(no subject)
«Любовь всё меняет»
Перевод оригинала http://www.fanfiction.net/s/7289544/1/Love_changes_everything
Всё не моё
Many thanks to mysticpotion for such a lovely story, it was so much fun to translate it. :)
Хаус.
Чёрт бы его побрал.
Этого идиотского, раздражающего, с иголочки одетого, красивого гада-онколога.
Я потею.
С меня в прямом смысле течёт пот, я как дурак волнуюсь, и на левом глазу начался нервный тик. А ему хоть бы что: сидит себе и поглощает ужин, который я приготовил. Я! Он вообще понимает, что это значит?
Алё! Когда последний раз я готовил нам ужин? (Не можешь вспомнить? Правильно, потому что такого в жизни не было).
Вот идиот. Какого чёрта он так странно смотрит в тарелку?
Мне и так трудно, а он еще и ухмыляется.
Нет, я этого не сделаю.
Плохая была идея.
Всё хорошо, как есть. Зачем это портить?
Господи, теперь он смотрит так, как будто сейчас спросит «Всё нормально, Грег?».
Пусть только попробует задать этот вопрос - тогда я выложу всё, как есть. Кому потом будет хуже? Я и так уже расстроен.
Надо сменить тему.
Какую тему? - Я уже десять минут молчу, и только думаю. Не удивительно, что у него такое лицо. Ты, гад, ни слова еще не сказал и весь вечер смотришь на него, как будто он на последней стадии смертельной болезни. Улыбнись ему. Сейчас же!
Замечательно, теперь он склонил голову и выглядит довольно смущенным. Я его не виню.
Что он делает? Ест и облизывается?
Давай, завязывай со своими мыслями, Хаус, и начинай говорить!
Уилсон.
Поверить не могу, что он приготовил.
Он в принципе не готовит.
Он точно что-то натворил.
Продал мою квартиру или постарался, чтобы меня уволили.
Он каким-то образом испортил мне жизнь.
Только посмотрите на него: выглядит так, как будто кто-то умер.
О, Боже. Кто-то умер!
Нет. Не может такого быть. Если бы кто-то умер, Хаус налил бы мне выпить и потом бы всё рассказал. Хотя он бывает непредсказуем, конечно, но это не для кого не новость.
Почему он не налил мне выпить?
У Хауса нет совести, особенно, когда дело касается ежедневных несчастий.
Это, наверное, особо ужасный случай.
Почему он молчит?
Я знаю его на протяжении двадцати лет и это впервые, когда он так долго ничего не говорит. Ничего оскорбительного, по крайней мере.
Он никогда не готовит.
И я все еще не верю, что это он приготовил. Слишком вкусно. Я потом проверю мусорное ведро.
Только послушай себя, Джеймс.
Как ты можешь думать о еде, когда наверняка случилось что-то ужасное?
Ну вот, теперь он улыбается.
Последние десять минут он смотрит на меня так, как если бы наступил конец света, а теперь улыбается. Еще и ужин приготовил. Не просто бутерброд, а ужин.
Он расстроен. Он при смерти..?
О, Боже! Он умирает! Это единственное объяснение, почему он смотрит на меня как Чеширский кот с нервным тиком на левом глазу.
Успокойся. Выдыхай, Джеймс, выдыхай. Что бы ты ни сказал, воздержись от истерик.
Не начинай рыдать, а спокойно с ним поговори.
Должно быть логическое объяснение такого поведения.
Господи, кого я обманываю? - Он точно узнал, что умирает.
Уилсон:
-Хаус, ты что болен? Вот к чему ты ведешь весь вечер? Быстро говори мне.
Хаус:
-...Что? Нет. На голову, разве что немного. В остальном моё здоровье «процветает» так же, как и здоровье типичного наркомана.
Уилсон:
-Если ты не умираешь, то какого чёрта ты это затеял?
Хаус:
-Мне обидно слышать, что ты автоматически считаешь, что стоит мне приготовить ужин, то за этим скрыты нечистые мотивы. И как это понимать?
