«Эстетическое перетекание» Идзири Масуро как главный атрибут традиционного искусства
Видный ученый-эстетик, представитель так называемой Киотосcкой школы Идзири Масуро (род. 1932) известен эстетической концепцией, получившей признание в академических кругах Японии. Стержневое понятие эстетики Идзири, анализирующей японскую художественную традицию, "перетекание" - «каёи» имеет целый спектр оттенков смысла.
В общекультурном измерении это - и нефиксированная форма традиционной архитектуры, где перетекание означает не только возможность моделирования внутреннего пространства помещения, но и открытость природному ландшафту; это - и синтобуддийская контаминация, принятая в эпоху Хэйан (IХ - ХII вв.). Перетекание в собственно эстетическом контексте - это, во-первых, многоуровневость произведения искусства, подразумевающая, помимо внешних, видимых форм, еще и глубокий, явно не выраженный, но тем не менее, присутствующий духовный уровень, связанный с даосско-буддийской и конфуцианской основой мировоззрения. Таким образом, понятие перетекания имеет отношение и к мировоззренческой сфере, и к сфере эстетического восприятия, придавая ему многомерность и объем.
Теория эстетики перетекания Идзири Масуро во многом перекликается с понятием «колеблющегося способа существования эстетического предмета» немецкого философа Николая Гартмана (1882 - 1950).
«Эстетическое созерцание, - писал Гартман, - это только наполовину чувственное созерцание. Оно возвышается над чувственным созерцанием в качестве созерцания второго порядка, такого созерцания, которое совершается через чувственное впечатление, но не растворяется в нем и существует в явной самостоятельности по отношению к нему.
Такое другое созерцание не является чем-то вроде созерцания cущности, или платоновского понимания всего общего, или интуиции в смысле высшей ступени познания. Оно, скорее всего, остается обращенным к единичному в его неповторимости и индивидуальности, но оно видит в нем то, что не схватывает непосредственно чувствами: в ландшафте - момент настроения, в человеке - момент душевного состояния, страдания или страсти, в какой-нибудь разыгрываемой сцене - момент конфликта.»
Взаимодействие двух планов восприятия ощущается субъектом как некая многомерность самого воспринимаемого произведения, когда сквозь «поверхностный слой» (краски, звуки, объемы, движения тела) проступает «слой» эмоций, настроений, идей и прочего - не вербализованного и непосредственно не явленного. Эти два слоя восприятия равноценны и не существуют один без другого. Воспринимаясь одновременно, они "сливаются" в единое эстетическое восприятие художественного произведения.
«Прекрасное есть предмет двоякого рода», - говорит Гартман и отмечает «в высшей степени своеобразный, как бы неопределенный, колеблющийся способ существования эстетического предмета». К аналогичном выводам приходит и Идзири Масуро, вводя в оборот понятие перетекания - каёи для отражения «колеблющегося способа существования» произведения искусства.
По мнению Идзири, каёи помогает определить особенность японского эстетического сознания и реальной практики в искусствах гэйдо. Чтобы, с одной стороны, подчеркнуть, а с другой - объяснить специфику гэйдо, Идзири наделяет один из составляющих это слово иероглифов - до - «новым измерением», новым смыслом: согласно японскому эстетику, иероглиф до в сочетании гэйдо следует трактовать не просто как «путь» (мити), но как «путь перетекания одного в другое» (каёи мити).
Если Н. Гартман в своем исследовании колебания-перетекания имел в виду лишь сферу эстетического, то у Идзири каёи становится универсально-мировоззренческим принципом, характеризующим уникальность японского менталитета. Наиболее наглядно, утверждает Идзири, феномен каёи представлен в двойственном характере божеств, почитаемых японцами. К примеру, многие буддийские святилища посвящены отнюдь не буддийскому, а синтоистскому богу - Хатиману. «В подобном способе почитания - “примирении” богов и будд (симбуцу сюго), свойственном японцам, и нашел наглядное отражение принцип каёи. Здесь мы видим как бы перетекание одних богов в другие».
