Реминисценции на тему: 19 августа 1991 года
Значит, вкратце, дело было так.
Проснулся в этот день необычно для себя рано - были причины. Лебединое озеро везде, и без всяких ФБ понятно, что пипец - опыт, который пригодится и будущим поколениям. Пипец конкретизировался работающими Эхо Москвы и вроде как «Вестями»???! Миткова??- трудно сейчас поверить. Сорокина? Неважно.
Фишка в том, что я собирался на конференцию в Японию - второй научный выезд, и сами позвали. На очень крутой форум. Визу должен был получить именно в этот день.
Дочери 5 лет. Совещание на кухне: ехать - не ехать, в контексте: «бежать - потом вывозить», «не бежать - типа, оставаться навсегда и испытывать вместе». Решили, что ехать. Мама, СА Шилова, которой свойственно произносить 9 императивов на 10 глаголов, выслушав по телефону, почти сумела скрыть интонацию «не надо ехать», и сумела не произнести никакого императива - чудо и респект.
Поехал в посольство. По дороге в метро (было рано) получил листовку с указом Ельцина о преступном заговоре - чудо, и сердце бьётся, как не билось от радости от политики никогда больше. Листовок было много.
Посольство было закрыто. Но меня пустили и в 5 минут выдали паспорт с визой.
Поехал по Москве: народа много, солдаты, бтры. Между народом и вояками дружба, люди сидят на технике.
Заехал в Зоопарк, в Научный отдел - тогда деревянный вагончик - «Березка». Напомнил Смольный из кино. Дым (табачный), бегают по коридорам люди, треск машинок и звуки ксерокса (был ли он?). «Ты куда несешь? Ок, тогда он туда понесет», «А кто у нас на Пушкинской?».
Поговорил с Ежом (С.В. Попов)*, взял листовки и поехал домой, раздавая их по дороге, оттуда к Белому дому. Стягивались со всех улиц, но, по мне, народу было немного. Много было знакомых, и тех, что давно не видел. Митя Дервиз был озабочен доставкой консервов - у нас в экспедиции он был завхозом. У БД первым делом увидел Ежа, руководящего переноской досок для забивания подъезда. Он был «старшим» по подъезду № 4, если не ошибаюсь». Там и осели.
Объявы (из уст в уста) призывали избавиться от арматуры и вообще орудий. Как законопослушные так и делали, хотя были и обратные настроения. Поражали менты с автоматами - на нашей стороне!!! Вот было время! Еще ходили слухи, что менты неправильно показывали дорогу вошедшим в Москву войскам.
Страшновато было, и народу немного, не туча, но единение перекрывало все. Танки подкатили. 4 штуки. Чьи они? Не наши - наши - не наши - наши. Слухи (они же инфа): «Альфа будет штурмовать» - понятно, что пипец. «Грачев», «Лебедь», «Таманская дивизия» - незнакомые до того имена собственные (может, и не те, но так помню).
Илья Володин - мой одногруппник по биофаку - почему-то в рыжей ушанке на ГАЗ 66 среди подъехавших к нашему подъезду десантников с автоматами. «Ребята, спокойно!! Свои! Они с нами!» Возбужденные и готовые к их атаке мы: «Троянский конь?!». Возбужденные и нервные с калашами десантники - в глаза не смотрят. Илюша и тех, и нас сумел успокоить - было очень нервно и, значит, опасно. Остались стоять рядом. Расслабились.
Наш разведчик Вася Латышев, посланный к первому подъезду. «Какой-то Попович приехал, речь толкает, говорит все херня, а ГКЧП нахер, приехал спасать Россию». Вася знаменит историей про Феликса Яновича Дзержинского. Митя Васильев в террариуме про Феликса рассказывал, а потом Вася спросил, кто это.
- Ну, Вася, это знаменитый уважаемый профессор кафедры зоологии позвоночных, выпестовал очень много студентов.
- Какой же он уважаемый, если столько студентов из Университета выпестовал?!
Будут атаковать - не будут? Костер, «охрана подъезда», трындеж, рассвет - не будут.
Домой, навстречу много людей. Оборудованных. Матрасы там, еще какой-то быт.
Потом на самолет. Разрешается не верить, но ехал я почти с чистым сердцем - столь сильно было чувство единения и, отсюда, непобедимости - после я в нем и не нуждался, скорее, наоборот, избегал, что жаль.
В Токио встречали журналисты. Честно сказал, что, думаю - победим, но кровь может быть - не может не быть, при таком противостоянии людей. В поезде Токио-Киото, среди буржуйских коллег - разговоры только о Москве - увидел бегущую строку про трех погибших ребят.
Поселили в отеле по $80 за ночь (у меня зарплата была $7). На руки выдали кэш по $80 за день на еду и проживание. Прожил три дня в отеле - там был телевизор. В новостях: «Горбычев дайторио», без конца по всем каналам, без его самого картинки. Подумал - хана Мише и - нам. Потом услышал, что Буш тоже «дайторио». Сделал успокоительный вывод. Действительно, оказалось - «президент». Увидел Мишу на трапе самолета. Переехал в джапан стайл гостиницу за 10 баксов, с циновками и общей кухней, где была чудесная интернациональная компания молодых коллег с конференции. Один стал потом очень крут. Незабываемые вечера, в том числе под привезенный «технический спирт», и все про политику. Почти все.
Вернулся, встречали СА с братом. Первым делом вручили трехцветный значок. Мама (восторженно): «Ты вернулся в другую страну!!!». Брат был сдержан.