Уилсон.
-Так и понимать: «Привет, я Джеймс Уилсон. Я с тобой дружу долгих двадцать лет и прекрасно знаю, как именно ты себя ведешь, если что-то натворил. Так что не неси чепухи».
Хаус:
-Хочешь знать, что всё это значит? Ладно. Иди к чёрту за то, что заставил меня это сделать, после того, как я уже почти передумал.
Уилсон:
-Сделать что?
Хаус.
Почему было просто не заставить его поверить, что я при смерти? Потому что это почти правда: я просто умираю от стыда.
Я краснею и дрожу.
Это самая слащавая, жалкая, тошнотворная, приторная и синтементальная чушь в истории, и даже мистер Романтик, сидящий вон там, тебе этого не простит, ты понимаешь, да? Гори оно всё огнем!
Просто включи плеер. Раз уж решил сделать это, то сделай это по высшему классу.
Уилсон.
В каком смысле «пошёл я к чёрту, за то что заставил его это сделать»? Сделать что?
Включить плеер? Он, наконец, его потерял. Или разбил и хочет скинуть вину на меня, по глазам ведь вижу, что он что-то замышляет. Погодите, что это за песня? Я её знаю!
Откуда же она, чёрт? Зачем он идёт к пианино, он собирается петь? Петь ...мне?
Так вот в чём проблема? Никак не могу вспомнить название. Это ведь... О, Господи... Этого я не ожидал...
«Любовь, любовь все изменяет,
Руки и лица, землю и небо.
Любовь, любовь все изменяет,
Как ты живешь и умираешь.
Любовь может заставить лето пролететь,
А может одну ночь превратить в жизнь.
Да, любовь, любовь все меняет,
Теперь я трепещу от твоего имени.
Ничто в мире
уже никогда не будет прежним.
Любовь, любовь все изменяет,
Дни длиннее, слова подразумевают больше.
Любовь, любовь все изменяет,
Боль тяжелее, чем раньше.
Любовь закружит твой мир,
И этот мир будет длиться вечно.
Да, любовь, любовь все меняет,
Приносит славу или позор.
Ничто в мире
Уже никогда не будет прежним.
Мы идем из мира в мир,
Планируем будущее, очерчиваем годы.
Но врывается любовь, и внезапно
Вся наша мудрость исчезает.
Она любого превращает в глупца:
Все наши правила рушатся.
Да, любовь, любовь все меняет,
Живи или погибай в ее пламени.
Любовь никогда
Не оставит тебя прежним.
Любовь никогда
Не оставит тебя прежним».
Уилсон.
Хаус только что мне спел.
Хаус только что посмотрел на меня так, как если бы я был единственным в мире и спел для меня песню из одного из моих любимых мюзиклов.
Это нечто!
За все то время, когда мы виделись, сегодня он впервые произнёс слово «люблю». Это, конечно, из песни, но тем не менее, он произнес его ...мне.
Что мне, чёрт возьми, на это ему сказать?
Мне страшно хочется его поцеловать, но я чувствую, он хочет соблюсти дистанцию.
Если я не могу его поцеловать, то должен что-то сказать.
Скажи что-нибудь, Джеймс.
Хоть что-то.
Он не смотрит на меня, он в ужасе.
Он ждет, что я что-то скажу, и что бы это ни было, я должен сказать правильные слова хоть раз в жизни.
Знаю, я просто медленно подойду к нему и улыбнусь, и он поймет, что я не считаю его исполнение паршивым.
И тогда, возможно, я смогу поцеловать его с той силой, с какой сейчас об этом мечтаю.
Я не могу позволить себе слишком много синтиментальности, потому что тогда он всё переведёт в злую шутку, и будет еще долго меня же высмеивать. Потому что он смущен и будет так защищаться. Романтичный жест это или нет, я его просто так не отпущу.
Не часто выпадает шанс услышать подобные признания от Хауса.
Хаус.
