ШИРАК... и БЫЧЬЁ
- Тихо! - Кунхаз снова поднял руки, - Посмотрим, чем удивят нас хорезмийцы.
Сыны пустыни говорили о чем-то вполголоса, и лица их выражали беспокойство. Следовало показать рыбоедам, на что способны пастухи. И не только ради развлечения. Состязание у массагетов - не просто игра. Тот, кто победил, смотрит сверху вниз на побеждённого.
Сохраб вздохнул и отер пот со лба.
- Приведите самого крупного быка из вашего стада.
- Быка? - удивился Кунхаз.
- Да, самого крупного быка.
(Фароат оценивающе смотрит на победителя. Нет на свете царицы краше скифской девицы! )
Никто вокруг уже не думал о чашах. Апасаки схватили толстые волосяные веревки и побежали из крепости на пастбище. Через некоторое время у ворот городища поднялся гвалт. Все вскочили с мест, опрокидывая сосуды. Быка, опутанного канатами, с трудом вели около десяти апасаков. У хорезмийцев потемнело в глазах: то был страшного вида буйвол-великан. Из его пасти выплывали тяжелые раскаты рёва, с блестящих черных губ стекала слюна. Бык упирался, медленно поводил длинными загнутыми назад рогами и валил с ног державших его плечистых воинов.
- Освободите его от веревок, - прохрипел Сохраб взволнованно. Путы упалы. Бык топтался в середине огромного круга, гневно раздувая ноздри. Копыта его давили землю, оставляя глубокие следы.
Сохраб молча кивнул сыну. В первое мгновение Ширак оробел - на него смотрели сотни глаз, чужих глаз. Отец одобряюще шлепнул его по спине. Ширак бросил взгляд на быка, вспомнил Гани. В груди пастуха постепенно, как вода в котле, заклокотала злоба. И вот уже волна ярости захлестнула Ширака. Он легко вскочил на ноги, выпрямился во весь рост, расправил могучие плечи, жадно вздохнул, притопнул ногами, обутыми в мягкие сапоги, и решительно сплюнул. Было так тихо, что все услышали, как плевок смачно шлепнулся о камни.
Ширак пошел к быку пружинистым шагом. В толпе кто-то застонал от нетерпения.
Бык тупо смотрел на хорезмийца. Ширак, не спуская с него глаз, наклонился и кинул в ноздри чудовища две горсти земли. Этого было достаточно. Бык понял, что ему угрожают. Опустив голову, он медленно попятился назад. Ширак выгнул спину, как тигр, и выставил руки вперед. Лицо его потемнело и стало страшным, точно морда дикого зверя. В тот миг, когда буйвол ринулся на него, Ширак бросился навстречу и схватил его за рога. Во все стороны полетел песок. Рев животного сливался с рычанием обезумевшего человека. Туша четвероногого и тело двуногого существ мелькали в густых клубах пыли неуловимыми формами.
Затем враги застыли на месте, собирая силы для последнего рывка. Бык дышал тяжело и хрипло. Ширак, стиснув рога буйвола железными кистями, медленно сворачивал ему шею. Пастух передергивался с головы до пят. Если бы то усилие, которое он при этом прилагал, перевести в порыв урагана, дерево, растущее в городище, упало бы, вырванное с корнями. Зубы хорезмийца скрежетали, точно кремни; мышцы рук и мускулы груди, живота, боков и спины выступили из под кожи толстыми жгутами.
- Хэ! - вскрикнул Ширак и одним движением свернул животному шею. Бык удивленно рявкнул и тяжко грохнулся на землю. В руке Ширака блеснул кинжал. Струи крови, вырвавшейся из перерезанного горла буйвола, хлынули пастуху на плечи. Толстые ноги быка дрогнули и стали неподвижны.
Ширак недобро усмехнулся, отер кинжал о шкуру буйвола, вложил его в ножны, повернулся и не спеша направился к отцу. Апасаки не произнесли ни звука. В полной тишине Кунхаз поднял обеими руками золотую чашу и молча поднес ее Шираку. Пастух с поклоном принял сосуд и тремя глотками осушил его до дна.
(с) Явдат Ильясов, "Тропа гнева".
