Один очень неточный перевод одной не очень старой немецкой песни.
(Пригрезилось сегодня примерно с трех часов ночи до шести утра.)
Один очень неточный перевод одной не очень старой немецкой песни.
Сегодня была просто чудесная погода. Как всегда в этом месяце приветливо ярко светило солнце. Его золотистый диск, на который просто невозможно было смотреть человеческими глазами, обрамлялся светлым, нежно-голубым полотном без единого белесого развода. Да, небо было чистым и приветливым. Казалось, снова хочется подняться птицей и, отрешившись от всей городской суеты, отправиться туда…
Франк очень любил это цвет. Наверно он понял это еще в детстве, когда мальчишкой-сорванцом забирался с гитарой на крышу дома, где жила его мать и, зная, что сейчас никто и не догадается искать его именно здесь, лежал на теплой черепице, смотрел в нежно голубое небо и пока еще небрежно извлекал тонкие серебристые нотки из струн недавно подаренного учителем музыки инструмента.
А сейчас был, пожалуй, именно такой летний теплый день. Двое мужчин сидели за столиком на веранде летнего кафе. Один из них, забыв о собеседнике, щурясь, смотрел на небо и, видимо, пытался отыскать на нем хоть облачко.
Ему было намного за тридцать. Темно-русые волосы, рассыпаясь слегка вьющимися локонами по широким плечам, обрамляли бледное лицо с выразительными скулами и, казалось, своим рыжеватым отливом еще больше подчеркивали цвет светло-голубых, как это летнее небо, глаз.
Его собеседник, поняв, что Франк сейчас снова погрузился в мир своих мыслей, пытался небрежно записать очередную строчку в лежащий на столе толстый блокнот.
Кофе неизбежно остывал, а вместе с ним неизбежно остывала надежда уцепиться за этот наполненный теплым солнечным светом момент жизни. Франк опустил глаза и посмотрел на страницу блокнота:
- О чем ты пишешь на этот раз?
- О тебе… - спокойно ответил собеседник.
Все случилось немного ранее. Хотя, немного или много… это был тот еще вопрос, на который сам Франк не мог дать ответ. Ему всегда казалось, еще с детства, что людям, близким людям, нет до него почти никакого дела… Они не могли понять его настолько, чтобы тот, в свою очередь, мог почувствовать себя счастливым. Он обижался, бунтовал и неизбежно замыкался, уводя свои мысли глубоко внутрь своего сознания, и только там, глубоко внутри своей настоящей сути, пытался ответить сам себе на так сильно мучающие его вопросы.
О да… Она была прекрасна. Франк стоял сейчас в фойе гостиницы и разглядывал незнакомку. Классическое маленькое черное платье удачно подчеркивало ее и без того удачную, почти идеальную, конечно в его сугубо мужском представлении, фигуру. Светлые пряди золотистых волос опускались на высокую небольшую грудь молодой женщины. Она стояла немного в стороне от своей, видимо, подруги и задумавшись, смотрела в пол, изящно склонив голову на тонкой длинной шее.
Франк стоял неподвижно и теперь его мысли занимала только эта женщина. Он не заметил, что снова уходит от реальности как вдруг пронзительный взгляд стальных глаз заставил его опомниться и понять, что у него подкашиваются ноги.
Необычайно красивое молодое лицо с изящными европейскими чертами, узким подбородком и большими серыми глазами, на которые падала густая светлая челка, прикрывавшая слегка высокий лоб, сейчас было обращено исключительно к нему. Незнакомка каким-то образом почувствовала взгляд Франка и сейчас, без капли смущения, смотрела в его голубые глаза, читая в них не то удивление, не то явный интерес к себе.
Все происходило слишком быстро, чтобы Франк мог обдумать свои дальнейшие действия. Все, что он сейчас видел - ту прекрасную незнакомку. И на мгновение для него померкло все находящееся рядом с ней. Он почувствовал непреодолимое желание быть с ней и, по началу с трудом переставляя ватные ноги, направился в ее сторону. Его шаг ускорялся, и вместе с тем сейчас становились все тверже его решительность и воля.