Он что, ухмыляется? Ему смешно? Ненавижу его таким. Себя ненавижу еще больше.
Какого чёрта я это сделал? Мне надо смотреть куда-угодно, на ноты, на пианино, но не ему в глаза. Если он ждёт песни «на бис», я ему сейчас устрою «бис».
Он ничего не ответил. Это было слишком слащаво даже для Уилсона.
Самое смешное, я еще не всё сказал. Главное - впереди.
Надо было сделать это за ужином. Было бы изящнее.
Внезапно запеть песни из мюзиклов совсем не изящно. Глупо. Хуже уже не будет!
Уилсон:
-Долго же ты шел к этому...
Хаус:
-К чему?
Уилсон:
-К признанию в любви с помощью песни. Долго, но от этого оно хуже не стало. Спасибо, Хаус. Не переживай, я не жду, что ты еще когда-нибудь скажешь мне слова любви. Этой песни хватит на двадцать лет вперед.
Хаус:
-Уилсон, помолчи и послушай меня. То, что я сделаю мне нелегко.
Уилсон:
-Ты собираешься еще что-то спеть? Заявки принимаешь? Можно тогда «Моё сердце не замрёт», Селин Дион?
Хаус:
-Я рад, что тебе весело. Ужин, песня. Но то, что я откладываю (пять раз уже) на последний момент, повергнет тебя в настоящий шок. Готов?
Уилсон.
Он невероятно мил, когда краснеет и не знает, что делать. «Любовь...» он правда сказал то, что я думаю? Пять раз откладывал?
О чём это он?
Если речь идёт о тех пяти раз, о каких я думаю... Что он делает?
Он становится на колено.
Я должен ему помочь, наверное. Хотя, нет. Он меня убьет, если я попытаюсь помочь.
Ему следует думать о ноге, она не выдержит такого давления...
Хаус перед тобой, на колене и протягивает кольцо, а ты думаешь о ноге?
Слушай внимательно, Уилсон.
Боже. Я потеряю сознание. Я точно потеряю сознание.
Я задыхаюсь. Я задыхаюсь, Хаус предлагает мне руку и сердце и протягивает мне кольцо... из-под банки пива? Н-да. Неожиданно. Как бы там ни было, я думаю, это настоящее предложение, а не шутка.
...И я что, скажу «да»? Я женюсь на Хаусе? Ну, разумеется! Ты идиот.
Ты же любишь его и он только что спел тебе «Любовь все меняет», как можно отказать человеку, поющему «Любовь все меняет»?
Он и не догадывается, как крепко ты его любишь ...или всё-таки догадывается?
Ты смотришь на него уже дольше пяти минут, раскрыв рот, а он молчит и переминается на одном колене. Как не стыдно, Джеймс!
Ему больно и он почти уверен, что ты откажешь.
Он берет тебя за руку и в глазах мольба. Ответь ему. Немедленно. Джеймс Уилсон, сейчас же.
Хаус.
Я все испортил. Всё это чересчур. Я пьян. Может, он думает, я балуюсь.
В конце-концов, я делаю предложение не с настоящим кольцом, а кольцом из-под банки пива. Я подумал, ему понравится.
Подумал, это очень в нашем стиле, чего не скажешь о слащавой песенки, которую я глупым образом только что исполнил. Какого чёрта я это сделал? Он точно скажет «нет». И я его не виню. Кто захочет на мне жениться? Кроме как нелегальных эмигрантов. Кто захочет добровольно связать свою жизнь с типом вроде меня?
Я думал, что хуже не будет - я ошибался. Это намного хуже. Джимми, умоляю, не молчи.Скажи что-угодно, но только не слово «нет». Я ведь люблю тебя. Сейчас я возьму его за руку и он, надеюсь, заговорит. Джеймс Уилсон, ответь мне! Иначе я умру.
Уилсон:
-Любовь действительно всё меняет...
Хаус:
-Уилсон, быстро: «да» или «нет»?
Уилсон:
-Да!
