«Самостийничество» и цивилизационный выбор /2004/
Виталий Чернышев
.
Від Київа до Берліна
ще не вмерла Україна !
Гайдамаки ще не здались
Дейчланд, Дейчланд юбер алес !
(частушка 1918 г.)
.
Наконец-то! Маски сброшены!
Украинские «самостийники» показывают свое истинное лицо. Слово «незалежнисть» все более часто заменяется «европейским выбором». Идейные и непримиримые «борцы за незалежнисть» с проворностью совдеповских активистов, слепо выполнявших любую директиву ЦК, усердно развернули настоящее соцсоревнование в исполнении указаний Вашингтона, Брюсселя и иных зарубежных центров. Вчерашние «кумиры» и ретивые «борцы за свободу Украины» оказались не менее ретивыми холопами. В их устах словосочетание «национальные интересы», уже начинает ассоциироваться с указаниями, которые дают Украине посол США Гербст, представители НАТО и Евросоюза и еще Бог весть какие западные доброхоты. «Добрые западные дяди» берутся опекать и учить «неразумных» украинцев всему и вся; как реформировать экономику, сколько платить за коммунальные услуги, с кем дружить, а с кем воевать и т.д.
Независимость Украины все более превращается в фикцию. Что это? Сдача позиций, капитуляция или истинное лицо «украинского самостийничества»?
Что же такое это «самостийничество», борьба ли за благо украинского народа, или некий камуфляж, цели и задачи коего значительно разнятся от официально провозглашенных?
Итак, дабы ответить на эти вопросы обратимся к истории.
В IX-XIII веках в Древней Руси на основе восточно-славянских племен формируется русская общность. Затем в ХІІІ-ХѴ в.в. после распада древнерусской империи Рюриковичей, Русь оказалась разделенной на Западную польско-Литовскую Русь (Украина и Беларусь) и Московско-Восточную Русь. Несмотря на разделение в государственном отношении русские как в Польше и Литве, так и в Московии ощущали себя единой общностью, о чем говорят литература и документы того времени, которые в отличие от нынешних „историков” этот факт сомнению не подвергали.
Русский историк В. Мякотин писал, что в хрониках Длугоша и Меховиты, Старыковского и Бельского, в произведениях Мартина Кромера и Александра Гванини одинаково говорилось о русском народе как о едином этнографическом целом, части которого обитают в государствах Московском, Литовско-русском и Польском. То же мнение высказывалось и наиболее авторитетными польскими географами и государствоведами XѴI-XѴII ст., его же разделяли в своих описаниях востока Европы и наиболее осведомленные иностранцы той поры, тот же взгляд присущ был и русским летописцам Западной и Южной Руси ХѴ-ХѴІ столетий.[1]
Борьба Польши с православием, угнетение там русского народа, привели к восстанию Богдана Хмельницкого и воссоединению Малой Руси с Русью Московской в 1654 году.
В своей знаменитой речи на Переяславской Раде, Хмельницкий говорил, что Бог освободил Малую Русь от врагов «хотящими искоренити Церковь Божію, дабы и имя Русское не поминалось въ землѣ нашей».[2]
Наступивший после смерти Хмельницкого период Руины, принес много бед Украине. Страна была разорвана на части, шла война «всех против всех». Однако если внимательно приглядеться, ни одно из антимосковских восстаний не имело самостийнической ориентации.
Классик украинской историографии Дмитрий Яворницкий так охарактеризовал тот период: «раздоры шли не от большинства или народной массы, а от меньшинства «властных» или «значных» лиц и высших духовных особ Украины: тогда как масса украинская тяготела к России, «значные» лица и духовные особы, воспитанные в польском духе, тянули к польским порядкам и польской жизни. Оттого после смерти Б. Хмельницкого и многие из гетманов и многие из других властных лиц Украины изменяют русскому царю и склоняются к польскому королю.»[3]
Те же причины во многом определяли и поведение Мазепы. Кумир украинских «само-стийников», за самостийность и не боролся, а искал такого сюзерена, при котором и далее можно было бы ему и его клике воровать и грабить народ Украины. Самостийником, как и прочие сепаратисты казацкой Украины, он уже стал задним числом.
После Мазепы казацкий малороссийский сепаратизм сходит на нет. Старшина перестает ориентироваться на ослабевшую Польшу и мечтает о получении прав российского дво-рянства. Автономия Малороссийская лишается социальной опоры и держится более прихотью петербургского правительства, нежели местными потребностями. Ликвидация автономии в 1783 года происходит очень гладко.
