Надо ли сегодня судить вновь найденных нацистов ВОВ?
Конечно, 9 мая волей-неволей возвращаешься к этой теме. Накатывает всякое. Год или два назад шумела история, как нашли очередного карателя ВОВ и начали его судить. Понятно, что уже древний дед, что уже два дня до могилы осталось, а его судят.
Я тогда, будучи человеком гуманным, сказала: "Да, блин, отстали бы уже от этого деда, ну куда его уже судить?" И что-то у меня эта история из головы не шла, а тут мы к маме поехали. А мама моя родилась до войны и войну помнит. Она была в оккупации, хоть и маленьким ребенком, хоть и жестокость не сильно помнит, но какие-то картинки войны у нее в голове остались. Понятно, что она не очень понимала, что происходит, поэтому ожесточиться по отношению к немцам вряд ли успела.
Надо сказать, что человек она у меня очень добрый. Ей всех жалко, она всем помогает, она никогда не повышает голос, а если повышает, то это очень смешно, потому что в ее исполнении - это звучит, как ласковое журение. Она реально святая, не потому, что моя мама, а потому что тогда люди были такие. Сейчас таких не делают. Вот она одна из таких вот совершенно чистых и светлых, добрейших людей, от которых никто отродясь злого слова не слышал.
Она тоже очень гуманная, зла не помнит, всех готова простить. И вот мы приехали, я ей рассказала эту историю, высказала свое отношение к ней и говорю:
- Ну это мои мысли. Для меня война - тоже тема больная, но дед же уже древний. Как ты думаешь, надо его судить?
И тут моя святая мама совершенно не задумываясь, очень твердо и жестко отвечает: - Конечно!
Я даже онемела. Никак не ожидала от нее такой категоричности, которой в ней отродясь не было. А еще у нас с ней на многое разные точки зрения и мы часто и сильно спорим. Но тут я втянула язык в жопу, сказала: - Ок. Раз ты - человек, который жил в то время и видел все это, да с твоим характером, считаешь, что надо, значит, надо.
Я тогда, будучи человеком гуманным, сказала: "Да, блин, отстали бы уже от этого деда, ну куда его уже судить?" И что-то у меня эта история из головы не шла, а тут мы к маме поехали. А мама моя родилась до войны и войну помнит. Она была в оккупации, хоть и маленьким ребенком, хоть и жестокость не сильно помнит, но какие-то картинки войны у нее в голове остались. Понятно, что она не очень понимала, что происходит, поэтому ожесточиться по отношению к немцам вряд ли успела.
Надо сказать, что человек она у меня очень добрый. Ей всех жалко, она всем помогает, она никогда не повышает голос, а если повышает, то это очень смешно, потому что в ее исполнении - это звучит, как ласковое журение. Она реально святая, не потому, что моя мама, а потому что тогда люди были такие. Сейчас таких не делают. Вот она одна из таких вот совершенно чистых и светлых, добрейших людей, от которых никто отродясь злого слова не слышал.
Она тоже очень гуманная, зла не помнит, всех готова простить. И вот мы приехали, я ей рассказала эту историю, высказала свое отношение к ней и говорю:
- Ну это мои мысли. Для меня война - тоже тема больная, но дед же уже древний. Как ты думаешь, надо его судить?
И тут моя святая мама совершенно не задумываясь, очень твердо и жестко отвечает: - Конечно!
Я даже онемела. Никак не ожидала от нее такой категоричности, которой в ней отродясь не было. А еще у нас с ней на многое разные точки зрения и мы часто и сильно спорим. Но тут я втянула язык в жопу, сказала: - Ок. Раз ты - человек, который жил в то время и видел все это, да с твоим характером, считаешь, что надо, значит, надо.