5 млн. жертв гражданского населения на оккупированной территории СССР. (См.: там же. С. 232). Как же это получилось? Мимоходом упомянув какие-то «социологические исследования» и «имеющиеся данные» (под последними чаще всего имелись в виду нелепые статистические «изыскания» А.А.Шевякова), авторы этого труда определили в 4,1 млн. человек фактическое превышение смертности на оккупированной территории над средними значениями мирного времени. По их версии, более 7,4 млн. было преднамеренно истреблено и 4,1 млн. - погибло от преднамеренно жестоких условий оккупационного режима, то есть от голода, инфекционных болезней, отсутствия медицинской помощи и т. п. Но дело в том, что по большей части здесь получается дублирование, так как в своё время комиссии ЧГК старались таковых учитывать и включали их в категорию «замученные».
Чтобы убедительней показать несостоятельность «новой статистики» в виде 11,5 млн. жертв на оккупированной территории, следует пояснить, что авторы книги «Россия и СССР в войнах ХХ века» в качестве отправной точки для перерасчётов избрали не вызывающие абсолютно никакого доверия и поэтому совершенно не используемые в научной литературе «подсчёты» А.А.Шевякова, согласно которым на оккупированной советской территории якобы только от голода и эпидемий умерли 8,5 млн. человек. (См.: Шевяков А.А. Указ. статья. С. 9). Если приплюсовать эту цифру к упомянутым 7,4 млн., то в сумме получилась бы запредельно фантастическая статистика гибели гражданского населения на оккупированной территории - 15,9 млн. человек (8,5 млн. + 7,4 млн. = 15,9 млн.). Однако, понимая, что цифра 8,5 млн. слишком недостоверна (величину же в 7,4 млн. они ошибочно считали достоверной), авторы указанной книги произвели с ней определённую трепанацию, сократив более чем в 2 раза (с 8,5 млн. до 4,1 млн.) (см.: Россия и СССР в войнах ХХ века. С. 232), что уменьшило общий показатель с 15,9 млн. до 11,5 млн. человек (7,4 млн. + 4,1 млн. = 11,5 млн.), но отнюдь не привело к трансформации всей этой «статистики» из недостоверной в достоверную. Всё, что теперь известно о жизни на оккупированной территории, а также элементарный здравый смысл показывают, что масштаб смертности от голода там никак не мог превышать соответствующего масштаба в блокадном Ленинграде. И тех, кто действительно умер от голода или не оказания медицинской помощи при тяжёлой болезни, местные комиссии ЧГК вносили в списки потерь. Поэтому сводную статистику ЧГК (6,8 млн.), и без того, как мы показали выше, преувеличенную примерно в 2 раза, совершенно не нужно было «дополнять» новыми придуманными жертвами и доводить её сначала до 7,4 млн., а потом - до 11,5 млн. Все эти «дополнения» - это этапы конструирования ложной статистики.
Надо сказать, что в современной отечественной литературе статистика жертв гражданского населения на оккупированной территории СССР в виде 11,5 млн. человек используется крайне редко, так как большинство авторов осознаёт её искусственность и недостоверность. Гораздо чаще используется величина в 7,4 млн. (тоже недостоверная, но в меньшей степени). Для восприятия же достоверной статистики в виде не менее 3 млн. человек современное поколение отечественных исследователей и публицистов пока психологически не созрело. Не так-то легко отрешиться от вбиваемого десятилетиями в их головы всякого рода статистического суррогата.
В литературе и публицистике распространено странное представление, что проблема выяснения потерь гражданского населения будто бы касается только территории, подвергавшейся оккупации (отсюда и тенденция придумывать применительно к ней мифические «новые жертвы», поскольку иначе не получается свести концы с концами и получить в итоге искомые почти 27 млн. всех людских потерь), а не всего СССР. В действительности же работавшая в 1989-1990 годах комиссия в исчисленные ею общие людские потери (26,6 млн.) включила «умерших вследствие повышенного уровня смертности в период войны на оккупированной территории и в тылу». (Всероссийская Книга Памяти. С. 395). Обращаем внимание на концовку этой фразы: и в тылу. Это означает, что комиссия имела в виду всю территорию СССР. Поэтому повышенная смертность гражданских лиц в советском тылу на почве недоедания, перегрузок на работе и т. п. тоже входит в указанную общую статистику потерь. Мы же решительно против включения их в прямые жертвы войны. Можно, конечно, дискутировать по вопросу о том, применима ли к ним формулировка «война унесла жизни», но и даже при такой формулировке всех умерших гражданских лиц в советском тылу (за исключением погибших от бомбёжек, артобстрелов и т. п.), по нашему мнению, не следует включать в статистику прямых людских потерь вследствие войны. Речь в данном случае можно вести только о повышенном уровне естественной смертности гражданского населения в советском тылу.
В прямые гражданские жертвы войны входят и умершие советские граждане, угнанные на принудительные работы в Германию и находившиеся там на положении так называемых «восточных рабочих» («остарбайтер»). Если строго опираться на имеющиеся в исторических источниках статистические данные (что является нашей профессиональной обязанностью), то о масштабах смертности «остарбайтер» можно дискутировать только в следующем диапазоне: от 100 тыс. до 200 тыс. человек. Но это такая сфера, где начисто игнорируются прямые показания исторических источников и взамен них преподносятся нелепые и фантастические «предположения» и «расчёты» с виртуальными «миллионами жертв». А.А.Шевяков «насчитал» даже два варианта нелепейшей «статистики» гибели советских гражданских лиц на работах в Германии - 2,8 млн. и 3,4 млн. (См.: Шевяков А.А. Указ. статья. С. 10). Ложная статистика приведена и во «Всероссийской Книге Памяти», и в книге «Россия и СССР в войнах ХХ века» - якобы таких жертв было 2 164 313 человек. (См.: Всероссийская Книга Памяти. С. 406; Россия и СССР в войнах ХХ века. С. 231). «Точность» этой цифры не должна вводить в заблуждение - это для отвода глаз. Вся эта «статистика» ни в каких документах не фигурирует и целиком является плодом авторских фантазий.
Однако существует относительно надёжный исторический источник в виде сводной немецкой статистики смертности «восточных рабочих» по отдельным месяцам. К сожалению, по ряду месяцев таких сводок исследователям выявить не удалось, но и по имеющимся можно составить достаточно ясную картину масштаба их смертности. Приводим численность умерших «остарбайтер» по отдельным месяцам 1943 года: март - 1 479, май - 1 376, октябрь - 1 268, ноябрь - 945, декабрь - 899; за 1944 год: январь - 979, февраль - 1 631 человек. (См.: Полян П.М. Жертвы двух диктатур: Остарбайтеры и военнопленные в третьем рейхе и их репатриация. - М., 1996. С. 146). Эта статистика учитывает смертность не только тех «восточных рабочих», которые находились в арбайтлагерях и по месту жительства хозяев, но и помещённых за различные «преступления» в концлагеря. Опираясь на эти данные и используя метод экстраполяции (с учётом возможных скачков в уровне смертности в отдельных месяцах, по которым нет сведений), П.М.Полян определил общую смертность «восточных рабочих» в диапазоне от 80 тыс. до 100 тыс. (См.: там же. С. 68). В принципе с Поляном можно согласиться, но нас смущает одно обстоятельство - отсутствие сведений за последние месяцы войны, а в связи с перенесением военных действий на территорию Германии масштабы гибели «восточных рабочих», по ряду косвенных признаков, значительно возросли (это, кстати, касалось и немецкого гражданского населения). Поэтому мы склонны определить численность погибших и умерших советских гражданских лиц («восточных рабочих») в Германии величиной около 200 тыс.
В прямые гражданские потери входят погибшие бойцы гражданских добровольческих формирований - незавершенных формирований народного ополчения, отрядов самообороны городов, истребительных отрядов, боевых групп партийно-комсомольского актива, спецформирований различных гражданских ведомств и др. (потери партизан из числа местных жителей входят в общую статистику жертв на оккупированной территории), а также гибель гражданского населения от бомбёжек, артобстрелов и т. п. Эти жертвы исчисляются многими сотнями тысяч. Составной частью прямых гражданских потерь являются ленинградские блокадники (по статистике ЧГК, почти 642 тыс. умерших). (См.: ГАРФ. Ф. 7021. Оп. 116. Д. 246б. Л. 3).