Позже, некоторое недовольство вызывает среди верхушки украинского общества процесс проверки прав на дворянство малороссийской старшины в конце XVIII ст. Именно с этим процессом и было связано появления баснословной «Истории Руссов», которая не столько обосновывает эзоповым языком стремление Украины к независимости, сколько пытается доказать права всего малороссийского казачества на дворянство.
Разделы Польши между Пруссией, Австрией и Россией, приводят к падению в 1794 году Польской государственности. С начала XIX в. недовольство украинского дворянства поляки начинают использовать в деле возрождения Польского государства. Польские патриоты мечтали видеть восстановленную Польшу, по меньшей мере в пределах до первого раздела, т.е. до 1772 г., т.е. со всей Белоруссией, Литвой, Курляндией и Правобережной Украиной. Действуют поляки через украинские масонские ложи, входившие в конце XVIII - нач. XIX ст. в систему Великого Востока Польши. В 1821 года глава Полтавской ложи «Любовь к истине» полтавский уездный предводитель дворянства Василий Лукашевич пытается создать Малороссийское тайное общество. Сам Лукашевич состоял во многих польских ложах и тесно сотрудничал с декабристами и тайными обществами. Подавление правительством в 1825 года декабристского путча привело к прекращению деятельности и Малороссийского общества. На следствии по этому делу лидер Северного общества декабристов - Пестель, заявил, что «слышал от поляков о многочисленном малороссийском обществе, с которым они находятся в союзе, что оно помышляло о независимости Малороссии и готово отдаться под покровительство Польши, когда она достигнет независимости».[4] Проанализировав деятельность данного общества, следствие пришло к выводу, что оно «не осуществилось».[5] Лукашевич, после недолгого пребывания в Петропавловской крепости был сослан в свое имение, остальные члены общества отделались «легким испугом».
Другую попытку распространения идей сепаратизма и союза Малороссии с Польшей, предпринял в 20-е годы XIX ст. польский помещик Вацлав Ржевусский (атаман «Ревуха») и польско-украинский поэт Тимко Падура. Ржевусский открыл в своем имении «школу лирников, к песням составленным Падурой он сочинял музыку. Когда лирники были подготовлены, они пустили их в народ; туда же и пошел сам Падура с лирой в ру-ках.»[6] Украиноязычные агитационные песни успеха не мели. Падурово «хождение в народ» закончилось провалом. Народ украинский не хотел резать «москалей » и помогать иноверным ляхам.
Разгром декабристов в 1825 года и Польского мятежа в 1831 года привели к тому, что на время замолкли всякие сепаратистские поползновения в Малороссии.
Однако поляки и далее пытались разыграть «украинскую карту» против России в деле восстановления Польши. В 1835 году польские эмигранты в Париже создают кружок «братство народовой службы», более известный как кружок Мицкевича и Янского. Воз-главлял кружок польский поэт Адам Мицкевич, целью его была пропаганда польского мессианизма, облеченного в форму «панславизма». Немало внимания сей кружок уделял «украинской проблеме». Наибольшее усердие в этом вопросе проявлял некий Семаненко, которого соратники прозвали «изобретателем нового русского народа».[7]
Во время Крымской войны, принявший ислам польский писатель Михаил Чайковский (Магомет Садык Паша) пытался создать в Турции казацко-украинский легион, впрочем не совсем успешно.
Первые украиноязычные писатели (Котляревский, Квитка-Основьяненко, Гулак-Артемовский и др.) никакого отношения к сепаратизму не имели и являлись российскими имперскими патриотами.
Во время знаменитого польского национального восстания 1863-1864 годов, поляки опять пытались использовать «украинский фактор» и опять безуспешно. Украинские крестьяне выдавали властям польских агитаторов, во многих случаях именно полиция спасала поляков от народного гнева и самосуда. Дабы оградить малороссов - украинцев от польской агитации имперские власти приняли ряд мер, в числе которых был и Валуевский циркуляр. Целью его была борьба с польской агитацией на украинском языке, и он рассматривался властями как временная мера.
Несмотря на запретительные меры в отношении украинского языка, даже оппозиционно настроенные украинофилы не поддержали поляков, а многие из них открыто поддержали имперское правительство.
Планы польских патриотов потерпели фиаско, и они начали искать обходные пути. Польский политик второй половины XIX ст. о. Валериан Калинка наиболее полно и ясно выразил польские планы в отношении Украины: «между Польшей и Россией сидит народ, который есть ни польский ни российский. Он находится материально под господством поляков, а нравственно под влиянием России, которая говорит тем же языком, исповедует ту же веру и провозглашает освобождение от ляхов и единения в славянском братстве. Как защитить себя?! Где отпор от этого потопа? Где?! Может быть в отдельности этого (мало) русского народа. Поляком он не будет, но неужели он должен быть москалем?! Поляк имеет другую душу … и поглощенным быть не может. Между душой Русина и москаля такой основной разницы, непроходимой границы нет.