Конечно, «мирное сосуществование» религиозных верований (и как следствие - «синтез» божеств разных религий) наблюдается во многих регионах мира, и история знает немало подобных примеров. Вспомним перетекание греческих и римских богов, «нетождественное тождество» Ипостасей Святой Троицы. В Древнем Риме помимо «полного слияния» божеств практиковалось также и «частичное» прибавление к местному пантеону различных иноземных богов: Озириса, Астарты, Мирты, Яхве и др. К перетекающим божествам можно отнести и индуистских Брахму, Шиву и Вишну, составляющих триединство тримурти. Частичное отождествление языческих божеств и христианских святых определенное время бытовало при введении христианства. Некоторые «совмещенные» обряды - например, Пасха, вобравшая в себя и языческие черты, прочно укрепились в христианской традиции.
В каждом конкретном случае форма и характер такого религиозного «перетекания» имели и имеют свои политические, экономические и духовные причины. Но для Японии, по мнению профессора Идзири, такое перетекание - одно из проявлений универсального принципа каёи, присущего всем сферам японской жизни: «Примирение богов и будд было в определенном смысле размыванием границ. Нечто подобное прослеживается у нас и в плане перетекания китайского и японского моментов в нашей национальной культуре, и в отношениях человека с божеством, и в отношениях человеческой души и природы, и в отношении между отдельными индивидами, а так же в отношении личности и общества».
Эта мысль выглядит скорее как метафора, тем не менее, мы считаем нужным отметить неправомерность приписывания подобной «культурной эндемичности» - одной лишь Японии, или главным образом Японии. Даже самый поверхностный экскурс в историю культурных взаимодействий свидетельствует о несостоятельности такой точки зрения. Влияние индийской, византийской, римской и других культур на материальную и духовную культуру сопредельных народов было весьма широко и житель Непала, Индонезии или Шри-Ланки может с не меньшим, чем японец, основанием говорить о перетекании в рамках своей культуры не только богов - персонажей индийских религий и местных культов, но и мифологических сюжетов, художественных приемов и т.д.
Впрочем, Идзири Масуро эту мысль не развивает и не обосновывает. Свою главную задачу он видит в том, чтобы показать в традиционном японском искусстве гэйдо феномен «перетекания», который, согласно ученому, составляет саму сердцевину эстетического отношения японцев к окружающему миру.
Продолжение следует...
- Скворцова Е.Л. -
В общекультурном измерении это - и нефиксированная форма традиционной архитектуры, где перетекание означает не только возможность моделирования внутреннего пространства помещения, но и открытость природному ландшафту; это - и синтобуддийская контаминация, принятая в эпоху Хэйан (IХ - ХII вв.). Перетекание в собственно эстетическом контексте - это, во-первых, многоуровневость произведения искусства, подразумевающая, помимо внешних, видимых форм, еще и глубокий, явно не выраженный, но тем не менее, присутствующий духовный уровень, связанный с даосско-буддийской и конфуцианской основой мировоззрения. Таким образом, понятие перетекания имеет отношение и к мировоззренческой сфере, и к сфере эстетического восприятия, придавая ему многомерность и объем.
Теория эстетики перетекания Идзири Масуро во многом перекликается с понятием «колеблющегося способа существования эстетического предмета» немецкого философа Николая Гартмана (1882 - 1950).
«Эстетическое созерцание, - писал Гартман, - это только наполовину чувственное созерцание. Оно возвышается над чувственным созерцанием в качестве созерцания второго порядка, такого созерцания, которое совершается через чувственное впечатление, но не растворяется в нем и существует в явной самостоятельности по отношению к нему.
Такое другое созерцание не является чем-то вроде созерцания cущности, или платоновского понимания всего общего, или интуиции в смысле высшей ступени познания. Оно, скорее всего, остается обращенным к единичному в его неповторимости и индивидуальности, но оно видит в нем то, что не схватывает непосредственно чувствами: в ландшафте - момент настроения, в человеке - момент душевного состояния, страдания или страсти, в какой-нибудь разыгрываемой сцене - момент конфликта.»
