ЭССЕ О ЛИЦЕМЕРИИ
Оригинал взят у rightview в Пошел вон
Лицемерие - это не порок. Это генератор порочности: оператор самоотрицания, применение которого к вещам заражает их ущербностью и лишает смыслового горизонта. Порочность ведь и начинается с самоотречения. С отчуждения от сущности, с отказа от программы ценностного самоутверждения.[Spoiler (click to open)]
Когда Дмитрия Ольшанского, который стабильно по пять раз на дню испытывает непреодолимую потребность пообщаться со своими девятью тысячами подписчиков в FB, прорывает на трагикомические признания «о, как же я чужд обществу, о, насколько я не общественен, о, в каком же месте я их всех усматриваю» - это лицемерие. А он заявляет это с настойчивой регулярностью. Припадает к обществу на плечико и пускает стон: «Как я тебя ненавижу, противное». Обществу эта антиобщественность приходится по вкусу - оно и само такое: громко себя ненавидит, самозабвенно тупит стиль о сук, на коем сидит, и заходится от радости по этому поводу в щенячьем восторге. Левая социальность_ украдкой формирует запрос на аналогичное продолжение извне в ответ - и частями получает его сполна. Что сеется, то и жнется. В ходу украденная социальность, которую не терпится быстрее слить куда-нибудь от греха подальше. Лицемерие растекается на широкой социальной площадке, но края все-таки достигаются, особенно, если к ним всё и движется.
А вот, помню, был такой деятель в России - Сергей Юшенков, один из вождей бешеных демократов начала 90-х. Как-то уже позже угораздило его попасть в небольшую парламентскую драчку. Кажется, уж не Шандыбин ли на него героически нападал, предлагая побоксировать в зале пленарных заседаний госдумы. Юшенков же тогда и в предшествующий период олицетворял в политике следующие благолиберальности: России не надо быть сильной, это варварство, от варварства следует избавляться, надо быть современными, цивилизованными, поддаваться, договариваться, оружием не бряцать, кулаками не махать, подставлять другую щеку и т. д. Но вот только поднесли кулак не к российскому в целом, а к собственному носу проповедника - это надо было видеть - как он встрепенулся, принял боксерскую позу, выставил вперед ручонки и даже начал совершать ими некие грозные движения. Подумалось: ну, вот и вся цена «принципам». Так что же на этот раз было лицемерием? Что «реальностью», а что «имитацией» - либеральные речи или либерально-скромные кулачки?
Ну и, наконец, Андрей Исаев, главный партийный левак, которого как-то очень вовремя попросили на выход из руководящих инстанций «Единой России». Человек всех достал в этой структуре своей назойливо-показной заботой о народе, особенно, народе, нанятом на работу. Но при удобном случае не отказал себе в удовольствии прочитать попавшему под руку народу в лице персонала авиакомпании энергичную лекцию о том, где его место в сравнении с местом его верного слуги. Естественно, реакция на это последовала более энергичная, чем если бы Исаев не специализировался на зщите прав тружеников. Что-то подобное я комментировал вот тут на примере Владимира Якунина, который истово борется с «консьюмеризмом», скрываясь от соблазнов оного за стенами скромного подмосковного особнячка. И опять поражает своей новизной мысль, что крест неплохо было бы снять, если недостает твердости рук натянуть подштанники. История лицемерия, в которой одна часть следует за другой.
Лицемерие - это не порок. Это генератор порочности: оператор самоотрицания, применение которого к вещам заражает их ущербностью и лишает смыслового горизонта. Порочность ведь и начинается с самоотречения. С отчуждения от сущности, с отказа от программы ценностного самоутверждения.[Spoiler (click to open)]
Когда Дмитрия Ольшанского, который стабильно по пять раз на дню испытывает непреодолимую потребность пообщаться со своими девятью тысячами подписчиков в FB, прорывает на трагикомические признания «о, как же я чужд обществу, о, насколько я не общественен, о, в каком же месте я их всех усматриваю» - это лицемерие. А он заявляет это с настойчивой регулярностью. Припадает к обществу на плечико и пускает стон: «Как я тебя ненавижу, противное». Обществу эта антиобщественность приходится по вкусу - оно и само такое: громко себя ненавидит, самозабвенно тупит стиль о сук, на коем сидит, и заходится от радости по этому поводу в щенячьем восторге. Левая социальность_ украдкой формирует запрос на аналогичное продолжение извне в ответ - и частями получает его сполна. Что сеется, то и жнется. В ходу украденная социальность, которую не терпится быстрее слить куда-нибудь от греха подальше. Лицемерие растекается на широкой социальной площадке, но края все-таки достигаются, особенно, если к ним всё и движется.
А вот, помню, был такой деятель в России - Сергей Юшенков, один из вождей бешеных демократов начала 90-х. Как-то уже позже угораздило его попасть в небольшую парламентскую драчку. Кажется, уж не Шандыбин ли на него героически нападал, предлагая побоксировать в зале пленарных заседаний госдумы. Юшенков же тогда и в предшествующий период олицетворял в политике следующие благолиберальности: России не надо быть сильной, это варварство, от варварства следует избавляться, надо быть современными, цивилизованными, поддаваться, договариваться, оружием не бряцать, кулаками не махать, подставлять другую щеку и т. д. Но вот только поднесли кулак не к российскому в целом, а к собственному носу проповедника - это надо было видеть - как он встрепенулся, принял боксерскую позу, выставил вперед ручонки и даже начал совершать ими некие грозные движения. Подумалось: ну, вот и вся цена «принципам». Так что же на этот раз было лицемерием? Что «реальностью», а что «имитацией» - либеральные речи или либерально-скромные кулачки?
Ну и, наконец, Андрей Исаев, главный партийный левак, которого как-то очень вовремя попросили на выход из руководящих инстанций «Единой России». Человек всех достал в этой структуре своей назойливо-показной заботой о народе, особенно, народе, нанятом на работу. Но при удобном случае не отказал себе в удовольствии прочитать попавшему под руку народу в лице персонала авиакомпании энергичную лекцию о том, где его место в сравнении с местом его верного слуги. Естественно, реакция на это последовала более энергичная, чем если бы Исаев не специализировался на зщите прав тружеников. Что-то подобное я комментировал вот тут на примере Владимира Якунина, который истово борется с «консьюмеризмом», скрываясь от соблазнов оного за стенами скромного подмосковного особнячка. И опять поражает своей новизной мысль, что крест неплохо было бы снять, если недостает твердости рук натянуть подштанники. История лицемерия, в которой одна часть следует за другой.