Раз этот пробуждающийся народ проснулся ни с польскими чувствами, не с польским самосознанием, пускай остаются при своих, но эти последние пусть будут связаны с Западом душой, с Востоком формой. Пускай (Малая) Русь остается собой и пусть с иных обрядов будет католической тогда она и Россией никогда не будет и вернется к единению с Польшей. И если бы это не было осуществлено, то все так и лучше самостоятельная (Малая) Русь, чем Русь Российская. Если Гриць не может быть моим. Говорит известная думка, пускай. По крайней мере, не будет он ни мой ни твой».[8]
Выполняться этот план начал еще перед Восстанием 1863-64 гг. Поляки начали засы-лать своих агентов в ряды украинофилов, с целью если не поставить полностью украинофильское движение под свой контроль, то по крайней мере придать ему русофобский оттенок. Из этих «засланных казачков» наиболее известен Владимир Бонифатьевич Антонович, который в конце 50-х годов XIX века входил в кружки польских заговорщиков, занимая там не последнее место. В 1860 г. он и группа так называемых «хлопоманов» объявляет о разрыве с польским движением и переходе на украинские позиции. Однако факты говорят о том, что несмотря на то, что польские круги осудили Антоновича, у него и его группы сохранились тесные контакты с поляками. Вообще люди близко знавшие Антоновича, говорили о нем, как о человеке, с двойным, а то и тройным дном, а так же «великим конспиратором». Украинский диаспорный историк Юрий Лавриненко, пишет, что «дабы изучить искусство и технику конспирации Антонович несколько раз встречался в Париже с мировым классиком конспирации Луи Бланки».[9]
Антонович фактически был лидером и идеологом украинского движения с середины 70-х годов XIX ст. до начала XX века. Характеризуя творчество Антоновича, его ученик Михаил Грушевский заметил, что «среди украинских историков больших и малых Антонович был практически единственным человеком свободным от предубеждений российской культуры и от «двойственной психологии», в которой он обвинял украинцев российской ориентации и посему он попадал в «чересчур поляки»».[10]
После 1864 г. поляки и австрийские власти пытаются взять шефство над «украинским движением». Цели этого шефства были следующие:
1) противостояние культурному и политическому влиянию России на галицких Русинов;
2) превращение Галиции в центр украинского движения не только в Австрии но и в России.
Этому движению польскими и австрийскими старателями отводилась роль «пятой колон-ны» в Российской Империи. Орган польских националистов во Львове «Gazeta Narodowa» писала о необходимости создания «антирусской Руси» в Галичине, и что такая антирусская Русь, связанная унией с Польшей, будет для Австрии крепким валом против России, основой ее будущей политики стремящейся на Восток.[11] Работы по созданию «антирусской Руси» в Галиции закипела. Бежавший в Галицию польский повстанец Паулин Свенцицкий-Стахурский (Павло Свий) получивший место преподавателя малорусского языка во Львове впервые в 60-е годы применяет термин «украинец» по отношению к Галицким русинам и ведет русофобскую пропаганду среди них. Так же Галицкий сейм, где заправляли поляки, финансирует ряд изданий для идеологической обработки галицко-русского населения.