Конец.
Перевод оригинала http://www.fanfiction.net/s/7289544/1/Love_changes_everything
Всё не моё
Many thanks to mysticpotion for such a lovely story, it was so much fun to translate it. :)
Хаус.
Чёрт бы его побрал.
Этого идиотского, раздражающего, с иголочки одетого, красивого гада-онколога.
Я потею.
С меня в прямом смысле течёт пот, я как дурак волнуюсь, и на левом глазу начался нервный тик. А ему хоть бы что: сидит себе и поглощает ужин, который я приготовил. Я! Он вообще понимает, что это значит?
Алё! Когда последний раз я готовил нам ужин? (Не можешь вспомнить? Правильно, потому что такого в жизни не было).
Вот идиот. Какого чёрта он так странно смотрит в тарелку?
Мне и так трудно, а он еще и ухмыляется.
Нет, я этого не сделаю.
Плохая была идея.
Всё хорошо, как есть. Зачем это портить?
Господи, теперь он смотрит так, как будто сейчас спросит «Всё нормально, Грег?».
Пусть только попробует задать этот вопрос - тогда я выложу всё, как есть. Кому потом будет хуже? Я и так уже расстроен.
Надо сменить тему.
Какую тему? - Я уже десять минут молчу, и только думаю. Не удивительно, что у него такое лицо. Ты, гад, ни слова еще не сказал и весь вечер смотришь на него, как будто он на последней стадии смертельной болезни. Улыбнись ему. Сейчас же!
Замечательно, теперь он склонил голову и выглядит довольно смущенным. Я его не виню.
Что он делает? Ест и облизывается?
Давай, завязывай со своими мыслями, Хаус, и начинай говорить!
Уилсон.
Поверить не могу, что он приготовил.
Он в принципе не готовит.
Он точно что-то натворил.
Продал мою квартиру или постарался, чтобы меня уволили.
Он каким-то образом испортил мне жизнь.
Только посмотрите на него: выглядит так, как будто кто-то умер.
О, Боже. Кто-то умер!
Нет. Не может такого быть. Если бы кто-то умер, Хаус налил бы мне выпить и потом бы всё рассказал. Хотя он бывает непредсказуем, конечно, но это не для кого не новость.
Почему он не налил мне выпить?
У Хауса нет совести, особенно, когда дело касается ежедневных несчастий.
Это, наверное, особо ужасный случай.
Почему он молчит?
Я знаю его на протяжении двадцати лет и это впервые, когда он так долго ничего не говорит. Ничего оскорбительного, по крайней мере.
Он никогда не готовит.
И я все еще не верю, что это он приготовил. Слишком вкусно. Я потом проверю мусорное ведро.
Только послушай себя, Джеймс.
Как ты можешь думать о еде, когда наверняка случилось что-то ужасное?
Ну вот, теперь он улыбается.
Последние десять минут он смотрит на меня так, как если бы наступил конец света, а теперь улыбается. Еще и ужин приготовил. Не просто бутерброд, а ужин.
Он расстроен. Он при смерти..?
О, Боже! Он умирает! Это единственное объяснение, почему он смотрит на меня как Чеширский кот с нервным тиком на левом глазу.
Успокойся. Выдыхай, Джеймс, выдыхай. Что бы ты ни сказал, воздержись от истерик.
Не начинай рыдать, а спокойно с ним поговори.
Должно быть логическое объяснение такого поведения.
Господи, кого я обманываю? - Он точно узнал, что умирает.
Уилсон:
-Хаус, ты что болен? Вот к чему ты ведешь весь вечер? Быстро говори мне.
Хаус:
-...Что? Нет. На голову, разве что немного. В остальном моё здоровье «процветает» так же, как и здоровье типичного наркомана.
Уилсон:
-Если ты не умираешь, то какого чёрта ты это затеял?
Хаус:
-Мне обидно слышать, что ты автоматически считаешь, что стоит мне приготовить ужин, то за этим скрыты нечистые мотивы. И как это понимать?
