КРАСОТА ПО-БАЛИЙСКИ - 1 часть
Балийским кофе через жужу угостить не могу, распродажа бус тоже не по моей части, но текст и фотографии со встречи 17 марта в творческой мастерской Елены Уздельниковой - всегда пожалуйста.
Текст ниже - отрывок из книги "Дашка и Д". Фотографии делала специально для встречи и передавала с отважным жж-юзером Денисом Dalaam-ом.
Нашла еще и гамелан. Но комп такой у меня сейчас, что прослушать не могу. Надеюсь, клип подходящий, а не "не тяни кота за хвост".
Всем спасибо за внимание.
- Даша! - продвинутая балийка Кадек Вайюни изобразила радость и чмокнула Дашку в щеку. Юни побывала замужем за американцем китайского происхождения. Джим был старше лет на двадцать пять и за период брака привил Юни хорошие манеры.
- Конечно, мы комнаты сдаем, для тебя всего пятьсот тысяч в неделю. Ты посмотри, если она тебе понравится - ок. Не понравится, тоже ок.
Дашка поднялась на второй этаж одной из построек большой китайско-балийской территории, отгороженной от соседей высоким забором с колючей проволокой и битым стеклом. Территорию в скором будущем ждал передел, поскольку Юни нашла себе второго мужа, серба.
- Даша, если тебе интересно, я тебя приглашаю на свадьбу. Будет по балийской традиции.
Только это не настоящая свадьба, - добавила Юни, понижая голос. - Мы с Джимом тоже не женились по-настоящему. Официально не расписывались. Иначе пришлось бы делить имущество и прочей фигней заниматься. Бица! Иди сюда! Я вас познакомлю.
Бица подошел и голосом строгого пионера-отличника поздоровался. По-английски он говорил плохо, бахасу пока не выучил; любви это не мешало, но утверждению статуса нового хозяина на старой территории не способствовало. Бица ходил в саронге, складывал руки лотосом, говорил «селамАт пАги» и копировал Юнину интонацию, если нужно было отдать распоряжение слугам.
С бывшим мужем своей будущей жены Бица старался быть вежливым, предлагал ему бутерброды за завтраком, от которых тот невежливо отказывался, поскольку позиций главы семьи сдавать так просто не собирался. Джим все еще называл бывшую жену «monkey», по привычке флиртовал со служанками, но гостей собирал все реже и реже и планировал переселиться на маленький островок Гили Геде в одноместное бунгало на конце длинного пирса.
- Надо же, как быстро все изменилось, - подумала Дашка. - Еще в январе здесь было интересно. Какие люди жили…
В январе жильцами числились секс-обворожительный иранец, со второго этажа роскошной комнаты которого каждое утро спускалась новая девушка. Майя, престарелая хиппи из Германии. И русская пара странствующих художников, которым Бали обрыдл, но со своей земли не отпускал, денег зарабатывать не давал и грозил творческим кризисом, если не появится добрая душа, способная дать ребятам денег и хороший пинок подальше от хандры и затягивающей балийской псевдотворческой атмосферы.
К вечеру подтягивались Хенрик, бывший бой-френд Юни. Широкоплечая и крепко сбитая девушка-даяк с острова Калимантан в неизменном красном топе. Творческие и околотворческие друзья Джима. Учительница рисования из Голландии. И Дашка.
Джим заказывал еду из ресторана и балагурил. Юни меняла наряды. Майя ругалась с иранцем. Иранец наставлял на истинный сексуальный путь молодых туристок. Хенрик любопытствовал и налегал на еду. Девушка из Калимантана хихикала. Учительница расспрашивала Дашку о Восточном Тиморе. Художники угощали борщом и жареной картошкой.
Не прошло и полгода, в хоромы иранца переселилась Юни с Бицей, комнату художников переоборудовали под жилье для дочки, а в бунгало Майи въехал недалекий и неталантливый австралийский сёрфер-видеооператор, прошлое которого было отмечено пристрастием к чудесной траве под названием марихуана. Сёрфер был еще молод и надеялся на лучшее. Таких как он быстро брали под уздцы проворные балийские девочки, делая из них честных мужчин под свои запросы. Девочка сёрфера приехала с Явы, в ней сочетались манеры завуча начальной школы и умение красиво одеваться. Для возрождения сёрферу ровно это было нужно.