Переносу центра украинского движения в Галицию способствовали и некоторые меры царского правительства ограничивавшие выход литературы на украинском языке. И хоть они не являлись тотальным запретом украинского языка и украинофильства, будучи по замыслу их создателей, направленными против экстремистско-сепаратистской части этого движения, били и по более умеренным украинофилам, что вызывало радикализацию всего «украинского» движения. Оценивая печальной памяти Эмский эдикт 1876 русский публицист А. Стороженко писал: «Закон 1876 года принес огромный вред русской власти, ибо вызвал раздражение в малорусских кружках, не зараженных социализмом … Запрещение малорусского патриотизма с его «рідною мовою» в России вытолкнуло его за границу в Галицию, в Вену, в Женеву где русская власть не имела ни сил, ни способов, чтоб следить за его развитием и попытаться ввести в государственное русло. С 1876 года как малорусским патриотизмом так и украинским социализмом стали играть враги России: иудеи, масоны, немцы, поляки, панство - в самых разнообразных комбинациях».[12]
С начала 1880-х годов украинское движение начинает курировать МИД Австро-Венгрии, также интерес к нему проявляют Генштаб и МИД Германской Империи. В 1888 году в берлинском журнале «Гегенварт», протеже Бисмарка Эдуард Гартман в статье «Россия и Европа» выдвигает план экспансии Германии. Россия по замыслу Гартмана, должна была быть расчленена на ряд «независимых» государств, находящихся в сфере интересов Германии . Согласно этому плану, Германия должна активно поддерживать этнический сепаратизм в России. А Украина должна была составить Киевское королевство под германским протекторатом. Идеи Гартмана стали основой германской и австро-венгерской стратегии в «украинском вопросе». Австрийские и германские спецслужбы устанавливают контакты с некоторыми деятелями украинского движения как в Австро-Венгрии так и в России. Они тайно финансируют и направляют деятельность украинских организации в русофобском духе. В Галиции в 1890 году под давлением австро-венгерского МИДа было заключено соглашение между польскими кругами и галицкими «народовцами». «Народовцы» в обмен на некоторые уступки в области культуры отмежевывались от пророссийской партии «москвофилов» и собирались идти в фарватере австрийской политики. Уступки украинским «народовцам» в культурном плане делались во многом в расчете на эффект среди либеральной и украинофильской партии внутри России.
По мере обострения противоречий между Россией и Германией, поддержка экстремист-ским украинским организациям со стороны Германии и Австрии возрастала.
Накануне Первой Мировой Войны будущий идеолог украинского национализма, бежав-ший из России в Галицию Дмитрий Донцов заявил о поддержке Австрии и Германии в грядущей войне. «Актуальным является не лозунг о самостийности. - утверждал Донцов. Актуальным более реальным и быстрее исполнимым - является лозунг отделения от России, разрыв всякой связи с ней - политический сепаратизм».[13]
В 1914 году началась Первая Мировая война, Австро-Венгрия надеялась создать под-контрольное ей «Украинское государство». В ноябре 1914 года австрийский министр иностранных дел Берхтольд заявил, что «наша главная цель в этой войне состоит в долгосрочном ослаблении России и поэтому в случае нашей победы, мы приступим к созданию независимой от России Украинской Державы».[14]
Из надднепрянских эмигрантов австрийские спецслужбы создают «Союз Освобождения Украины» (Союз Визволення України), вскоре перешедшей на содержание Германии, и занимавшийся диверсионно-пропагандистской деятельностью внутри России, а также среди военнопленных-малороссов.
Однако уже в начале войны, Германия и Австро-Венгрия осознали, что они сильно преувеличивали силу и популярность «украинского движения». Безусловно галицкие украинофилы поддержали австрийское правительство. Но эта поддержка вылилась в основном в активное участие в массовых репрессиях против русофильски-настроенных галичан.
В 1917 году в результате экономических трудностей, а также вражеской пропаганды в России вспыхнул пожар революции. Первый «украинский» режим времен гражданской войны - «Центральная Рада» (март 1917 - апрель 1918) до поры до времени маскировала свою сепаратисткую суть лозунгами автономии и федерализма. Второй «украинский» режим (апрель-ноябрь 1918) гетманат Скоропадского шатался между автономизмом и самостийнистью и ориентировался исключительно на Германию. Третий «украинский» режим (ноябрь 1918-1920) - Директория Петлюры (головного атамана войск УНР и гроссмейстер Великой Ложи Украины) была последовательно самостийнической и ориентировался на масонские круги стран Антанты.
Гражданская война показала непопулярность идей самостийности среди населения Украины. Украинские крестьяне больше ориентировались на анархистские идеи. Рабочие украинских индустриальных центров были настроены пробольшевицки. Левобережная интеллигенция, дворянство и духовенство поддерживали белых. «Самостийники» могли рассчитывать только на части созданные австрийцами в Галичине: «сичевые стрельцы», «синежупанники» и «серожупанники», а также на сагитированную «украинофилами» часть правобережной мешанско-буржуазной массы. Остальные так называемые «петлюровцы» представляли из себя полуанархистски настроенные отряды крестьянских харизматичных вождей типа Волоха, Струка и т.д. и ситуативно примыкавшие то к армии «головного атамана», то к его противникам.
После гражданской войны Украина оказалась разделенной между СССР (Надднепрянщина), Польшей (Галиция и Волынь), Чехо-Словакией (Закарпатье/ Подкарпатская Русь) и Румынией (Буковина).