Суммируя все вышеприведённые составляющие прямых гражданских потерь, к которым без всяких натяжек применим термин «жертвы войны», мы определяем их общее количество величиной, как минимум, 4,5 млн. человек.
Что касается военных потерь убитыми и умершими, то они составляли не менее 11,5 млн. (а отнюдь не почти 8,7 млн.). Речь идёт об общем числе военнослужащих, не доживших до конца войны, и их мы условно подразделяем на три группы: 1) боевые потери; 2) не боевые потери; 3) умершие в плену.
Боевые потери военнослужащих мы определяем величиной около 7 млн. (большинство их погибло непосредственно на поле боя). Наши оценки относительно боевых потерь убитыми и умершими несколько расходятся с указанной в книге «Гриф секретности снят» величиной - 6 329,6 тыс. (См.: Гриф секретности снят. С. 130). Однако это расхождение можно устранить посредством объяснения одного явного недоразумения. В одном месте этой книги отмечено: «Около 500 тыс. погибло в боях, хотя по донесениям фронтов они были учтены как пропавшие без вести». (Там же. С. 338). Но в общее число боевых потерь (6 329,6 тыс.) эти около 500 тыс. человек авторами книги «Гриф секретности снят» почему-то не включены, несмотря на их же собственное утверждение, что они погибли в боях. Поэтому, когда мы утверждаем, что боевые потери убитыми и умершими составляли около 7 млн., то надо иметь в виду, что это с учётом оценочной численности погибших в боях в составе пропавших без вести.
Так называемые не боевые потери составляют свыше 0,5 млн. человек. Это - военнослужащие, умершие от болезней, а также удручающе большое количество погибших в результате всякого рода происшествий и несчастных случаев, не связанных с боевой обстановкой. Сюда же входят почти 160 тыс. расстрелянных по приговорам военных трибуналов и приказам командиров в основном за трусость и дезертирство. В книге «Гриф секретности снят» указано общее количество всех этих не боевых потерь - 555,5 тыс. человек. (См.: там же. С. 130).
В общее число военных потерь убитыми и умершими входят также почти 4 млн. советских военнопленных. Нам могут возразить, что в отечественной и зарубежной литературе называются другие цифры, значительно ниже указанной величины. В книге «Гриф секретности снят» в рубрике «Не вернулось из плена (погибло, умерло, эмигрировало в другие страны)» в качестве итоговой цифры указана непонятная и вызывающая острое недоверие у специалистов величина - 1 783,3 тыс. человек. (См.: там же. С. 131). Эту цифру следует сразу же отбросить ввиду её очевидной абсурдности. Несравненно ближе к истине стоят данные немецкой сводной статистики, согласно которым в немецком плену умерли 3,3 млн. советских военнопленных. (См.: Streit C. Keine Kameraden: Die Wehrmacht und die sowjetischen Kriegsgefangenen. 1941-1945. - Bonn, 1991. S. 244-246). Эта цифра является наиболее ходовой в научной литературе и не вызывает особого недоверия у специалистов.
Однако изучение методики подсчёта немецких сводных данных выявило весьма существенную их неполноту - от 600 тыс. до 700 тыс. советских военнопленных, которые в действительности погибли в плену, не вошли в немецкую сводную статистику смертности. Чтобы эти наши утверждения не выглядели голословными, мы приведём следующую аргументацию. Во-первых, сводная немецкая статистика смертности советских военнопленных (3,3 млн. человек) по состоянию на 1 мая 1944 года, а война-то продолжалась ещё целый год, за который отсутствуют соответствующие сведения; во-вторых, указанная сводная статистика состоит как бы из двух частей, где данные за 1942-1944 годы можно признать полными, поскольку отсчёт вёлся от момента пленения, а вот за 1941 год немцы «вмонтировали» в неё, сводную статистику, только данные лагерной статистики, то есть не учтены пленные, погибшие в 1941 году в промежуток времени от момента пленения до момента поступления в лагеря (это крупный недоучёт - по нашим оценкам, не менее 400 тыс. советских пленных немцы в 1941 г. не довели живыми до лагерей). В-третьих, указанная статистика касается только немецкого плена, и там не отражена смертность советских военнопленных в финском и румынском плену. Опираясь на эту аргументацию, мы продолжаем настаивать, что масштаб смертности советских военнопленных (суммарно по немецкому, финскому и румынскому плену) составлял более 3,9 млн. или почти 4 млн. человек.
Таким образом, общие потери военнослужащих убитыми и умершими (включая погибших в плену) составляли, как минимум, 11,5 млн. человек. Утверждение авторов книги «Гриф секретности снят», что все эти потери военнослужащих в сумме составляли почти 8,7 млн. (точнее - 8 668,4 тыс.), безусловно, является ошибочным. Это в основном произошло из-за того, что авторы этой книги совершенно неправильно определили масштаб смертности советских военнопленных, существенно занизив его.
Странно, что авторы книги «Гриф секретности снят» проигнорировали данные ЧГК, согласно которым на оккупированной территории СССР было убито и замучено 3 912 883 советских военнопленных. (См.: ГАРФ. Ф. 7021. Оп. 116. Д. 246б. Л. 3). Эти подсчёты были сделаны уже к осени 1945 года, но тогда И.В.Сталин их не утвердил и не допустил их публикации. (См.: Всеволодов В.А. «Ступайте с миром»: к истории репатриации немецких военнопленных из СССР (1945-1958 гг.). - М., 2010. С. 84, 209; Лопуховский Л.Н., Кавалерчик Б.К. Указ. статья. С. 27). Позиция Сталина понятна - ведь эти подсчёты никак не укладывались в сконструированную им же самим ложную статистику всех людских потерь СССР, составлявших якобы около 7 млн. человек. Получалось, что более половины всех этих потерь составляли военнослужащие, погибшие и умершие в плену, а менее половины - все остальные потери (включая погибших на фронте). Такая ситуация выглядела бы слишком неправдоподобной, и, в случае обнародования указанной статистики ЧГК, пришлось бы существенно скорректировать в сторону увеличения и общую статистику людских потерь страны. Ради сохранения официальной статистики всех людских потерь СССР (7 млн. человек) публикация указанных данных ЧГК о смертности советских военнопленных была, естественно, совершенно исключена. С этим нам всё ясно и понятно.
Понятно также и то, что весной 1956 года комиссия Г.К.Жукова, созданная по заданию Президиума ЦК КПСС для выяснения судьбы бывших советских военнопленных, просто физически не могла использовать данные ЧГК о масштабах их смертности в плену (свыше 3,9 млн.), поскольку определила общее число попавших в плен военнослужащих величиной, ненамного превышавшей 2,6 млн. человек, из числа которых, по уверению этой комиссии, умерло в плену свыше 600 тыс.(См.: Гареев М.А. О мифах старых и новых // Военно-исторический журнал. 1991. № 4. С. 47). С высоты сегодняшнего дня (в плане степени изученности этой проблемы) совершенно ясно, что комиссия Г.К.Жукова в 1956 году фактически сфабриковала ложную, сильно приуменьшенную статистику советских военнопленных (это касается и общего числа попавших в плен, и особенно, масштабов их смертности в плену). Но в ситуации 1956 года, когда сохранялась официальная статистика всех людских потерь СССР в виде 7 млн., именно данные комиссии Г.К.Жукова (в отличие от данных ЧГК) были востребованными, поскольку они органически вписывались в тогдашнюю фальшивую статистику всех военных и гражданских жертв войны, не противоречили ей и не ставили её под сомнение. Главным здесь было поддержание «достоверности» официальной фальшивой статистики, и все её составляющие (включая численность погибших и умерших во вражеском плену советских военнослужащих) тоже обязательно должны были быть фальшивыми.