Юни попыталась продолжить традицию ужинов, пригласив друга Бицы, сёрфера с девушкой, своего брата с невестой, Бицу, Джессику, Дашку и внезапно приехавшую из Убуда сорокалетнюю журналистку из Малайзии с некрасивым для русского уха именем Азлина.
- Ах, - радостно вздохнула Юни. - У нас все по парам. Ну, почти…
В n-ной серии «Секса в большом городе» Миранде пришлось притвориться лесбиянкой, чтобы вместе с «подругой» получить приглашение на ужин домой к начальнику. Юни притворилась, что за ее столом не было одиноких девушек.
- Мой брат скоро женится, - сказала она. - И Шон скоро женится. А друга Бицы мы поженим на Джессике.
Друг как-то не согласился, посмотрел на Дашку призывно и сказал:
- Она мне как сестра.
Других тем для разговора Юни не нашла.
- Угощайтесь, - предложила она, потянувшись первой за куриными сатэ. - Здесь каждый что-то приготовил. Девушка Шона сделала салат.
Салат состоял из крупно порезанной вареной моркови, яичных белков, белесых огурцов без кожуры, помидоров и листьев чего-то там зеленого. Съедобным можно было назвать сатэ и курицу тушеную с картошкой, которую приготовил Бица. По части индонезийских кулинарных способностей молодой муж пребывал в расстройстве. Не один раз Дашка заставала его на кухне, вопрошавшего шепотом:
- Милая, а где мясо?
Бице на обед могли предложить смесь из риса, овощей, картошки и остатков курицы, пережаренных в воке на растительном масле и политых густым соевым соусом для вкуса и запаха. Хорошо поблизости были рестораны.
Юни разыгрывала из себя богатую землевладелицу и бизнес-леди. Бица спесь немного сбивал, в его присутствии Юни сбрасывала лет десять и становилась иной - немного застенчивой улыбающейся девчонкой. Бица старался, но не все в Юни поддавалось. Она была жительницей своего острова, дочкой своих родителей, вынужденная вести балийский уклад жизни и мириться с непримиримыми для нее особенностями этого уклада, стоило заговорить о которых, как Юни менялась в лице и начинала ругаться и жаловаться.
Бракосочетание по-балийски было одной из болевых точек. Юни с ходу занимала оборонительную позицию, брала в руки первую попавшуюся вещь потяжелее и начинала возмущаться:
- Они называют это свадьбой? Я, конечно, не против. Только вранье все это. Женит священник, женщина получает на руки ребенка, а мужчина уезжает и женится во второй раз. Нет, раз начали говорить, давай у Ма спросим. Ма! Мужчина может после свадьбы жениться во второй раз.
Ма что-то ответила.
- Вот видишь? Они едут на Яву, находят себе вторую жену, которая о первой даже не подозревает. Делают ей ребенка и опять сматываются. Священники этому потворствуют. Вполне могут во второй раз поженить, даже зная, что товарищ не разведенный. Лишь бы деньги платили. Разве это не вранье? И после этого мой брат будет обвинять меня за развод с Джимом? Говорить, раз поженились, надо быть вместе до конца? Даша! Женщина на Бали существо настолько бесправное, ты даже представить себе не можешь.
Дашка поинтересовалась, почему женщина не может найти себе второго мужа при живом, но бросившем ее первом.
- Да потому что ее все осуждать будут. Разговаривать с ней не будут. Работы она не найдет, у нас чтобы на работу устроится, нужно связи иметь. Какие у нее связи, если она никто. Из банжара ее выпишут.
- Откуда?
- Из банжара. Ой, Даша, это отдельная история.