Уилсон.
-Так и понимать: «Привет, я Джеймс Уилсон. Я с тобой дружу долгих двадцать лет и прекрасно знаю, как именно ты себя ведешь, если что-то натворил. Так что не неси чепухи».
Хаус:
-Хочешь знать, что всё это значит? Ладно. Иди к чёрту за то, что заставил меня это сделать, после того, как я уже почти передумал.
Уилсон:
-Сделать что?
Хаус.
Почему было просто не заставить его поверить, что я при смерти? Потому что это почти правда: я просто умираю от стыда.
Я краснею и дрожу.
Это самая слащавая, жалкая, тошнотворная, приторная и синтементальная чушь в истории, и даже мистер Романтик, сидящий вон там, тебе этого не простит, ты понимаешь, да? Гори оно всё огнем!
Просто включи плеер. Раз уж решил сделать это, то сделай это по высшему классу.
Уилсон.
В каком смысле «пошёл я к чёрту, за то что заставил его это сделать»? Сделать что?
Включить плеер? Он, наконец, его потерял. Или разбил и хочет скинуть вину на меня, по глазам ведь вижу, что он что-то замышляет. Погодите, что это за песня? Я её знаю!
Откуда же она, чёрт? Зачем он идёт к пианино, он собирается петь? Петь ...мне?
Так вот в чём проблема? Никак не могу вспомнить название. Это ведь... О, Господи... Этого я не ожидал...
«Любовь, любовь все изменяет,
Руки и лица, землю и небо.
Любовь, любовь все изменяет,
Как ты живешь и умираешь.
Любовь может заставить лето пролететь,
А может одну ночь превратить в жизнь.
Да, любовь, любовь все меняет,
Теперь я трепещу от твоего имени.
Ничто в мире
уже никогда не будет прежним.
Любовь, любовь все изменяет,
Дни длиннее, слова подразумевают больше.
Любовь, любовь все изменяет,
Боль тяжелее, чем раньше.
Любовь закружит твой мир,
И этот мир будет длиться вечно.
Да, любовь, любовь все меняет,
Приносит славу или позор.
Ничто в мире
Уже никогда не будет прежним.
Мы идем из мира в мир,
Планируем будущее, очерчиваем годы.
Но врывается любовь, и внезапно
Вся наша мудрость исчезает.
Она любого превращает в глупца:
Все наши правила рушатся.
Да, любовь, любовь все меняет,
Живи или погибай в ее пламени.
Любовь никогда
Не оставит тебя прежним.
Любовь никогда
Не оставит тебя прежним».
Уилсон.
Хаус только что мне спел.
Хаус только что посмотрел на меня так, как если бы я был единственным в мире и спел для меня песню из одного из моих любимых мюзиклов.
Это нечто!
За все то время, когда мы виделись, сегодня он впервые произнёс слово «люблю». Это, конечно, из песни, но тем не менее, он произнес его ...мне.
Что мне, чёрт возьми, на это ему сказать?
Мне страшно хочется его поцеловать, но я чувствую, он хочет соблюсти дистанцию.
Если я не могу его поцеловать, то должен что-то сказать.
Скажи что-нибудь, Джеймс.
Хоть что-то.
Он не смотрит на меня, он в ужасе.
Он ждет, что я что-то скажу, и что бы это ни было, я должен сказать правильные слова хоть раз в жизни.
Знаю, я просто медленно подойду к нему и улыбнусь, и он поймет, что я не считаю его исполнение паршивым.
И тогда, возможно, я смогу поцеловать его с той силой, с какой сейчас об этом мечтаю.
Я не могу позволить себе слишком много синтиментальности, потому что тогда он всё переведёт в злую шутку, и будет еще долго меня же высмеивать. Потому что он смущен и будет так защищаться. Романтичный жест это или нет, я его просто так не отпущу.
Не часто выпадает шанс услышать подобные признания от Хауса.
Хаус.