Но не совсем понятно, зачем авторы сборника «Гриф секретности снят» полностью проигнорировали данные ЧГК и занимались конструированием заниженной и, соответственно, заведомо неправильной статистики гибели советских военнопленных, если они, авторы этого сборника, работали в то время (начало 1990-х гг.), когда официальные данные всех людских потерь СССР составляли не 7 млн., а были доведены до почти 27 млн. человек? Ведь теперь указанная статистика ЧГК относительно масштабов смертности советских военнопленных вполне укладывалась в официальные данные всех людских потерь СССР и никак им не противоречила. У авторского коллектива указанного сборника не было никаких препятствий для получения этой статистики ЧГК, так как с конца 1960-х годов она уже не являлась секретной и неоднократно публиковалась, в том числе в солидных научных трудах и энциклопедиях. (См.: Руденко Р.А. Забвению не подлежит //Правда, 24 марта 1969 г.; История СССР с древнейших времён до наших дней. - М., 1973. Т. 10. С. 390; Советский Союз в годы Великой Отечественной войны. 1941-1945. - М., 1976. С. 369; Великая Отечественная война. 1941-1945: Энциклопедия. - М., 1985. С. 157; и др.).
Может возникнуть вопрос: а насколько достоверна эта статистика ЧГК? И тут мы сталкиваемся с неожиданной коллизией, заключающейся в том, что данная статистика учитывает смертность советских военнопленных только на оккупированной советской территории. Однако, по нашим оценкам и расчётам, на территории Германии и других европейских стран умерли не менее 1,5 млн. советских пленных (см.: Земсков В.Н. «Статистический лабиринт»: Общая численность советских военнопленных и масштабы их смертности // Российская история. 2011. № 3. С. 29), которые в статистике ЧГК не учтены, но если их к ней приплюсовать, то в сумме получается порядка 5,4 млн. человек (1,5 млн. + 3,9 млн. = 5,4 млн.). Но, по нашим расчётам, общее число погибших и умерших советских военнопленных не могло превышать 4 млн., из чего следует, что соответствующая статистика ЧГК преувеличена примерно на 1,4 млн. человек (5,4 млн. - 4,0 млн. = 1,4 млн.). Этому есть объяснение - ведь местным комиссиям ЧГК при соответствующих подсчётах зачастую приходилось опираться на результаты опросов свидетелей, а здесь уже вступал в силу субъективный фактор, и в ряде свидетельских показаний наверняка присутствовало сильное преувеличение.
Поскольку в годы войны на военной службе в общей сложности находились около 34,5 млн. человек (см.: Гриф секретности снят. С. 139), то, за вычетом 11,5 млн. погибших и умерших, должны были остаться в живых порядка 23 млн. человек (34,5 млн. - 11,5 млн. = 23 млн.). Указанное количество выживших военнослужащих слагается из 12,8 млн. состоявших на военной службе вскоре после окончания войны с Германией (включая свыше 1 млн. находившихся тогда на излечении в госпиталях) (см.: там же. С. 141), почти 8 млн. демобилизованных в ходе войны по ранению, болезни, возрасту и по другим причинам (см.: там же. С. 140) и более 2 млн. выживших советских военнопленных (см.: Земсков В.Н. К вопросу об общей численности советских военнопленных и масштабах их смертности (1941-1945 гг.) // Известия Самарского научного центра РАН. 2013. Т. 15. № 5. С. 108) (12,8 млн. + почти 8 млн. + более 2 млн. = около 23 млн.).
Указанное количество выживших военнослужащих (около 23 млн.) является максимально допустимым и ни в коем случае не подлежит корректировке в сторону увеличения. Корректировка же в сторону понижения в принципе возможна, но для этого надо установить, какое количество из числа демобилизованных в ходе войны не дожило до её окончания (такими данными мы не располагаем). Из этого следует вывод, что установленный масштаб гибели и смертности военнослужащих во время войны (11,5 млн.) ни в коем случае не подлежит корректировке в сторону понижения, ибо неизбежным следствием такой корректировки станет преувеличение численности выживших.
Отметим, что 11,5 млн. - это количество людей, являвшихся на момент смерти военнослужащими. В эту статистику не входят умершие ещё во время войны демобилизованные искалеченные военнослужащие, так как на момент смерти являлись уже гражданскими лицами. Они являются составной частью косвенных людских потерь и входят в определяемый нами примерно в 4 млн. человек скачок в естественной смертности населения вследствие войны.
Следовательно, методом сложения конкретных прямых потерь получается приблизительно 16 млн., из них 11,5 млн. - военные, 4,5 млн. - гражданские. Именно таким способом принято исчислять потери в других воевавших странах. Например, общие людские потери Японии во Второй мировой войне (2,5 млн. человек) (см.: Хаттори Т. Япония в войне. 1941-1945 / Пер. с яп. - М., 1973. С. 606) были исчислены, исходя из специфики японских потерь, посредством сложения их составляющих: погибшие на войне + умершие в плену + жертвы бомбёжек, в том числе от американских атомных бомбардировок Хиросимы и Нагасаки. Так называемый балансовый метод при подобных расчётах не использовался ни в Японии, ни в других странах. И это правильный подход: общее число жертв войны, безусловно, надо исчислять посредством сложения разных компонентов конкретных потерь.
Но можно и балансовым методом доказать, что прямые людские потери (жертвы войны) СССР составляли около 16 млн. Для этого надо установить корректное соотношение уровня естественной смертности между относительно благополучным в демографическом плане 1940 годом и экстремальными 1941-1945 годами. Соотношение 1:1, установленное работавшей в 1989-1990 годах комиссией, нельзя признать корректным. Ведь было же понятно, что в 1941-1945 годах в связи с ухудшением условий жизни, отсутствием дефицитных лекарств и т. п. уровень естественной смертности населения неизбежно возрастёт. И здесь необходима поправка в сторону увеличения при исчислении этого уровня применительно к экстремальным 1941-1945 годам и установить его в рамках не 18,9 млн., а довести хотя бы до 22 млн. Эта величина (22 млн.) является, по нашему мнению, минимально допустимым уровнем естественной смертности населения в 1941-1945 годах. По нашим подсчётам и оценкам, к концу 1945 года не было в живых порядка 38 млн. человек, живших до войны, а также родившихся во время войны и тогда же умерших (в это число входят и лица, которые на самом деле были живы, но находились в эмиграции), и если из этого количества вычесть указанные 22 млн., то остаётся 16 млн. жертв войны (38 млн. - 22 млн. = 16 млн.).
А теперь сравним это с описанной в изданной в 2006 году книге «Демографическая модернизация России» методикой подсчётов, по итогам которой получились названные в 1965 году Л.И.Брежневым более 20 млн. потерь: «Сохранившиеся в архиве ЦСУ СССР документы позволяют приблизительно восстановить методику расчётов и статистические материалы, лежащие в основе этой оценки. Они опирались на данные и оценки численности гражданского населения, погибшего (прямые потери) на оккупированных территориях (13,1 млн. человек), оценки военных потерь (от 7 до 8,8 млн. человек) и оценки потерь, объединённых в достаточно невнятную категорию “превышение резко увеличившейся смертности над сильно сократившейся рождаемостью” на оккупированных территориях (3-3,5 млн. человек). К этим потерям было добавлено ещё 2,4 млн. человек - превышение смертности над рождаемостью по не оккупированной территории. В сумме получено от 25,5 до 27,8 млн. человек. Результаты расчётов были переданы “наверх” и там трансформировались в расплывчатую формулу “свыше 20 миллионов”». (Демографическая модернизация России. С. 439).
Что об этом можно сказать? При данных расчётах активно использовалось отрицательное сальдо между смертностью и рождаемостью на оккупированной территории и в советском тылу, то есть в сводную статистику вошли не только погибшие и замученные люди, но и арифметические величины (но не конкретные люди), составляющие разницу между показателями (расчётными) смертности и рождаемости. Это означает, что подсчёт фактически вёлся методом суммирования реальных и виртуальных жертв. Но главное в другом: бросается в глаза фантастически преувеличенный масштаб гибели (в результате истребления, а также превышения смертности над рождаемостью) гражданского населения на оккупированной территории - более 16 млн. Здесь налицо преувеличение, ни много ни мало, примерно на 13 млн. человек! Не мудрено, что, оперируя подобного рода цифрами, в итоге общие людские потери СССР были рассчитаны в диапазоне от 25,5 млн. до 27,8 млн. Л.И.Брежнев вполне благоразумно «округлил» эти данные до более 20 млн., но этого было явно недостаточно. Тут надо было сделать сокращение, как минимум, на 10-11 млн. человек и получить в итоге примерно 16 млн. действительных жертв войны.