* UPD С Ежом поговорили о разделе наших журналов с "набитыми" пером данными и исходных полевых дневничков, чтобы и те, и те не хранились в одном месте. Когда мы возвращались с ним домой после поля, мы всегда журналы сдавали в багаж, а дневнички брали с собой в салон. На всякий случай)
Проснулся в этот день необычно для себя рано - были причины. Лебединое озеро везде, и без всяких ФБ понятно, что пипец - опыт, который пригодится и будущим поколениям. Пипец конкретизировался работающими Эхо Москвы и вроде как «Вестями»???! Миткова??- трудно сейчас поверить. Сорокина? Неважно.
Фишка в том, что я собирался на конференцию в Японию - второй научный выезд, и сами позвали. На очень крутой форум. Визу должен был получить именно в этот день.
Дочери 5 лет. Совещание на кухне: ехать - не ехать, в контексте: «бежать - потом вывозить», «не бежать - типа, оставаться навсегда и испытывать вместе». Решили, что ехать. Мама, СА Шилова, которой свойственно произносить 9 императивов на 10 глаголов, выслушав по телефону, почти сумела скрыть интонацию «не надо ехать», и сумела не произнести никакого императива - чудо и респект.
Поехал в посольство. По дороге в метро (было рано) получил листовку с указом Ельцина о преступном заговоре - чудо, и сердце бьётся, как не билось от радости от политики никогда больше. Листовок было много.
Посольство было закрыто. Но меня пустили и в 5 минут выдали паспорт с визой.
Поехал по Москве: народа много, солдаты, бтры. Между народом и вояками дружба, люди сидят на технике.
Заехал в Зоопарк, в Научный отдел - тогда деревянный вагончик - «Березка». Напомнил Смольный из кино. Дым (табачный), бегают по коридорам люди, треск машинок и звуки ксерокса (был ли он?). «Ты куда несешь? Ок, тогда он туда понесет», «А кто у нас на Пушкинской?».
Поговорил с Ежом (С.В. Попов)*, взял листовки и поехал домой, раздавая их по дороге, оттуда к Белому дому. Стягивались со всех улиц, но, по мне, народу было немного. Много было знакомых, и тех, что давно не видел. Митя Дервиз был озабочен доставкой консервов - у нас в экспедиции он был завхозом. У БД первым делом увидел Ежа, руководящего переноской досок для забивания подъезда. Он был «старшим» по подъезду № 4, если не ошибаюсь». Там и осели.
Объявы (из уст в уста) призывали избавиться от арматуры и вообще орудий. Как законопослушные так и делали, хотя были и обратные настроения. Поражали менты с автоматами - на нашей стороне!!! Вот было время! Еще ходили слухи, что менты неправильно показывали дорогу вошедшим в Москву войскам.
Страшновато было, и народу немного, не туча, но единение перекрывало все. Танки подкатили. 4 штуки. Чьи они? Не наши - наши - не наши - наши. Слухи (они же инфа): «Альфа будет штурмовать» - понятно, что пипец. «Грачев», «Лебедь», «Таманская дивизия» - незнакомые до того имена собственные (может, и не те, но так помню).
Илья Володин - мой одногруппник по биофаку - почему-то в рыжей ушанке на ГАЗ 66 среди подъехавших к нашему подъезду десантников с автоматами. «Ребята, спокойно!! Свои! Они с нами!» Возбужденные и готовые к их атаке мы: «Троянский конь?!». Возбужденные и нервные с калашами десантники - в глаза не смотрят. Илюша и тех, и нас сумел успокоить - было очень нервно и, значит, опасно. Остались стоять рядом. Расслабились.
Наш разведчик Вася Латышев, посланный к первому подъезду. «Какой-то Попович приехал, речь толкает, говорит все херня, а ГКЧП нахер, приехал спасать Россию». Вася знаменит историей про Феликса Яновича Дзержинского. Митя Васильев в террариуме про Феликса рассказывал, а потом Вася спросил, кто это.
- Ну, Вася, это знаменитый уважаемый профессор кафедры зоологии позвоночных, выпестовал очень много студентов.
- Какой же он уважаемый, если столько студентов из Университета выпестовал?!
Будут атаковать - не будут? Костер, «охрана подъезда», трындеж, рассвет - не будут.
Домой, навстречу много людей. Оборудованных. Матрасы там, еще какой-то быт.
Потом на самолет. Разрешается не верить, но ехал я почти с чистым сердцем - столь сильно было чувство единения и, отсюда, непобедимости - после я в нем и не нуждался, скорее, наоборот, избегал, что жаль.
В Токио встречали журналисты. Честно сказал, что, думаю - победим, но кровь может быть - не может не быть, при таком противостоянии людей. В поезде Токио-Киото, среди буржуйских коллег - разговоры только о Москве - увидел бегущую строку про трех погибших ребят.
Поселили в отеле по $80 за ночь (у меня зарплата была $7). На руки выдали кэш по $80 за день на еду и проживание. Прожил три дня в отеле - там был телевизор. В новостях: «Горбычев дайторио», без конца по всем каналам, без его самого картинки. Подумал - хана Мише и - нам. Потом услышал, что Буш тоже «дайторио». Сделал успокоительный вывод. Действительно, оказалось - «президент». Увидел Мишу на трапе самолета. Переехал в джапан стайл гостиницу за 10 баксов, с циновками и общей кухней, где была чудесная интернациональная компания молодых коллег с конференции. Один стал потом очень крут. Незабываемые вечера, в том числе под привезенный «технический спирт», и все про политику. Почти все.
Вернулся, встречали СА с братом. Первым делом вручили трехцветный значок. Мама (восторженно): «Ты вернулся в другую страну!!!». Брат был сдержан.
* UPD С Ежом поговорили о разделе наших журналов с "набитыми" пером данными и исходных полевых дневничков, чтобы и те, и те не хранились в одном месте. Когда мы возвращались с ним домой после поля, мы всегда журналы сдавали в багаж, а дневнички брали с собой в салон. На всякий случай)