Banjar - организационная структура, коммьюнити, которое включает в себя 200-300 семей. Что-то вроде нашего колхоза. Руководит банжаром комитет, в него входят главы семей, традиционно это старший мужчина, когда он умирает, его место занимает старший сын. Дочери входят в банжар своего отца, а когда выходят замуж, следуют за мужем и входят в его банжар. Банжар совмещает функции паспортного стола, высшего разрешительного органа, религиозного центра и организатора того, без чего жизнь балийца может закончиться страшным кошмаром. Нужен какой документ - в банжар. Хочешь открыть кафе или магазин - в банжар. Церемония на полную луну или новоселье соседа - банжар решает, кто участвовать будет.
Умер - только от твоей работы на благо банжара будет зависеть, похоронят ли тебя согласно традиции или бросят на улице, не кремировав, и станешь ты после смерти злым духом, вечным скитальцем, не нашедшим успокоения.
Последнее для любого балийца страшнее чем в ад попасть. Банжар решает, где хоронить, как хоронить, хоронить ли вообще или оставить в назидание отлынивающим от колхозного труда. От каждого по способности, но строго по обязаловке. Тогда каждому по потребности, чтобы число злых духов на Бали не росло, а сокращалось.
- Я уже думала, - сказала Юни. - Что чего я заморачиваюсь? Пусть моя семья решает, что с моим телом делать, когда я помру. Я пока в отцовском банжаре, поскольку считаюсь незамужней. Иначе пришлось бы выписаться, а какой банжар у Джима? Джессику только пришлось записать как дочь моего брата. Быть рожденной вне брака плохо.
- Как насчет развестись? - спросила Дашка. - Или жениться по-настоящему, расписаться в вашем местном загсе?
- Вот мы с Джимом и развелись. Для развода священник не нужен. Договариваетесь мирно и расходитесь. Но то мы с Джимом, а то другие женщины. Дуры религиозные. Они себя считают замужними и вынуждены перебиваться кое-как, кормя себя и ребенка.
Официально расписываться было непопулярно. Деньги нужно платить, и мужчину уговаривать. Джим в январе пошутил, что балийская замужняя женщина рожает на сроке в шесть месяцев. В том плане, что первые три месяца уходят на то, чтобы заставить мужчину признать ее женой, а себя отцом.
- Мужчины местные, - сказал Джим, - работать не хотят, делать ничего не хотят, секс и развлечься вот все их удовольствие. Один погорел недавно. Не надо было жениться на красивой. Поделом ему, дураку несчастному. Друг на его жену глаз положил, купил наркотик и закопал у них в саду. И доложил, куда следует. Приехала группа захвата - а с наркотиками здесь строго - выкопала сюрприз, приняла мужа с поличным и отправила в тюрьму. Друг потом на его жене женился.
Джим не упускал возможности пройтись по местным нравам и затеять склоку. Участившиеся склоки грозили перерасти в гражданскую войну. Бица выступал глушителем и громоотводом.
- Юни, - сказала Дашка. - Что ты ожидала? Раньше Джим был главным. Теперь главный Бица. Вот Джим и ревнует. Вы зачем вместе-то живете?
- Джим настоял. Из-за Джессики. Ты, Даша, права. Мне и раньше говорили. Но я не верила. Что Джим ревнует. Он мне отношения со столькими людьми испортил. Но кто нас, женщин, спрашивает, - опять принялась Юни за свое. - У женщины здесь нет никаких - подумай только - никаких прав. Если бы Джим был местным, Джессика фиг бы какое наследство получила. Все забирает старший брат. Или любой сын в семье. Если сына нет, имущество переходит к родственнику мужского пола по мужской линии.
Но нам удалось все утроить так, что если с нами что случится, Джессика будет единственной наследницей, т.е. не наследницей, а она уже владеет всем, что ты здесь видишь. Ей в Америку надо ехать из дыры этой, а она не хочет. Нравится ей здесь, понимаете ли. Я поражаюсь, как ты путешествуешь. Ты ничего не боишься. Я страшная трусиха. Джессика ничего не боится. Я ей говорю, поезжай в Штаты, у тебя там брат двоюродный на MTV работает, станешь диктором. Она отказывается.