Тот факт, что установленный масштаб естественной смертности населения в военные годы нельзя включать в общую статистику прямых жертв войны, совершенно очевиден и большинством исследователей не оспаривается. Однако иногда в литературе высказывается и иная точка зрения. Так, И.И.Ивлев в статье, изданной в 2012 году, утверждает, что при подсчёте людских потерь СССР надо «вести речь об общей утрате граждан СССР, погибших, умерших на фронте, в плену, в оккупации и в тылу от всех факторов, имевших место в военные годы, а не вычитать тех, кто якобы был “обязан умереть” согласно уровня смертности мирного 1940 года». (Ивлев И.И. Генеральская ложь // Военно-исторический архив. 2012. № 9. С. 43). Из этого следует, что И.И.Ивлев является сторонником включения всей естественной смертности населения в общее число жертв войны. Понятно, что такой подход делает неизбежным при соответствующих подсчётах гипертрофированное преувеличение численности последних. Надо понимать, что естественная смертность населения - это одно, а жертвы войны - совсем иное.
Коснёмся немного проблемы сопоставимости наших потерь с потерями других стран. Общие людские потери Японии (2,5 млн.) сопоставимы с рассчитанными нами 16 млн., но несопоставимы с хрущёвскими 20 млн. Почему так? А потому, что в японских потерях не учтена возможная повышенная смертность гражданского населения в военные годы по сравнению с мирным временем. Это не учтено ни в немецких, ни в английских, ни во французских, ни в иных общих людских потерях в войне. В других странах подсчитывали именно прямые людские потери, а названная в 1961 году Н.С.Хрущёвым величина в 20 млн. подразумевала демографические потери в широком плане, включающая в себя не только прямые людские потери, но и скачок в естественной смертности населения в военное время. Кстати, минимальные расчёты германских людских потерь (6,5 млн.) сопоставимы именно с нашими 16 млн., но несопоставимы с 20 млн., так как немцы, не применяя балансового метода и не определяя скачка в естественной смертности населения, старались скрупулёзно подсчитать и суммировать все составляющие прямых военных и гражданских потерь, включая ставших жертвами Холокоста немецких евреев. (Методику немецких подсчётов см.: Якобсен Г.-А. 1939-1945. Вторая мировая война: Хроника и документы / Пер. с нем. // Вторая мировая война: Два взгляда. - М., 1995. С. 237-239).
Конечно, в военное время резко снизилась рождаемость. В дилетантской среде прослеживается тенденция включать «не родившихся детей» в общее число людских потерь в войне. Причем «авторы» обычно не имеют понятия, сколько же, собственно, детей «недородилось», и делают крайне сомнительные «расчёты», руководствуясь при этом исключительно собственной «интуицией» и доводя за счёт этого общие людские потери СССР иногда даже до 50 млн. Разумеется, подобную «статистику» нельзя воспринимать всерьёз. В научной демографии всего мира включение не родившихся детей в общее число людских потерь в войне принято считать некорректным. Иначе говоря, в мировой науке это запрещённый приём.
Существует довольно большой пласт всякого рода литературы, в которой, даже без учёта «не родившихся детей», посредством некорректных статистических манипуляций и ухищрений и «интуитивных оценок» выводятся самые невероятные и, естественно, заведомо ложные цифры прямых потерь - от 40 млн. и выше. (См., напр.: Соколов Б.В.
Кто воевал числом, а кто - умением: Чудовищная правда о потерях СССР во Второй Мировой. - М., 2011). Вести цивилизованную научную дискуссию с этими «авторами» невозможно, поскольку, как нам неоднократно приходилось убеждаться, их цель состоит не в поисках исторической правды, а лежит совсем в иной плоскости: ошельмовать и дискредитировать советских руководителей и военачальников и в целом советскую систему; принизить значение и величие подвига Красной Армии и народа в Великой Отечественной войне; возвеличить успехи нацистов и их пособников.
Конечно, 16 млн. прямых людских потерь - это огромные жертвы. Но они, по нашему глубокому убеждению, отнюдь не принижают, а, напротив, возвеличивают подвиг народов многонационального Советского Союза в Великой Отечественной войне.
Мы отнюдь не рассматриваем результаты нашего исследования как истину в последней инстанции, ибо в ходе дальнейшего изучения возможны различные корректировки и уточнения. По нашему убеждению, следует оживить и активизировать постепенно угасающую практику научных дискуссий по проблеме людских потерь СССР в 1941-1945 годах.
Источник: www.politpros.com PDF screen PDF-2
Подписано в печать 19.03.2015
См. также:
- 30.01.2015 В.Н. Земсков Остаётся ли дискуссионным вопрос о масштабах людских потерь СССР в 1941-1945 гг.? // Известия Самарского научного центра Российской академии наук, т.17, №3, 2015. screen PDF
© 2015 В.Н. Земсков
Институт российской истории РАН, г.Москва
Поступила в редакцию 30.01.2015
В статье показаны происхождение и эволюция официальной статистики людских потерь СССР в Великой Отечественной войне (с 1946 г. и по настоящее время эта статистика неоднократно менялась), дан критический анализ применявшихся методик подсчёта этих потерь, проведена чёткая грань между понятиями «жертвы войны» и «естественная смертность населения», выявлено соотношение между военными и гражданскими жертвами войны. Особое место в статье уделено развенчанию различных мифов и легенд относительно масштабов людских потерь СССР в 1941-1945 гг.
Журнал «Политическое просвещение». №2 (85) 2015
В.Н.Земсков Проблемы установления масштаба людских потерь СССР в Великой Отечественной войне
Окончание.
Так, местные комиссии ЧГК нередко учитывали как погибших всех прежде здесь проживавших жителей сожжённых безлюдных деревень, а потом выяснялось, что эти люди вовсе не погибли, а просто переселились на жительство в другие районы. В число жертв включали даже людей, находившихся в эвакуации. По этому поводу академик РАН Ю.А.Поляков отмечал: «Известно, например, что по многим городам сразу после войны людей, эвакуировавшихся в 1941 году и не вернувшихся, заносили в списки потерь, а потом они возвращались откуда-нибудь из Ташкента или Алма-Аты». (Поляков Ю.А. Основные проблемы изучения людских потерь СССР в Великой Отечественной войне // Людские потери СССР в период Второй мировой войны. - СПб., 1995. С. 11). На деле же местные комиссии ЧГК вносили в списки погибших и замученных немало живых людей, отсутствовавших по различным другим причинам. Следует также отметить, что в практике работы этих комиссий понятие «замученные» трактовалось широко, фактически позволяя включать в их число в широких масштабах и естественную смертность населения.
Для нас совершенно ясно, что данные ЧГК о гибели гражданского населения на оккупированной территории (свыше 6,8 млн.) преувеличены не менее чем в 2 раза. Конечно, отрицать геноцид, террор и репрессии оккупантов и их пособников нельзя, и, по нашим оценкам, такие жертвы, с учётом боевых потерь партизан из числа местных жителей, составляли никак не менее 3 млн. человек. Это - основная составная часть прямых жертв войны гражданского населения СССР.
В зарубежной литературе прослеживается тенденция определять масштаб жертв геноцида, террора и репрессий на оккупированной территории СССР (имеется в виду только гражданское население) величинами обычно в диапазоне от 700 тыс. до 900 тыс., иногда - немногим выше 1 млн. человек. Но мы продолжаем настаивать, что именно наша оценка (не менее 3 млн. человек) ближе к истине. Зарубежные авторы принципиально ограничивают территорию СССР границами по состоянию на 1 сентября 1939 года и дают соответствующие оценки только по «старым советским областям», исключая Прибалтику, Западную Украину, Западную Белоруссию, Бессарабию и Северную Буковину (а ведь именно в этих регионах количество только жертв Холокоста оценивается величинами, значительно превышающими 1,5 млн. человек). (См.: Альтман И.А. Жертвы ненависти: Холокост в СССР. 1941-1945 гг. - М., 2002. С. 303-304; Холокост на территории СССР: Энциклопедия. - М., 2010. С. 785; Кропачев С.А. Становление отечественной историографии Холокоста и проблемы определения численности его жертв // Проблемы истории массовых политических репрессий в СССР. - Краснодар, 2012. С. 34). Наша же принципиальная позиция прямо противоположная - мы считаем все выше перечисленные регионы составной частью СССР (в его границах на 21 июня 1941 г.). Собственно, в основном из-за этого различия в трактовке понятия «территория СССР» наша оценка масштабов гибели гражданского населения на оккупированной советской территории значительно расходится с соответствующими оценками, бытующими в зарубежной литературе.