Взаимодействие двух планов восприятия ощущается субъектом как некая многомерность самого воспринимаемого произведения, когда сквозь «поверхностный слой» (краски, звуки, объемы, движения тела) проступает «слой» эмоций, настроений, идей и прочего - не вербализованного и непосредственно не явленного. Эти два слоя восприятия равноценны и не существуют один без другого. Воспринимаясь одновременно, они "сливаются" в единое эстетическое восприятие художественного произведения.
«Прекрасное есть предмет двоякого рода», - говорит Гартман и отмечает «в высшей степени своеобразный, как бы неопределенный, колеблющийся способ существования эстетического предмета». К аналогичном выводам приходит и Идзири Масуро, вводя в оборот понятие перетекания - каёи для отражения «колеблющегося способа существования» произведения искусства.
По мнению Идзири, каёи помогает определить особенность японского эстетического сознания и реальной практики в искусствах гэйдо. Чтобы, с одной стороны, подчеркнуть, а с другой - объяснить специфику гэйдо, Идзири наделяет один из составляющих это слово иероглифов - до - «новым измерением», новым смыслом: согласно японскому эстетику, иероглиф до в сочетании гэйдо следует трактовать не просто как «путь» (мити), но как «путь перетекания одного в другое» (каёи мити).
Если Н. Гартман в своем исследовании колебания-перетекания имел в виду лишь сферу эстетического, то у Идзири каёи становится универсально-мировоззренческим принципом, характеризующим уникальность японского менталитета. Наиболее наглядно, утверждает Идзири, феномен каёи представлен в двойственном характере божеств, почитаемых японцами. К примеру, многие буддийские святилища посвящены отнюдь не буддийскому, а синтоистскому богу - Хатиману. «В подобном способе почитания - “примирении” богов и будд (симбуцу сюго), свойственном японцам, и нашел наглядное отражение принцип каёи. Здесь мы видим как бы перетекание одних богов в другие».
Конечно, «мирное сосуществование» религиозных верований (и как следствие - «синтез» божеств разных религий) наблюдается во многих регионах мира, и история знает немало подобных примеров. Вспомним перетекание греческих и римских богов, «нетождественное тождество» Ипостасей Святой Троицы. В Древнем Риме помимо «полного слияния» божеств практиковалось также и «частичное» прибавление к местному пантеону различных иноземных богов: Озириса, Астарты, Мирты, Яхве и др. К перетекающим божествам можно отнести и индуистских Брахму, Шиву и Вишну, составляющих триединство тримурти. Частичное отождествление языческих божеств и христианских святых определенное время бытовало при введении христианства. Некоторые «совмещенные» обряды - например, Пасха, вобравшая в себя и языческие черты, прочно укрепились в христианской традиции.
В каждом конкретном случае форма и характер такого религиозного «перетекания» имели и имеют свои политические, экономические и духовные причины. Но для Японии, по мнению профессора Идзири, такое перетекание - одно из проявлений универсального принципа каёи, присущего всем сферам японской жизни: «Примирение богов и будд было в определенном смысле размыванием границ. Нечто подобное прослеживается у нас и в плане перетекания китайского и японского моментов в нашей национальной культуре, и в отношениях человека с божеством, и в отношениях человеческой души и природы, и в отношении между отдельными индивидами, а так же в отношении личности и общества».
Эта мысль выглядит скорее как метафора, тем не менее, мы считаем нужным отметить неправомерность приписывания подобной «культурной эндемичности» - одной лишь Японии, или главным образом Японии. Даже самый поверхностный экскурс в историю культурных взаимодействий свидетельствует о несостоятельности такой точки зрения. Влияние индийской, византийской, римской и других культур на материальную и духовную культуру сопредельных народов было весьма широко и житель Непала, Индонезии или Шри-Ланки может с не меньшим, чем японец, основанием говорить о перетекании в рамках своей культуры не только богов - персонажей индийских религий и местных культов, но и мифологических сюжетов, художественных приемов и т.д.
Впрочем, Идзири Масуро эту мысль не развивает и не обосновывает. Свою главную задачу он видит в том, чтобы показать в традиционном японском искусстве гэйдо феномен «перетекания», который, согласно ученому, составляет саму сердцевину эстетического отношения японцев к окружающему миру.
Продолжение следует...
- Скворцова Е.Л. -