Советский режим всячески отмежевался от царской национальной политики и главным своим противником на первом этапе своего существования считал общерусский патрио-тизм. В национальных республиках проводилась политика так называемой «корениза-ции». В УССР «коренизация» вылилась в агрессивную украинизацию. Все наработки для которой были практически полностью заимствованы с дореволюционных галицких идеологических штампов. Единственная принципиальное «советское» новшество состояло в провозглашении русских(великороссов) не просто отдельным от украинцев народом, но народом-братом.
Вне пределов СССР в межвоенный период украинские самостийники разделились на ряд политических ориентаций: польскую (Петлюровский Державный Центр УНР в изгнании), немецкую (Украинскую Военную Организацию, с 1929 г. - Организация Украинских Националистов), кроме того действовали группы сторонников Павла Скоропадского (гетьманцы) а также сторонники «просоветского украинства» (Коммунистическая Партия Западной Украины).
Но наиболее динамичным направлением украинского сепаратизма перед Второй Мировой войной становится «интегральным украинский национализм». Идеологом его был Дмитрий Донцов доктринально многое заимствовавший у Муссолини и Гитлера. «Интегральный национализм» становится сначала официальной идеологией Украинской Военной Организацией (УВО), созданной в 1921 году и возникшей в 1929 году на основе УВО, Организацией Украинских Националистов (ОУН).
Уже в 1923 году УВО устанавливает контакты с германской разведкой. Начиная с 1924 года члены УВО готовятся в диверсионно-разведывательных школах Германии и Италии. Приход в 1933 году к власти в Германии национал-социалистов приводит к усилению сотрудничества между ОУН и Германией. Немалое влияние на это оказала и идеологическая близость ОУН и НСДАП. ОУНовский публицист Я. Оршан писал об этой близости следующее: «Украинский национализм оперирует в отношении себя термином «национализм» в том смысле, как национализмы немецкий и итальянский терминами «национал-социализм» или «фашизм».»[15]
С началом Второй Мировой войны ОУН всецело поддерживает нацистов. Но личностный конфликт внутри руководства приводит к внутриорганизационному расколу и распаду ОУН на фракцию Мельника (безусловная поддержка Германии во всем) и фракцию Бандеры (поддержка Германии с некоторыми тактическими оговорками).
В 1945 году Германия была разгромлена, началась холодная война. Выжившие и бежав-шие на Запад лидеры украинского самостийничества, не моргнув глазом пошли на без-оговорочное сотрудничество с американцами. В послевоенный период из разных направлений украинского самостийничества, выжила только наиболее радикальная его форма - «бандеровщина», которая в период распада СССР, и возникшего в результате этого идеологического голода смогла осуществить экспансию на территорию бывшей советской Украины. Несмотря на то, что сейчас идеологию украинского «самостийничества»-национализма исповедуют многие жители независимой Украины, его адепты продолжают рефлекторно подчинятся любым указкам из-за западных рубежей Украины. Будь то ЕС (наследники Речи Посполитой, Австро-Венгрии и Третьего Рейха) или США (последние из хозяев). Слишком силен для украинского «самостийничества» оказался врожденный порок развития. Это патология, а не осознанный выбор.
.
[1] Мякотин. Идея русского единства в русском прошлом. //Украина- это Русь. Сб.- СПБ., 2000.- с.149.
[2] Речь Богдана Хмельницкого на Переяславской раде //Хрестоматия по русской военной истории.- М. 1947.- с.107.
[3] Яворницкий Дм. История запорожских казаков. т.2.- К., 1990.- с.191.
[4] Семевский В. Политические и общественные идеи декабристов.- СПБ, 1909.- с.300.
[5] Там же.- с.186
[6] Щеголев С. Украинские движения как современный этап южно-русского сепаратизма.- Киев, 1912.- с. 27.
[7] Щеголев С. Указ. соч.- с.49.
[8] Шульгин В. Украинствующие и мы //Украина - это Русь. Сб.- СПБ, 2000.- с.69-70.
[9] Лавріненко Ю. Історичне тло і попередники РУП //Зб. На пошану О.Оглоблина.- с.313.
[10] Грушевский М. З соціяльно-національних концепцій Антоновича //Укр. історик-1984.- №81-84.- с.212.
[11] Gazeta narodowa (Lwow)- 9.08.1866
[12] Царинный А. Украинские движения //Украинский сепаратизм в России. Сб.- М., 1998.- с.164
[13] Донцов Дм. Сучасне політичне положення нації і наші завдання.- Львів, 1913.- с.17.
[14] Україна у зарубіжних доктринах та стратегіях XX ст. //Політична думка.- 1995.- №2-3.- с.52.
[15] Оршан Я. Доба націоналізму //В авангарді. Альманах.- Париж, 1938.- с.41.