В российской литературе последних десятилетий господствующей тенденцией было стремление представить статистику ЧГК (6,8 млн.) якобы «неполной», «заниженной» и поэтому «недостоверной». Чтобы увеличить её масштаб, для начала придумали 0,6 млн. «дополнительных» потерь (будто бы не учтённых ЧГК) и вывели новую величину - 7,4 млн. человек (6,8 млн. + 0,6 млн. = 7,4 млн.). Что же это за так называемые «дополнительные» потери? Оказывается, немцы якобы преднамеренно заражали опасными инфекционными бациллами (бактериями) целые районы оккупированной территории, чтобы вызвать массовую смертность местного населения, в результате чего «дополнительно» погибли 0,6 млн. человек (почему именно сочинили величину в 0,6 млн., а не какое-то другое количество, - никто объяснить не может). При этом никаких доказательств не приводится, и их не может быть, потому что описанная ситуация является вымышленной. Ведь на оккупированной территории проживало не только местное население, но также находились оккупационные войска, администрация, полиция и т. д. (а вредоносные бациллы не разбирают, кто есть местный житель, а кто - солдат оккупационных войск). Из опасения заразить самих себя немцы, разумеется, не занимались заражением оккупированной территории вредоносными бациллами. Однако, несмотря на очевидную несостоятельность этой «версии», «дополнительные» 0,6 млн. были включены в общее число людских потерь на оккупированной территории, и новый статистический суррогат в 7,4 млн. «прижился» в отечественной историографии. Так, в вышедшем в 2001 году солидном статистическом исследовании «Россия и СССР в войнах ХХ века» чёрным по белому записано: «Всего было преднамеренно истреблено мирного населения на оккупированной территории более 7,4 млн. человек». (Россия и СССР в войнах ХХ века: Статистическое исследование / Под общей редакцией Г.Ф.Кривошеева. - М., 2001. С. 230).
Дальше - больше. Авторам книги «Россия и СССР в войнах ХХ века» величина в 7,4 млн. показалась недостаточной, и они, приплюсовав к ней ещё 4,1 млн., получили в итоге более 11,5 млн. жертв гражданского населения на оккупированной территории СССР. (См.: там же. С. 232). Как же это получилось? Мимоходом упомянув какие-то «социологические исследования» и «имеющиеся данные» (под последними чаще всего имелись в виду нелепые статистические «изыскания» А.А.Шевякова), авторы этого труда определили в 4,1 млн. человек фактическое превышение смертности на оккупированной территории над средними значениями мирного времени. По их версии, более 7,4 млн. было преднамеренно истреблено и 4,1 млн. - погибло от преднамеренно жестоких условий оккупационного режима, то есть от голода, инфекционных болезней, отсутствия медицинской помощи и т. п. Но дело в том, что по большей части здесь получается дублирование, так как в своё время комиссии ЧГК старались таковых учитывать и включали их в категорию «замученные».
Чтобы убедительней показать несостоятельность «новой статистики» в виде 11,5 млн. жертв на оккупированной территории, следует пояснить, что авторы книги «Россия и СССР в войнах ХХ века» в качестве отправной точки для перерасчётов избрали не вызывающие абсолютно никакого доверия и поэтому совершенно не используемые в научной литературе «подсчёты» А.А.Шевякова, согласно которым на оккупированной советской территории якобы только от голода и эпидемий умерли 8,5 млн. человек. (См.: Шевяков А.А. Указ. статья. С. 9). Если приплюсовать эту цифру к упомянутым 7,4 млн., то в сумме получилась бы запредельно фантастическая статистика гибели гражданского населения на оккупированной территории - 15,9 млн. человек (8,5 млн. + 7,4 млн. = 15,9 млн.). Однако, понимая, что цифра 8,5 млн. слишком недостоверна (величину же в 7,4 млн. они ошибочно считали достоверной), авторы указанной книги произвели с ней определённую трепанацию, сократив более чем в 2 раза (с 8,5 млн. до 4,1 млн.) (см.: Россия и СССР в войнах ХХ века. С. 232), что уменьшило общий показатель с 15,9 млн. до 11,5 млн. человек (7,4 млн. + 4,1 млн. = 11,5 млн.), но отнюдь не привело к трансформации всей этой «статистики» из недостоверной в достоверную. Всё, что теперь известно о жизни на оккупированной территории, а также элементарный здравый смысл показывают, что масштаб смертности от голода там никак не мог превышать соответствующего масштаба в блокадном Ленинграде. И тех, кто действительно умер от голода или не оказания медицинской помощи при тяжёлой болезни, местные комиссии ЧГК вносили в списки потерь. Поэтому сводную статистику ЧГК (6,8 млн.), и без того, как мы показали выше, преувеличенную примерно в 2 раза, совершенно не нужно было «дополнять» новыми придуманными жертвами и доводить её сначала до 7,4 млн., а потом - до 11,5 млн. Все эти «дополнения» - это этапы конструирования ложной статистики.
Надо сказать, что в современной отечественной литературе статистика жертв гражданского населения на оккупированной территории СССР в виде 11,5 млн. человек используется крайне редко, так как большинство авторов осознаёт её искусственность и недостоверность. Гораздо чаще используется величина в 7,4 млн. (тоже недостоверная, но в меньшей степени). Для восприятия же достоверной статистики в виде не менее 3 млн. человек современное поколение отечественных исследователей и публицистов пока психологически не созрело. Не так-то легко отрешиться от вбиваемого десятилетиями в их головы всякого рода статистического суррогата.
В литературе и публицистике распространено странное представление, что проблема выяснения потерь гражданского населения будто бы касается только территории, подвергавшейся оккупации (отсюда и тенденция придумывать применительно к ней мифические «новые жертвы», поскольку иначе не получается свести концы с концами и получить в итоге искомые почти 27 млн. всех людских потерь), а не всего СССР. В действительности же работавшая в 1989-1990 годах комиссия в исчисленные ею общие людские потери (26,6 млн.) включила «умерших вследствие повышенного уровня смертности в период войны на оккупированной территории и в тылу». (Всероссийская Книга Памяти. С. 395). Обращаем внимание на концовку этой фразы: и в тылу. Это означает, что комиссия имела в виду всю территорию СССР. Поэтому повышенная смертность гражданских лиц в советском тылу на почве недоедания, перегрузок на работе и т. п. тоже входит в указанную общую статистику потерь. Мы же решительно против включения их в прямые жертвы войны. Можно, конечно, дискутировать по вопросу о том, применима ли к ним формулировка «война унесла жизни», но и даже при такой формулировке всех умерших гражданских лиц в советском тылу (за исключением погибших от бомбёжек, артобстрелов и т. п.), по нашему мнению, не следует включать в статистику прямых людских потерь вследствие войны. Речь в данном случае можно вести только о повышенном уровне естественной смертности гражданского населения в советском тылу.
В прямые гражданские жертвы войны входят и умершие советские граждане, угнанные на принудительные работы в Германию и находившиеся там на положении так называемых «восточных рабочих» («остарбайтер»). Если строго опираться на имеющиеся в исторических источниках статистические данные (что является нашей профессиональной обязанностью), то о масштабах смертности «остарбайтер» можно дискутировать только в следующем диапазоне: от 100 тыс. до 200 тыс. человек. Но это такая сфера, где начисто игнорируются прямые показания исторических источников и взамен них преподносятся нелепые и фантастические «предположения» и «расчёты» с виртуальными «миллионами жертв». А.А.Шевяков «насчитал» даже два варианта нелепейшей «статистики» гибели советских гражданских лиц на работах в Германии - 2,8 млн. и 3,4 млн. (См.: Шевяков А.А. Указ. статья. С. 10). Ложная статистика приведена и во «Всероссийской Книге Памяти», и в книге «Россия и СССР в войнах ХХ века» - якобы таких жертв было 2 164 313 человек. (См.: Всероссийская Книга Памяти. С. 406; Россия и СССР в войнах ХХ века. С. 231). «Точность» этой цифры не должна вводить в заблуждение - это для отвода глаз. Вся эта «статистика» ни в каких документах не фигурирует и целиком является плодом авторских фантазий.