Был ли он застенчивым человеком? Иногда ему казалось, что он слишком сильно смущается, не может в нужный момент подобрать нужные слова, принять нужное решение. И все же порой в нем словно вскипала некая сила, которая заставляла молчать разум, и эта сила позволяла ему говорить только то, что хочет он, без оглядки, делать то, что угодно ему сейчас. Он был несдержан и, наткнувшись, например, на запертую дверь ресторана, начинал громко возмущаться и колотить в нее ногами. А иногда его сознание затмевал сильнейший гнев, накатывающий даже из-за малейшего пустяка, и этот гнев начинал давить горло, заставляя сипнуть и пропадать голос.
Сам Франк удивлялся столь противоречивым чертам своей пережившей многое личности, хотя по большому счету такой творческий беспорядок в итоге притягивал к нему как магнитом других людей.
Девушка не стала исключением. Она уже сидела рядом в машине и с явным интересом слушала то, что говорит ей Франк. Внезапное его предложение ничуть ее не смутило. А в его голове как всегда вертелись несвязные навязчивые мысли: «Конечно мы поедем сейчас ко мне. Конечно, она на все согласится. Почему? Потому что ей, как и всем, нужны деньги? Неужели я заслужил это? Может и в правду в жизни я что-то делал не так? Но я хочу… Счастья. Хоть немного почувствовать себя счастливым… именно сейчас. Я это заслужил… Ну и пусть…»
Дальнейшие события, наверно, уже были предсказаны самим Франком.
В просторной комнате, в которой царил по сути вечный беспорядок, на большой кровати сплелись воедино два тела: мужчины и женщины. Им было действительно хорошо…сейчас…вместе… Но все же…
Сквозь большое окно в комнату падал серебристо-серый пока еще дневной свет, который уже совсем скоро должен был смениться прозрачными сумерками. Этот свет проникал из комнаты в узкий коридор… В дверном проеме замер изящный темный силуэт. Это был силуэт женщины. Она стояла неподвижно перед открытой дверью, уперевшись обеими руками в дверную раму. Тонкие длинные пальцы, казалось, впились в древесину проема от внезапно накатившей мучившей ее боли… Зеленые глаза замерли, широко раскрывшись, растрепанные медные волосы спадали тонкими кольцами с затылка, прикрывая часть красивого лица… Она закусила губу, будучи не в силах вымолвить ни слова.
Франк поднял глаза.
Сейчас его снова одолевали надоедливые мысли: «Ведь мне так много было от тебя нужно. Ты не смогла мне этого дать. Ты не слышала меня. Ты слушала других, а мне так нужна была твоя забота и нежность… Ведь я заслужил…»
- Так чем все закончилось?
- Конечно она осудила меня. За разбитое сердце…
- Ну?
- Все как всегда прошло гладко.
- Не жаль?
- А по сути и там ничего не было…
Одно облако все же появилось на небе. Оно стремительно закрывало собой, казавшееся еще мгновение назад ярким, солнце. Франк снова задумался и поднял взгляд, на этот раз почти перестав щуриться. Затем он закрыл глаза и еще на мгновение погрузился глубоко в себя.
Кофе уже не был вкусным, а страница блокнота была вся исписана….Оставаться здесь не было ни малейшего смысла. Надо было двигаться дальше, до времени. А потом, а потом надо будет остановиться и оглянуться назад…. И теперь Франк шел в гордом одиночестве по городской улице, и в голове его все проигрывалась, и проигрывалась незамысловатая назойливая мелодия. А может он просто думал, в очередной раз о том, как хорошо быть одиноким свободным человеком. Но как же все-таки больно осознавать свое одиночество и несбывшиеся разбитые в очередной раз мечты и надежды.
Конечно, он будет искать Ее снова. Возможно, он будет искать Ее всю оставшуюся жизнь. Возможно, он найдет Ее и Она, наконец, сможет подарить ему все то, чего не смогла подарить Франку его слишком молодая некогда мать.
