Политизация языка и бинарность мышления
Дискурс усиления роли "этнического языка" в Беларуси, то есть белорусского языка, был бы совершенно логичен и нейтрален, если бы не сохранялась его излишняя политизация, завязанная на вопросы независимости, национальности, самоидентификации и власти.
Как это получилось? Большинство определений языка отражает историчность языка (длительный процесс его генезиса) как системы средств, выполняющих ряд функций. И некоторые функции оказываются важнее других в зависимости от разницы в мировоззрении:
- "прагматики" концентрируются на коммуникативных, познавательных, эмоционально-экспрессивных, эстетических и других функциях, позволяющих воспринимать язык либо как инструмент, либо как объект искусства;
- "борцы" определяют язык через функции конструктивности (формирование мышления), волюнтативности (воздействие) и, главное, идеологии. В рамках идеологии язык сводится к атрибуту ценностной картины мира "борца" и белорусский язык становится "родным", "своим", а русский - "колониальным".
И тогда Россия для "прагматика" - это страна со схожим, смежным и совпадающим культурным опытом, а также основной торговый партнер (что позволяет говорить о взаимозависимости сферы материального тоже), а для "борца" - враг, насильно доминирующая культура, поддерживающая диктатуру, проводящая политику колонизации.
Но ведь "борцы" а этом не останавливаются. Как видно из статьи С .Дубавца и последующей дискуссии, выстраивается еще более длинные ряды самоидентификации и системы разделения "свой-чужой":
Белорусский язык - свобода - жаждет перемен - столица (урбанизм) - ответственность за репрезентацию культуры - правда - демократ (в смысле европейских ценностей) - оппозиция - культура.
Соответственно: русский язык - удобство - якобы демократы - якобы белорусы - боятся - провинциалы - мыслят себя частью России - рабы - за власть (за диктатуру) - сатрапы - подхалимы.
Главная проигрышность такой позиции даже не в опасной бинарности мышления (друг-враг), где свой олицетворяет и присваивает все лучшее, а враг - полное ничтожество. И не в аффективности, ведь борьба декларируется на уровне эмоциональном, а не рациональном. А в том, что от политики власти такая позиция отличается только сменой ярлыков с одной группы на другую.
Как можно высмеивать культ ВОВ, который затмил в официальной истории все другие этапы развития страны, если дискурс "борцов" точно такой же? Тот же фронт, баррикады, та же непримиримость к "другому", которые наблюдаются по отношению к оппозиции? Как отличаются носители такой позиции от А.Г. Лукашенко, который тоже является аффективно-харизматичным лидером, что означает власть не смысла, а пламенных речевок, общего пафоса? Нет, к сожалению, в этой позиции вожделенной европейскости, демократизма, ответственности. Только жажда перевернуть пирамиду власти, прикрываясь белорусским языком, как флагом.
Оставьте язык в стороне от политики и найдите другие, рациональные аргументы.
Как это получилось? Большинство определений языка отражает историчность языка (длительный процесс его генезиса) как системы средств, выполняющих ряд функций. И некоторые функции оказываются важнее других в зависимости от разницы в мировоззрении:
- "прагматики" концентрируются на коммуникативных, познавательных, эмоционально-экспрессивных, эстетических и других функциях, позволяющих воспринимать язык либо как инструмент, либо как объект искусства;
- "борцы" определяют язык через функции конструктивности (формирование мышления), волюнтативности (воздействие) и, главное, идеологии. В рамках идеологии язык сводится к атрибуту ценностной картины мира "борца" и белорусский язык становится "родным", "своим", а русский - "колониальным".
И тогда Россия для "прагматика" - это страна со схожим, смежным и совпадающим культурным опытом, а также основной торговый партнер (что позволяет говорить о взаимозависимости сферы материального тоже), а для "борца" - враг, насильно доминирующая культура, поддерживающая диктатуру, проводящая политику колонизации.
Но ведь "борцы" а этом не останавливаются. Как видно из статьи С .Дубавца и последующей дискуссии, выстраивается еще более длинные ряды самоидентификации и системы разделения "свой-чужой":
Белорусский язык - свобода - жаждет перемен - столица (урбанизм) - ответственность за репрезентацию культуры - правда - демократ (в смысле европейских ценностей) - оппозиция - культура.
Соответственно: русский язык - удобство - якобы демократы - якобы белорусы - боятся - провинциалы - мыслят себя частью России - рабы - за власть (за диктатуру) - сатрапы - подхалимы.
Главная проигрышность такой позиции даже не в опасной бинарности мышления (друг-враг), где свой олицетворяет и присваивает все лучшее, а враг - полное ничтожество. И не в аффективности, ведь борьба декларируется на уровне эмоциональном, а не рациональном. А в том, что от политики власти такая позиция отличается только сменой ярлыков с одной группы на другую.
Как можно высмеивать культ ВОВ, который затмил в официальной истории все другие этапы развития страны, если дискурс "борцов" точно такой же? Тот же фронт, баррикады, та же непримиримость к "другому", которые наблюдаются по отношению к оппозиции? Как отличаются носители такой позиции от А.Г. Лукашенко, который тоже является аффективно-харизматичным лидером, что означает власть не смысла, а пламенных речевок, общего пафоса? Нет, к сожалению, в этой позиции вожделенной европейскости, демократизма, ответственности. Только жажда перевернуть пирамиду власти, прикрываясь белорусским языком, как флагом.
Оставьте язык в стороне от политики и найдите другие, рациональные аргументы.