Однако существует относительно надёжный исторический источник в виде сводной немецкой статистики смертности «восточных рабочих» по отдельным месяцам. К сожалению, по ряду месяцев таких сводок исследователям выявить не удалось, но и по имеющимся можно составить достаточно ясную картину масштаба их смертности. Приводим численность умерших «остарбайтер» по отдельным месяцам 1943 года: март - 1 479, май - 1 376, октябрь - 1 268, ноябрь - 945, декабрь - 899; за 1944 год: январь - 979, февраль - 1 631 человек. (См.: Полян П.М. Жертвы двух диктатур: Остарбайтеры и военнопленные в третьем рейхе и их репатриация. - М., 1996. С. 146). Эта статистика учитывает смертность не только тех «восточных рабочих», которые находились в арбайтлагерях и по месту жительства хозяев, но и помещённых за различные «преступления» в концлагеря. Опираясь на эти данные и используя метод экстраполяции (с учётом возможных скачков в уровне смертности в отдельных месяцах, по которым нет сведений), П.М.Полян определил общую смертность «восточных рабочих» в диапазоне от 80 тыс. до 100 тыс. (См.: там же. С. 68). В принципе с Поляном можно согласиться, но нас смущает одно обстоятельство - отсутствие сведений за последние месяцы войны, а в связи с перенесением военных действий на территорию Германии масштабы гибели «восточных рабочих», по ряду косвенных признаков, значительно возросли (это, кстати, касалось и немецкого гражданского населения). Поэтому мы склонны определить численность погибших и умерших советских гражданских лиц («восточных рабочих») в Германии величиной около 200 тыс.
В прямые гражданские потери входят погибшие бойцы гражданских добровольческих формирований - незавершенных формирований народного ополчения, отрядов самообороны городов, истребительных отрядов, боевых групп партийно-комсомольского актива, спецформирований различных гражданских ведомств и др. (потери партизан из числа местных жителей входят в общую статистику жертв на оккупированной территории), а также гибель гражданского населения от бомбёжек, артобстрелов и т. п. Эти жертвы исчисляются многими сотнями тысяч. Составной частью прямых гражданских потерь являются ленинградские блокадники (по статистике ЧГК, почти 642 тыс. умерших). (См.: ГАРФ. Ф. 7021. Оп. 116. Д. 246б. Л. 3).
Суммируя все вышеприведённые составляющие прямых гражданских потерь, к которым без всяких натяжек применим термин «жертвы войны», мы определяем их общее количество величиной, как минимум, 4,5 млн. человек.
Что касается военных потерь убитыми и умершими, то они составляли не менее 11,5 млн. (а отнюдь не почти 8,7 млн.). Речь идёт об общем числе военнослужащих, не доживших до конца войны, и их мы условно подразделяем на три группы: 1) боевые потери; 2) не боевые потери; 3) умершие в плену.
Боевые потери военнослужащих мы определяем величиной около 7 млн. (большинство их погибло непосредственно на поле боя). Наши оценки относительно боевых потерь убитыми и умершими несколько расходятся с указанной в книге «Гриф секретности снят» величиной - 6 329,6 тыс. (См.: Гриф секретности снят. С. 130). Однако это расхождение можно устранить посредством объяснения одного явного недоразумения. В одном месте этой книги отмечено: «Около 500 тыс. погибло в боях, хотя по донесениям фронтов они были учтены как пропавшие без вести». (Там же. С. 338). Но в общее число боевых потерь (6 329,6 тыс.) эти около 500 тыс. человек авторами книги «Гриф секретности снят» почему-то не включены, несмотря на их же собственное утверждение, что они погибли в боях. Поэтому, когда мы утверждаем, что боевые потери убитыми и умершими составляли около 7 млн., то надо иметь в виду, что это с учётом оценочной численности погибших в боях в составе пропавших без вести.
Так называемые не боевые потери составляют свыше 0,5 млн. человек. Это - военнослужащие, умершие от болезней, а также удручающе большое количество погибших в результате всякого рода происшествий и несчастных случаев, не связанных с боевой обстановкой. Сюда же входят почти 160 тыс. расстрелянных по приговорам военных трибуналов и приказам командиров в основном за трусость и дезертирство. В книге «Гриф секретности снят» указано общее количество всех этих не боевых потерь - 555,5 тыс. человек. (См.: там же. С. 130).
В общее число военных потерь убитыми и умершими входят также почти 4 млн. советских военнопленных. Нам могут возразить, что в отечественной и зарубежной литературе называются другие цифры, значительно ниже указанной величины. В книге «Гриф секретности снят» в рубрике «Не вернулось из плена (погибло, умерло, эмигрировало в другие страны)» в качестве итоговой цифры указана непонятная и вызывающая острое недоверие у специалистов величина - 1 783,3 тыс. человек. (См.: там же. С. 131). Эту цифру следует сразу же отбросить ввиду её очевидной абсурдности. Несравненно ближе к истине стоят данные немецкой сводной статистики, согласно которым в немецком плену умерли 3,3 млн. советских военнопленных. (См.: Streit C. Keine Kameraden: Die Wehrmacht und die sowjetischen Kriegsgefangenen. 1941-1945. - Bonn, 1991. S. 244-246). Эта цифра является наиболее ходовой в научной литературе и не вызывает особого недоверия у специалистов.
Однако изучение методики подсчёта немецких сводных данных выявило весьма существенную их неполноту - от 600 тыс. до 700 тыс. советских военнопленных, которые в действительности погибли в плену, не вошли в немецкую сводную статистику смертности. Чтобы эти наши утверждения не выглядели голословными, мы приведём следующую аргументацию. Во-первых, сводная немецкая статистика смертности советских военнопленных (3,3 млн. человек) по состоянию на 1 мая 1944 года, а война-то продолжалась ещё целый год, за который отсутствуют соответствующие сведения; во-вторых, указанная сводная статистика состоит как бы из двух частей, где данные за 1942-1944 годы можно признать полными, поскольку отсчёт вёлся от момента пленения, а вот за 1941 год немцы «вмонтировали» в неё, сводную статистику, только данные лагерной статистики, то есть не учтены пленные, погибшие в 1941 году в промежуток времени от момента пленения до момента поступления в лагеря (это крупный недоучёт - по нашим оценкам, не менее 400 тыс. советских пленных немцы в 1941 г. не довели живыми до лагерей). В-третьих, указанная статистика касается только немецкого плена, и там не отражена смертность советских военнопленных в финском и румынском плену. Опираясь на эту аргументацию, мы продолжаем настаивать, что масштаб смертности советских военнопленных (суммарно по немецкому, финскому и румынскому плену) составлял более 3,9 млн. или почти 4 млн. человек.
Таким образом, общие потери военнослужащих убитыми и умершими (включая погибших в плену) составляли, как минимум, 11,5 млн. человек. Утверждение авторов книги «Гриф секретности снят», что все эти потери военнослужащих в сумме составляли почти 8,7 млн. (точнее - 8 668,4 тыс.), безусловно, является ошибочным. Это в основном произошло из-за того, что авторы этой книги совершенно неправильно определили масштаб смертности советских военнопленных, существенно занизив его.