А пока он продолжит свой путь и поиск…
©Tatyana Dyomina (WildChild), 02.06.2009 г.
Один очень неточный перевод одной не очень старой немецкой песни.
Сегодня была просто чудесная погода. Как всегда в этом месяце приветливо ярко светило солнце. Его золотистый диск, на который просто невозможно было смотреть человеческими глазами, обрамлялся светлым, нежно-голубым полотном без единого белесого развода. Да, небо было чистым и приветливым. Казалось, снова хочется подняться птицей и, отрешившись от всей городской суеты, отправиться туда…
Франк очень любил это цвет. Наверно он понял это еще в детстве, когда мальчишкой-сорванцом забирался с гитарой на крышу дома, где жила его мать и, зная, что сейчас никто и не догадается искать его именно здесь, лежал на теплой черепице, смотрел в нежно голубое небо и пока еще небрежно извлекал тонкие серебристые нотки из струн недавно подаренного учителем музыки инструмента.
А сейчас был, пожалуй, именно такой летний теплый день. Двое мужчин сидели за столиком на веранде летнего кафе. Один из них, забыв о собеседнике, щурясь, смотрел на небо и, видимо, пытался отыскать на нем хоть облачко.
Ему было намного за тридцать. Темно-русые волосы, рассыпаясь слегка вьющимися локонами по широким плечам, обрамляли бледное лицо с выразительными скулами и, казалось, своим рыжеватым отливом еще больше подчеркивали цвет светло-голубых, как это летнее небо, глаз.
Его собеседник, поняв, что Франк сейчас снова погрузился в мир своих мыслей, пытался небрежно записать очередную строчку в лежащий на столе толстый блокнот.
Кофе неизбежно остывал, а вместе с ним неизбежно остывала надежда уцепиться за этот наполненный теплым солнечным светом момент жизни. Франк опустил глаза и посмотрел на страницу блокнота:
- О чем ты пишешь на этот раз?
- О тебе… - спокойно ответил собеседник.
Все случилось немного ранее. Хотя, немного или много… это был тот еще вопрос, на который сам Франк не мог дать ответ. Ему всегда казалось, еще с детства, что людям, близким людям, нет до него почти никакого дела… Они не могли понять его настолько, чтобы тот, в свою очередь, мог почувствовать себя счастливым. Он обижался, бунтовал и неизбежно замыкался, уводя свои мысли глубоко внутрь своего сознания, и только там, глубоко внутри своей настоящей сути, пытался ответить сам себе на так сильно мучающие его вопросы.
О да… Она была прекрасна. Франк стоял сейчас в фойе гостиницы и разглядывал незнакомку. Классическое маленькое черное платье удачно подчеркивало ее и без того удачную, почти идеальную, конечно в его сугубо мужском представлении, фигуру. Светлые пряди золотистых волос опускались на высокую небольшую грудь молодой женщины. Она стояла немного в стороне от своей, видимо, подруги и задумавшись, смотрела в пол, изящно склонив голову на тонкой длинной шее.
Франк стоял неподвижно и теперь его мысли занимала только эта женщина. Он не заметил, что снова уходит от реальности как вдруг пронзительный взгляд стальных глаз заставил его опомниться и понять, что у него подкашиваются ноги.
Необычайно красивое молодое лицо с изящными европейскими чертами, узким подбородком и большими серыми глазами, на которые падала густая светлая челка, прикрывавшая слегка высокий лоб, сейчас было обращено исключительно к нему. Незнакомка каким-то образом почувствовала взгляд Франка и сейчас, без капли смущения, смотрела в его голубые глаза, читая в них не то удивление, не то явный интерес к себе.
Все происходило слишком быстро, чтобы Франк мог обдумать свои дальнейшие действия. Все, что он сейчас видел - ту прекрасную незнакомку. И на мгновение для него померкло все находящееся рядом с ней. Он почувствовал непреодолимое желание быть с ней и, по началу с трудом переставляя ватные ноги, направился в ее сторону. Его шаг ускорялся, и вместе с тем сейчас становились все тверже его решительность и воля.