Он что, ухмыляется? Ему смешно? Ненавижу его таким. Себя ненавижу еще больше.
Какого чёрта я это сделал? Мне надо смотреть куда-угодно, на ноты, на пианино, но не ему в глаза. Если он ждёт песни «на бис», я ему сейчас устрою «бис».
Он ничего не ответил. Это было слишком слащаво даже для Уилсона.
Самое смешное, я еще не всё сказал. Главное - впереди.
Надо было сделать это за ужином. Было бы изящнее.
Внезапно запеть песни из мюзиклов совсем не изящно. Глупо. Хуже уже не будет!
Уилсон:
-Долго же ты шел к этому...
Хаус:
-К чему?
Уилсон:
-К признанию в любви с помощью песни. Долго, но от этого оно хуже не стало. Спасибо, Хаус. Не переживай, я не жду, что ты еще когда-нибудь скажешь мне слова любви. Этой песни хватит на двадцать лет вперед.
Хаус:
-Уилсон, помолчи и послушай меня. То, что я сделаю мне нелегко.
Уилсон:
-Ты собираешься еще что-то спеть? Заявки принимаешь? Можно тогда «Моё сердце не замрёт», Селин Дион?
Хаус:
-Я рад, что тебе весело. Ужин, песня. Но то, что я откладываю (пять раз уже) на последний момент, повергнет тебя в настоящий шок. Готов?
Уилсон.
Он невероятно мил, когда краснеет и не знает, что делать. «Любовь...» он правда сказал то, что я думаю? Пять раз откладывал?
О чём это он?
Если речь идёт о тех пяти раз, о каких я думаю... Что он делает?
Он становится на колено.
Я должен ему помочь, наверное. Хотя, нет. Он меня убьет, если я попытаюсь помочь.
Ему следует думать о ноге, она не выдержит такого давления...
Хаус перед тобой, на колене и протягивает кольцо, а ты думаешь о ноге?
Слушай внимательно, Уилсон.
Боже. Я потеряю сознание. Я точно потеряю сознание.
Я задыхаюсь. Я задыхаюсь, Хаус предлагает мне руку и сердце и протягивает мне кольцо... из-под банки пива? Н-да. Неожиданно. Как бы там ни было, я думаю, это настоящее предложение, а не шутка.
...И я что, скажу «да»? Я женюсь на Хаусе? Ну, разумеется! Ты идиот.
Ты же любишь его и он только что спел тебе «Любовь все меняет», как можно отказать человеку, поющему «Любовь все меняет»?
Он и не догадывается, как крепко ты его любишь ...или всё-таки догадывается?
Ты смотришь на него уже дольше пяти минут, раскрыв рот, а он молчит и переминается на одном колене. Как не стыдно, Джеймс!
Ему больно и он почти уверен, что ты откажешь.
Он берет тебя за руку и в глазах мольба. Ответь ему. Немедленно. Джеймс Уилсон, сейчас же.
Хаус.
Я все испортил. Всё это чересчур. Я пьян. Может, он думает, я балуюсь.
В конце-концов, я делаю предложение не с настоящим кольцом, а кольцом из-под банки пива. Я подумал, ему понравится.
Подумал, это очень в нашем стиле, чего не скажешь о слащавой песенки, которую я глупым образом только что исполнил. Какого чёрта я это сделал? Он точно скажет «нет». И я его не виню. Кто захочет на мне жениться? Кроме как нелегальных эмигрантов. Кто захочет добровольно связать свою жизнь с типом вроде меня?
Я думал, что хуже не будет - я ошибался. Это намного хуже. Джимми, умоляю, не молчи.Скажи что-угодно, но только не слово «нет». Я ведь люблю тебя. Сейчас я возьму его за руку и он, надеюсь, заговорит. Джеймс Уилсон, ответь мне! Иначе я умру.
Уилсон:
-Любовь действительно всё меняет...
Хаус:
-Уилсон, быстро: «да» или «нет»?
Уилсон:
-Да!
Конец.