Полужива.
Я полужива. Потому что я выхожу уже из второго изнуряющего романа подряд. Это такие романы, которых, по идее, было бы вполне достаточно в количестве одна штука. Потому что после такого романа нет сил думать о любви вообще. Больше. Никогда. Нет. И точка.
Все так влюблялись, да? Когда роман закончен, тошнит от мысли о еще какой-то там любви. Тошнит от мысли, что вот он к тебе подходит и говорит тебе что-то, и тебе надо что-то ответить. И в обычных условиях, я бы ответила что-то позитивное, ненароком дав понять, что я не против. Но у меня только что был роман и меня тошнит не то, чтобы от мысли, что надо отвечать что-то позитивное, а потом узнавать человека, меня тошнит просто от мысли, что он ко мне подходит. Потому что это такое состояние, что уйдите все от меня немедленно, я не могу вас видеть никого!
Вот.
Я просто оговорюсь не секунду, что романы были не с мужчинами. И вообще не с людьми. Романы были с квартирами.
Я уже обмолвливалась, что собираюсь переезжать. Смотрю квартиры. В основном, это очень страшные сараи. Но дважды мне попадалось нечто немыслимое.
Я еще оговорюсь - я собираюсь переезжать в центр. А в центре, в основном, старые дома. Которые коммунисты, придя к власти, начали кроить и крошить на свой лад, чтобы в эти дома поместились все крестьяне, поперевшие в города. В итоге получились очень любопытные квартиры. И вот сто лет в этих любопытных квартирах жили в основном, крестьяне. И чисто по привычке устраивали в квартирах нечто вроде коровников, свинарников и курятников.
И вот я прихожу сейчас смотреть какое-нибудь жилье, и вижу - коровник. Или и прихожу и вижу - свинарник.
И я всего посмотрела около тридцати квартир. И только дважды смогла влюбиться. Но зато на смерть просто!
Про первую квартиру агент сказала:
- Позвольте, а как вы потом будете ее продавать?
А я думаю, зачем мне ее продавать? Я покупаю жилье не для того, чтобы продавать, а для того, чтобы прожить в нем долго-долго-долго и умереть в почтенном бабушкином возрасте.
А про вторую квартиру мой папа-инженер-строитель сказал:
- Дочь, а как вы собираетесь в ней жить?
И это уже гораздо серьезнее. Потому что, судя по папиным профессиональным словам, в этой квартире можно наоборот, помереть очень быстро. Потому что угол дома потихоньку сползает и оседает. И квартира вслед за этим углом уже тоже немного накренилась.
Конечно, роман закончился, но мне до сих пор больно. Потому что от этой сползающей квартиры до Исаакиевской площади 450 метров.
А первый дом никуда не сползает, он крепок в меру, замысловат тоже в меру.
Но он, похоже, состоит в очень конструктивных отношениях со своим нынешним хозяином. Хозяин то ли не совсем готов расстаться с ним, то ли просто пытается развести нас на деньги.
Этот роман тоже прекратился, потому что не хочется быть разведенными.
А Леха говорил мне: "Не влюбляйся опрометчиво!"
Хотя и сам влюблялся, и даже уже придумал, куда шкафчики ставить, а куда кровать.
Любовь должна быть спокойной и радостной. А я что-то изнурена совершенно.
Все так влюблялись, да? Когда роман закончен, тошнит от мысли о еще какой-то там любви. Тошнит от мысли, что вот он к тебе подходит и говорит тебе что-то, и тебе надо что-то ответить. И в обычных условиях, я бы ответила что-то позитивное, ненароком дав понять, что я не против. Но у меня только что был роман и меня тошнит не то, чтобы от мысли, что надо отвечать что-то позитивное, а потом узнавать человека, меня тошнит просто от мысли, что он ко мне подходит. Потому что это такое состояние, что уйдите все от меня немедленно, я не могу вас видеть никого!
Вот.
Я просто оговорюсь не секунду, что романы были не с мужчинами. И вообще не с людьми. Романы были с квартирами.
Я уже обмолвливалась, что собираюсь переезжать. Смотрю квартиры. В основном, это очень страшные сараи. Но дважды мне попадалось нечто немыслимое.
Я еще оговорюсь - я собираюсь переезжать в центр. А в центре, в основном, старые дома. Которые коммунисты, придя к власти, начали кроить и крошить на свой лад, чтобы в эти дома поместились все крестьяне, поперевшие в города. В итоге получились очень любопытные квартиры. И вот сто лет в этих любопытных квартирах жили в основном, крестьяне. И чисто по привычке устраивали в квартирах нечто вроде коровников, свинарников и курятников.
И вот я прихожу сейчас смотреть какое-нибудь жилье, и вижу - коровник. Или и прихожу и вижу - свинарник.
И я всего посмотрела около тридцати квартир. И только дважды смогла влюбиться. Но зато на смерть просто!
Про первую квартиру агент сказала:
- Позвольте, а как вы потом будете ее продавать?
А я думаю, зачем мне ее продавать? Я покупаю жилье не для того, чтобы продавать, а для того, чтобы прожить в нем долго-долго-долго и умереть в почтенном бабушкином возрасте.
А про вторую квартиру мой папа-инженер-строитель сказал:
- Дочь, а как вы собираетесь в ней жить?
И это уже гораздо серьезнее. Потому что, судя по папиным профессиональным словам, в этой квартире можно наоборот, помереть очень быстро. Потому что угол дома потихоньку сползает и оседает. И квартира вслед за этим углом уже тоже немного накренилась.
Конечно, роман закончился, но мне до сих пор больно. Потому что от этой сползающей квартиры до Исаакиевской площади 450 метров.
А первый дом никуда не сползает, он крепок в меру, замысловат тоже в меру.
Но он, похоже, состоит в очень конструктивных отношениях со своим нынешним хозяином. Хозяин то ли не совсем готов расстаться с ним, то ли просто пытается развести нас на деньги.
Этот роман тоже прекратился, потому что не хочется быть разведенными.
А Леха говорил мне: "Не влюбляйся опрометчиво!"
Хотя и сам влюблялся, и даже уже придумал, куда шкафчики ставить, а куда кровать.
Любовь должна быть спокойной и радостной. А я что-то изнурена совершенно.