Был ли он застенчивым человеком? Иногда ему казалось, что он слишком сильно смущается, не может в нужный момент подобрать нужные слова, принять нужное решение. И все же порой в нем словно вскипала некая сила, которая заставляла молчать разум, и эта сила позволяла ему говорить только то, что хочет он, без оглядки, делать то, что угодно ему сейчас. Он был несдержан и, наткнувшись, например, на запертую дверь ресторана, начинал громко возмущаться и колотить в нее ногами. А иногда его сознание затмевал сильнейший гнев, накатывающий даже из-за малейшего пустяка, и этот гнев начинал давить горло, заставляя сипнуть и пропадать голос.
Сам Франк удивлялся столь противоречивым чертам своей пережившей многое личности, хотя по большому счету такой творческий беспорядок в итоге притягивал к нему как магнитом других людей.
Девушка не стала исключением. Она уже сидела рядом в машине и с явным интересом слушала то, что говорит ей Франк. Внезапное его предложение ничуть ее не смутило. А в его голове как всегда вертелись несвязные навязчивые мысли: «Конечно мы поедем сейчас ко мне. Конечно, она на все согласится. Почему? Потому что ей, как и всем, нужны деньги? Неужели я заслужил это? Может и в правду в жизни я что-то делал не так? Но я хочу… Счастья. Хоть немного почувствовать себя счастливым… именно сейчас. Я это заслужил… Ну и пусть…»
Дальнейшие события, наверно, уже были предсказаны самим Франком.
В просторной комнате, в которой царил по сути вечный беспорядок, на большой кровати сплелись воедино два тела: мужчины и женщины. Им было действительно хорошо…сейчас…вместе… Но все же…
Сквозь большое окно в комнату падал серебристо-серый пока еще дневной свет, который уже совсем скоро должен был смениться прозрачными сумерками. Этот свет проникал из комнаты в узкий коридор… В дверном проеме замер изящный темный силуэт. Это был силуэт женщины. Она стояла неподвижно перед открытой дверью, уперевшись обеими руками в дверную раму. Тонкие длинные пальцы, казалось, впились в древесину проема от внезапно накатившей мучившей ее боли… Зеленые глаза замерли, широко раскрывшись, растрепанные медные волосы спадали тонкими кольцами с затылка, прикрывая часть красивого лица… Она закусила губу, будучи не в силах вымолвить ни слова.
Франк поднял глаза.
Сейчас его снова одолевали надоедливые мысли: «Ведь мне так много было от тебя нужно. Ты не смогла мне этого дать. Ты не слышала меня. Ты слушала других, а мне так нужна была твоя забота и нежность… Ведь я заслужил…»
- Так чем все закончилось?
- Конечно она осудила меня. За разбитое сердце…
- Ну?
- Все как всегда прошло гладко.
- Не жаль?
- А по сути и там ничего не было…
Одно облако все же появилось на небе. Оно стремительно закрывало собой, казавшееся еще мгновение назад ярким, солнце. Франк снова задумался и поднял взгляд, на этот раз почти перестав щуриться. Затем он закрыл глаза и еще на мгновение погрузился глубоко в себя.
Кофе уже не был вкусным, а страница блокнота была вся исписана….Оставаться здесь не было ни малейшего смысла. Надо было двигаться дальше, до времени. А потом, а потом надо будет остановиться и оглянуться назад…. И теперь Франк шел в гордом одиночестве по городской улице, и в голове его все проигрывалась, и проигрывалась незамысловатая назойливая мелодия. А может он просто думал, в очередной раз о том, как хорошо быть одиноким свободным человеком. Но как же все-таки больно осознавать свое одиночество и несбывшиеся разбитые в очередной раз мечты и надежды.
Конечно, он будет искать Ее снова. Возможно, он будет искать Ее всю оставшуюся жизнь. Возможно, он найдет Ее и Она, наконец, сможет подарить ему все то, чего не смогла подарить Франку его слишком молодая некогда мать.
А пока он продолжит свой путь и поиск…
©Tatyana Dyomina (WildChild), 02.06.2009 г.