Да, я знаю, что на картинке Митра. А ты знаешь, что на картинке Митра?
Сыны пустыни говорили о чем-то вполголоса, и лица их выражали беспокойство. Следовало показать рыбоедам, на что способны пастухи. И не только ради развлечения. Состязание у массагетов - не просто игра. Тот, кто победил, смотрит сверху вниз на побеждённого.
Сохраб вздохнул и отер пот со лба.
- Приведите самого крупного быка из вашего стада.
- Быка? - удивился Кунхаз.
- Да, самого крупного быка.
(Фароат оценивающе смотрит на победителя. Нет на свете царицы краше скифской девицы! )
Никто вокруг уже не думал о чашах. Апасаки схватили толстые волосяные веревки и побежали из крепости на пастбище. Через некоторое время у ворот городища поднялся гвалт. Все вскочили с мест, опрокидывая сосуды. Быка, опутанного канатами, с трудом вели около десяти апасаков. У хорезмийцев потемнело в глазах: то был страшного вида буйвол-великан. Из его пасти выплывали тяжелые раскаты рёва, с блестящих черных губ стекала слюна. Бык упирался, медленно поводил длинными загнутыми назад рогами и валил с ног державших его плечистых воинов.
- Освободите его от веревок, - прохрипел Сохраб взволнованно. Путы упалы. Бык топтался в середине огромного круга, гневно раздувая ноздри. Копыта его давили землю, оставляя глубокие следы.
Сохраб молча кивнул сыну. В первое мгновение Ширак оробел - на него смотрели сотни глаз, чужих глаз. Отец одобряюще шлепнул его по спине. Ширак бросил взгляд на быка, вспомнил Гани. В груди пастуха постепенно, как вода в котле, заклокотала злоба. И вот уже волна ярости захлестнула Ширака. Он легко вскочил на ноги, выпрямился во весь рост, расправил могучие плечи, жадно вздохнул, притопнул ногами, обутыми в мягкие сапоги, и решительно сплюнул. Было так тихо, что все услышали, как плевок смачно шлепнулся о камни.
Ширак пошел к быку пружинистым шагом. В толпе кто-то застонал от нетерпения.
Бык тупо смотрел на хорезмийца. Ширак, не спуская с него глаз, наклонился и кинул в ноздри чудовища две горсти земли. Этого было достаточно. Бык понял, что ему угрожают. Опустив голову, он медленно попятился назад. Ширак выгнул спину, как тигр, и выставил руки вперед. Лицо его потемнело и стало страшным, точно морда дикого зверя. В тот миг, когда буйвол ринулся на него, Ширак бросился навстречу и схватил его за рога. Во все стороны полетел песок. Рев животного сливался с рычанием обезумевшего человека. Туша четвероногого и тело двуногого существ мелькали в густых клубах пыли неуловимыми формами.
Затем враги застыли на месте, собирая силы для последнего рывка. Бык дышал тяжело и хрипло. Ширак, стиснув рога буйвола железными кистями, медленно сворачивал ему шею. Пастух передергивался с головы до пят. Если бы то усилие, которое он при этом прилагал, перевести в порыв урагана, дерево, растущее в городище, упало бы, вырванное с корнями. Зубы хорезмийца скрежетали, точно кремни; мышцы рук и мускулы груди, живота, боков и спины выступили из под кожи толстыми жгутами.
- Хэ! - вскрикнул Ширак и одним движением свернул животному шею. Бык удивленно рявкнул и тяжко грохнулся на землю. В руке Ширака блеснул кинжал. Струи крови, вырвавшейся из перерезанного горла буйвола, хлынули пастуху на плечи. Толстые ноги быка дрогнули и стали неподвижны.
Ширак недобро усмехнулся, отер кинжал о шкуру буйвола, вложил его в ножны, повернулся и не спеша направился к отцу. Апасаки не произнесли ни звука. В полной тишине Кунхаз поднял обеими руками золотую чашу и молча поднес ее Шираку. Пастух с поклоном принял сосуд и тремя глотками осушил его до дна.
(с) Явдат Ильясов, "Тропа гнева".
Да, я знаю, что на картинке Митра. А ты знаешь, что на картинке Митра?
Click to view