Странно, что авторы книги «Гриф секретности снят» проигнорировали данные ЧГК, согласно которым на оккупированной территории СССР было убито и замучено 3 912 883 советских военнопленных. (См.: ГАРФ. Ф. 7021. Оп. 116. Д. 246б. Л. 3). Эти подсчёты были сделаны уже к осени 1945 года, но тогда И.В.Сталин их не утвердил и не допустил их публикации. (См.: Всеволодов В.А. «Ступайте с миром»: к истории репатриации немецких военнопленных из СССР (1945-1958 гг.). - М., 2010. С. 84, 209; Лопуховский Л.Н., Кавалерчик Б.К. Указ. статья. С. 27). Позиция Сталина понятна - ведь эти подсчёты никак не укладывались в сконструированную им же самим ложную статистику всех людских потерь СССР, составлявших якобы около 7 млн. человек. Получалось, что более половины всех этих потерь составляли военнослужащие, погибшие и умершие в плену, а менее половины - все остальные потери (включая погибших на фронте). Такая ситуация выглядела бы слишком неправдоподобной, и, в случае обнародования указанной статистики ЧГК, пришлось бы существенно скорректировать в сторону увеличения и общую статистику людских потерь страны. Ради сохранения официальной статистики всех людских потерь СССР (7 млн. человек) публикация указанных данных ЧГК о смертности советских военнопленных была, естественно, совершенно исключена. С этим нам всё ясно и понятно.
Понятно также и то, что весной 1956 года комиссия Г.К.Жукова, созданная по заданию Президиума ЦК КПСС для выяснения судьбы бывших советских военнопленных, просто физически не могла использовать данные ЧГК о масштабах их смертности в плену (свыше 3,9 млн.), поскольку определила общее число попавших в плен военнослужащих величиной, ненамного превышавшей 2,6 млн. человек, из числа которых, по уверению этой комиссии, умерло в плену свыше 600 тыс.(См.: Гареев М.А. О мифах старых и новых // Военно-исторический журнал. 1991. № 4. С. 47). С высоты сегодняшнего дня (в плане степени изученности этой проблемы) совершенно ясно, что комиссия Г.К.Жукова в 1956 году фактически сфабриковала ложную, сильно приуменьшенную статистику советских военнопленных (это касается и общего числа попавших в плен, и особенно, масштабов их смертности в плену). Но в ситуации 1956 года, когда сохранялась официальная статистика всех людских потерь СССР в виде 7 млн., именно данные комиссии Г.К.Жукова (в отличие от данных ЧГК) были востребованными, поскольку они органически вписывались в тогдашнюю фальшивую статистику всех военных и гражданских жертв войны, не противоречили ей и не ставили её под сомнение. Главным здесь было поддержание «достоверности» официальной фальшивой статистики, и все её составляющие (включая численность погибших и умерших во вражеском плену советских военнослужащих) тоже обязательно должны были быть фальшивыми.
Но не совсем понятно, зачем авторы сборника «Гриф секретности снят» полностью проигнорировали данные ЧГК и занимались конструированием заниженной и, соответственно, заведомо неправильной статистики гибели советских военнопленных, если они, авторы этого сборника, работали в то время (начало 1990-х гг.), когда официальные данные всех людских потерь СССР составляли не 7 млн., а были доведены до почти 27 млн. человек? Ведь теперь указанная статистика ЧГК относительно масштабов смертности советских военнопленных вполне укладывалась в официальные данные всех людских потерь СССР и никак им не противоречила. У авторского коллектива указанного сборника не было никаких препятствий для получения этой статистики ЧГК, так как с конца 1960-х годов она уже не являлась секретной и неоднократно публиковалась, в том числе в солидных научных трудах и энциклопедиях. (См.: Руденко Р.А. Забвению не подлежит //Правда, 24 марта 1969 г.; История СССР с древнейших времён до наших дней. - М., 1973. Т. 10. С. 390; Советский Союз в годы Великой Отечественной войны. 1941-1945. - М., 1976. С. 369; Великая Отечественная война. 1941-1945: Энциклопедия. - М., 1985. С. 157; и др.).
Может возникнуть вопрос: а насколько достоверна эта статистика ЧГК? И тут мы сталкиваемся с неожиданной коллизией, заключающейся в том, что данная статистика учитывает смертность советских военнопленных только на оккупированной советской территории. Однако, по нашим оценкам и расчётам, на территории Германии и других европейских стран умерли не менее 1,5 млн. советских пленных (см.: Земсков В.Н. «Статистический лабиринт»: Общая численность советских военнопленных и масштабы их смертности // Российская история. 2011. № 3. С. 29), которые в статистике ЧГК не учтены, но если их к ней приплюсовать, то в сумме получается порядка 5,4 млн. человек (1,5 млн. + 3,9 млн. = 5,4 млн.). Но, по нашим расчётам, общее число погибших и умерших советских военнопленных не могло превышать 4 млн., из чего следует, что соответствующая статистика ЧГК преувеличена примерно на 1,4 млн. человек (5,4 млн. - 4,0 млн. = 1,4 млн.). Этому есть объяснение - ведь местным комиссиям ЧГК при соответствующих подсчётах зачастую приходилось опираться на результаты опросов свидетелей, а здесь уже вступал в силу субъективный фактор, и в ряде свидетельских показаний наверняка присутствовало сильное преувеличение.
Поскольку в годы войны на военной службе в общей сложности находились около 34,5 млн. человек (см.: Гриф секретности снят. С. 139), то, за вычетом 11,5 млн. погибших и умерших, должны были остаться в живых порядка 23 млн. человек (34,5 млн. - 11,5 млн. = 23 млн.). Указанное количество выживших военнослужащих слагается из 12,8 млн. состоявших на военной службе вскоре после окончания войны с Германией (включая свыше 1 млн. находившихся тогда на излечении в госпиталях) (см.: там же. С. 141), почти 8 млн. демобилизованных в ходе войны по ранению, болезни, возрасту и по другим причинам (см.: там же. С. 140) и более 2 млн. выживших советских военнопленных (см.: Земсков В.Н. К вопросу об общей численности советских военнопленных и масштабах их смертности (1941-1945 гг.) // Известия Самарского научного центра РАН. 2013. Т. 15. № 5. С. 108) (12,8 млн. + почти 8 млн. + более 2 млн. = около 23 млн.).
Указанное количество выживших военнослужащих (около 23 млн.) является максимально допустимым и ни в коем случае не подлежит корректировке в сторону увеличения. Корректировка же в сторону понижения в принципе возможна, но для этого надо установить, какое количество из числа демобилизованных в ходе войны не дожило до её окончания (такими данными мы не располагаем). Из этого следует вывод, что установленный масштаб гибели и смертности военнослужащих во время войны (11,5 млн.) ни в коем случае не подлежит корректировке в сторону понижения, ибо неизбежным следствием такой корректировки станет преувеличение численности выживших.
Отметим, что 11,5 млн. - это количество людей, являвшихся на момент смерти военнослужащими. В эту статистику не входят умершие ещё во время войны демобилизованные искалеченные военнослужащие, так как на момент смерти являлись уже гражданскими лицами. Они являются составной частью косвенных людских потерь и входят в определяемый нами примерно в 4 млн. человек скачок в естественной смертности населения вследствие войны.
Следовательно, методом сложения конкретных прямых потерь получается приблизительно 16 млн., из них 11,5 млн. - военные, 4,5 млн. - гражданские. Именно таким способом принято исчислять потери в других воевавших странах. Например, общие людские потери Японии во Второй мировой войне (2,5 млн. человек) (см.: Хаттори Т. Япония в войне. 1941-1945 / Пер. с яп. - М., 1973. С. 606) были исчислены, исходя из специфики японских потерь, посредством сложения их составляющих: погибшие на войне + умершие в плену + жертвы бомбёжек, в том числе от американских атомных бомбардировок Хиросимы и Нагасаки. Так называемый балансовый метод при подобных расчётах не использовался ни в Японии, ни в других странах. И это правильный подход: общее число жертв войны, безусловно, надо исчислять посредством сложения разных компонентов конкретных потерь.
Но можно и балансовым методом доказать, что прямые людские потери (жертвы войны) СССР составляли около 16 млн. Для этого надо установить корректное соотношение уровня естественной смертности между относительно благополучным в демографическом плане 1940 годом и экстремальными 1941-1945 годами. Соотношение 1:1, установленное работавшей в 1989-1990 годах комиссией, нельзя признать корректным. Ведь было же понятно, что в 1941-1945 годах в связи с ухудшением условий жизни, отсутствием дефицитных лекарств и т. п. уровень естественной смертности населения неизбежно возрастёт. И здесь необходима поправка в сторону увеличения при исчислении этого уровня применительно к экстремальным 1941-1945 годам и установить его в рамках не 18,9 млн., а довести хотя бы до 22 млн. Эта величина (22 млн.) является, по нашему мнению, минимально допустимым уровнем естественной смертности населения в 1941-1945 годах. По нашим подсчётам и оценкам, к концу 1945 года не было в живых порядка 38 млн. человек, живших до войны, а также родившихся во время войны и тогда же умерших (в это число входят и лица, которые на самом деле были живы, но находились в эмиграции), и если из этого количества вычесть указанные 22 млн., то остаётся 16 млн. жертв войны (38 млн. - 22 млн. = 16 млн.).
