Стенающим о красном терроре и «трагедии русского офицерства»
По теме: Офицеры
"Исторические традиции воинской чести, попранные коммунистами, должны быть восстановлены." За новый строй! Ноябрь 1993 г.
10.02.2017 23:07
Оригинал взят у pyhalov в Стенающим о красном терроре и «трагедии русского офицерства»
3. Для признания подсудимого виновным в истязании необходимо, чтобы учинённые им насильственные действия, сопровождавшиеся мучениями, повторялись над известным лицом неоднократно и в течение более или менее продолжительного времени, или же чтобы мучения эти представляли высшую и притом гораздо более продолжительную степень страданий, нежели при обыкновенных насилиях и побоях, хотя бы и тяжких, и чтобы нанесение их сопровождалось особою жестокостью, но при этом не требуется, чтобы насильственные действия над потерпевшим угрожали опасностью его жизни или чтобы ими были вызваны более или менее важные последствия для его здоровья [88/176].
Поэтому под 149 ст. подведена виновность:
а) ротного командира в том, что, заметив во время строевых занятий рядового с небритою бородою, он спросил его, почему он не побрился, и, получив ответ: «нет бритвы, в. в.-дие», со словами: «а у меня бритва-то хорошая», ударил этого рядового ладонью по лицу шесть раз; затем спросил того же рядового, сколько у него зубов во рту, и, получив ответ: «тридцать, в. в-дие», со словами: «врёшь, не тридцать, а я тебе посчитаю сколько», приложив левую руку к правой щеке рядового, нанёс ему правой рукой по левой щеке тридцать два удара, громко считая каждый удар, и, наконец, отойдя от него и возвратившись, снова нанес ему ещё два удара, - так как это деяние подсудимого, заключавшееся в насильственных действиях, повторявшихся неоднократно в течение более или менее продолжительного времени над подчинённым ему нижним чином, составляет истязание и жестокость по отношению к подчинённому [88/176]
б) унтер-офицера, который наносил связанному по его приказанию рядовому побои руками и ногами по разным частям тела и позволял другим нижним чинам бить его, отчего потерпевший пришёл в беспамятство и был несколько дней болен [72/286].
(Воинский Устав о наказаниях (С.В.П. 1869 г., XXII, изд.4.), разъяснённый решениями Правительствующего Сената и Главного Военного Суда, приказами по Военному Ведомству, циркулярами Главного Штаба и Главного Военно-Судного Управления и проч. по 15 марта 1916 года / сост. Д.Ф. Огнев. Изд. 6-е, исправил и дополнил А.С. Лыкошин. Пг.: издание Т-ва В.А. Березовский, 1916. С.180)
В этих случаях дело хотя бы дошло до суда. Чаще же было вот так:
Что ему не скажи, он всё тебе в морду... За «точно так» и то в зубы... Ну, сил моих не стало, а пожалиться нельзя, не принимают жалоб на господ офицеров... А какой он господин?.. У свиньи под хвостом, вот где ему господствовать. Был на заводе, при конторе писарем, и сам себе всё справлял. А теперь до человека добрался, и не то что полковник, а и генерал, так драться не станет.
(Федорченко С. Народ на войне. М., 1923. С.160-161)
Я этого не смог претерпеть, что я мальчишка что-ли, чтобы меня бить. Пришёл и доложил, а заместо правды, меня в карцер, да опять бить. А вернулся, так издевались.
(Там же. С.161-162)
А потом удивляются разбитым рожам поручиков Голицыных и корнетов Оболенских после Февраля 1917-го.