А теперь сравним это с описанной в изданной в 2006 году книге «Демографическая модернизация России» методикой подсчётов, по итогам которой получились названные в 1965 году Л.И.Брежневым более 20 млн. потерь: «Сохранившиеся в архиве ЦСУ СССР документы позволяют приблизительно восстановить методику расчётов и статистические материалы, лежащие в основе этой оценки. Они опирались на данные и оценки численности гражданского населения, погибшего (прямые потери) на оккупированных территориях (13,1 млн. человек), оценки военных потерь (от 7 до 8,8 млн. человек) и оценки потерь, объединённых в достаточно невнятную категорию “превышение резко увеличившейся смертности над сильно сократившейся рождаемостью” на оккупированных территориях (3-3,5 млн. человек). К этим потерям было добавлено ещё 2,4 млн. человек - превышение смертности над рождаемостью по не оккупированной территории. В сумме получено от 25,5 до 27,8 млн. человек. Результаты расчётов были переданы “наверх” и там трансформировались в расплывчатую формулу “свыше 20 миллионов”». (Демографическая модернизация России. С. 439).
Что об этом можно сказать? При данных расчётах активно использовалось отрицательное сальдо между смертностью и рождаемостью на оккупированной территории и в советском тылу, то есть в сводную статистику вошли не только погибшие и замученные люди, но и арифметические величины (но не конкретные люди), составляющие разницу между показателями (расчётными) смертности и рождаемости. Это означает, что подсчёт фактически вёлся методом суммирования реальных и виртуальных жертв. Но главное в другом: бросается в глаза фантастически преувеличенный масштаб гибели (в результате истребления, а также превышения смертности над рождаемостью) гражданского населения на оккупированной территории - более 16 млн. Здесь налицо преувеличение, ни много ни мало, примерно на 13 млн. человек! Не мудрено, что, оперируя подобного рода цифрами, в итоге общие людские потери СССР были рассчитаны в диапазоне от 25,5 млн. до 27,8 млн. Л.И.Брежнев вполне благоразумно «округлил» эти данные до более 20 млн., но этого было явно недостаточно. Тут надо было сделать сокращение, как минимум, на 10-11 млн. человек и получить в итоге примерно 16 млн. действительных жертв войны.
Тот факт, что установленный масштаб естественной смертности населения в военные годы нельзя включать в общую статистику прямых жертв войны, совершенно очевиден и большинством исследователей не оспаривается. Однако иногда в литературе высказывается и иная точка зрения. Так, И.И.Ивлев в статье, изданной в 2012 году, утверждает, что при подсчёте людских потерь СССР надо «вести речь об общей утрате граждан СССР, погибших, умерших на фронте, в плену, в оккупации и в тылу от всех факторов, имевших место в военные годы, а не вычитать тех, кто якобы был “обязан умереть” согласно уровня смертности мирного 1940 года». (Ивлев И.И. Генеральская ложь // Военно-исторический архив. 2012. № 9. С. 43). Из этого следует, что И.И.Ивлев является сторонником включения всей естественной смертности населения в общее число жертв войны. Понятно, что такой подход делает неизбежным при соответствующих подсчётах гипертрофированное преувеличение численности последних. Надо понимать, что естественная смертность населения - это одно, а жертвы войны - совсем иное.
Коснёмся немного проблемы сопоставимости наших потерь с потерями других стран. Общие людские потери Японии (2,5 млн.) сопоставимы с рассчитанными нами 16 млн., но несопоставимы с хрущёвскими 20 млн. Почему так? А потому, что в японских потерях не учтена возможная повышенная смертность гражданского населения в военные годы по сравнению с мирным временем. Это не учтено ни в немецких, ни в английских, ни во французских, ни в иных общих людских потерях в войне. В других странах подсчитывали именно прямые людские потери, а названная в 1961 году Н.С.Хрущёвым величина в 20 млн. подразумевала демографические потери в широком плане, включающая в себя не только прямые людские потери, но и скачок в естественной смертности населения в военное время. Кстати, минимальные расчёты германских людских потерь (6,5 млн.) сопоставимы именно с нашими 16 млн., но несопоставимы с 20 млн., так как немцы, не применяя балансового метода и не определяя скачка в естественной смертности населения, старались скрупулёзно подсчитать и суммировать все составляющие прямых военных и гражданских потерь, включая ставших жертвами Холокоста немецких евреев. (Методику немецких подсчётов см.: Якобсен Г.-А. 1939-1945. Вторая мировая война: Хроника и документы / Пер. с нем. // Вторая мировая война: Два взгляда. - М., 1995. С. 237-239).
Конечно, в военное время резко снизилась рождаемость. В дилетантской среде прослеживается тенденция включать «не родившихся детей» в общее число людских потерь в войне. Причем «авторы» обычно не имеют понятия, сколько же, собственно, детей «недородилось», и делают крайне сомнительные «расчёты», руководствуясь при этом исключительно собственной «интуицией» и доводя за счёт этого общие людские потери СССР иногда даже до 50 млн. Разумеется, подобную «статистику» нельзя воспринимать всерьёз. В научной демографии всего мира включение не родившихся детей в общее число людских потерь в войне принято считать некорректным. Иначе говоря, в мировой науке это запрещённый приём.
Существует довольно большой пласт всякого рода литературы, в которой, даже без учёта «не родившихся детей», посредством некорректных статистических манипуляций и ухищрений и «интуитивных оценок» выводятся самые невероятные и, естественно, заведомо ложные цифры прямых потерь - от 40 млн. и выше. (См., напр.: Соколов Б.В.
Кто воевал числом, а кто - умением: Чудовищная правда о потерях СССР во Второй Мировой. - М., 2011). Вести цивилизованную научную дискуссию с этими «авторами» невозможно, поскольку, как нам неоднократно приходилось убеждаться, их цель состоит не в поисках исторической правды, а лежит совсем в иной плоскости: ошельмовать и дискредитировать советских руководителей и военачальников и в целом советскую систему; принизить значение и величие подвига Красной Армии и народа в Великой Отечественной войне; возвеличить успехи нацистов и их пособников.
Конечно, 16 млн. прямых людских потерь - это огромные жертвы. Но они, по нашему глубокому убеждению, отнюдь не принижают, а, напротив, возвеличивают подвиг народов многонационального Советского Союза в Великой Отечественной войне.
Мы отнюдь не рассматриваем результаты нашего исследования как истину в последней инстанции, ибо в ходе дальнейшего изучения возможны различные корректировки и уточнения. По нашему убеждению, следует оживить и активизировать постепенно угасающую практику научных дискуссий по проблеме людских потерь СССР в 1941-1945 годах.
Источник: www.politpros.com PDF screen PDF-2
Подписано в печать 19.03.2015
См. также:
- 30.01.2015 В.Н. Земсков Остаётся ли дискуссионным вопрос о масштабах людских потерь СССР в 1941-1945 гг.? // Известия Самарского научного центра Российской академии наук, т.17, №3, 2015. screen PDF
© 2015 В.Н. Земсков
Институт российской истории РАН, г.Москва
Поступила в редакцию 30.01.2015
В статье показаны происхождение и эволюция официальной статистики людских потерь СССР в Великой Отечественной войне (с 1946 г. и по настоящее время эта статистика неоднократно менялась), дан критический анализ применявшихся методик подсчёта этих потерь, проведена чёткая грань между понятиями «жертвы войны» и «естественная смертность населения», выявлено соотношение между военными и гражданскими жертвами войны. Особое место в статье уделено развенчанию различных мифов и легенд относительно масштабов людских потерь СССР в 1941-1945 гг.