- Юни, надо развивать девочку. Чего вы с Бицей не ездите никуда? Ты про Ломбок говорила, но и на Бали много чего интересного.
- Да мы ленивые. Отдохнуть хотим, - ответила Юни. Что в переводе означало «да не хочу я никуда ехать, от соотечественников неизвестно, чего ожидать. Десять лет назад коммунистов резали, так отец мой, высокопоставленный партийный деятель, еле спасся. А если опять резня неугодных? Куда я спрячусь с иностранным мужем? Не в банжар же бежать».
- Я встаю каждый день в пять утра, - вместо этого сказала Юни, - Джессику в школу отвожу. Это утомительно. Но я не против. Это рада это для нее делать. Знаешь, Бица Джессику так любит. Она как дочка для него. Мы решили, что если появятся еще дети - ок. Не появятся - тоже ок.
- Но, - добавила Юни. - я тебе еще не все рассказала. Ты представляешь, Даша, я в Европу ездила недавно. По всем европейским странам. Ну, по трем. Мне там так понравилось. Прямо почувствовала, что мое. Прямо жить там хочу. Я тебе так завидую! Ты уже пол-Индонезии объездила. А я нигде не была. Вот приедет Бица, мы на Ломбок поедем. На машине.
Новая машина соответствовала Юниному статусу. Огромный темно-бордовый всепаркетник проезжал по узкому переулку, разве что не царапая стены боковыми зеркалами. Чтобы припарковаться под крышей рядом с входом, надо было звать кого-нибудь на помощь.
- Не поехать ли и мне покататься? - подумала Дашка.
На Бали можно было нанять машину с водителем за смешные деньги и за день объехать половину острова.
- Посмотрю на пещеру с летучими мышами, потом в Тенганан - деревню бали-агА , а обратно через центр. Развеюсь, не все же время в гадюшнике сидеть безвылазно.
В восемь утра у дворцовых ворот Дашку ожидал вороной конь - серебристая Тойота размером с небольшой бронепоезд. Круглолицый водитель услужливо открыл дверцу и почесался.
- Доброе утро, - сказал он. - Поехали? Как вас зовут? Меня зовут Вайян.
Имя Вайян говорило о том, что мужчина был первым ребенком в семье. Согласно балийской традиции имена детям давали по очередности рождения. Первым - Вайян, Путу, Геде или Илу. Вторым - Маде, Каде, Ненга. Третьим - Ньоман, Коман, четвертым Кетут. Дальше очередность повторялась. Чтобы отличить мальчика от девочки до имени ставили приставку И - для мальчиков и Ни - для девочек. Юни звали Ни Кадек, в семье она была шестая. Джессику - Ни Путу. Каждого второго водителя на Бали звали Вайан либо Маде. Ньоманов было меньше. Кетуты обитали в количестве один на пять квадратных километров.
- Мы сначала в пещеру с мышами, потом в Тенганан, - распорядилась Дашка. - Время останется, подъедем поближе к вулкану. Не останется, я на него со смотровой площадки полюбуюсь.
- Как скажете, - согласился водитель. - Наше дело подневольное. Клиент заказал пещеры, значит, поедем в пещеры. Это хорошо, что вы интересуетесь балийской культурой. Я потомственный балиец, у меня от деда осталась старая книга. Веды называется. Давайте только до пещеры доберемся сначала, пока туристов не навезли. Я вам потом про книгу расскажу.
Напротив пещеры продавали прохладительные напитки и сдавали в аренду саронги - чтобы одеться правильно и не обидеть чувств верующих. Верующие сидели в позе лотоса на земле, между ними ходил священник и орошал головы водой, используя для этого небольшую метелочку. Верующие ловили капли воды и растирали их по макушке и лбу. Когда орошение было закончено, все соединили ладони в намасте, закрыли глаза и замолчали.
Из пещеры тянуло сыростью, вход в нее был перекрыт, но внутрь и не хотелось. Ни сталактитов, ни сталагмитов - с каждого выступа, цепко держась двумя когтистыми лапами, свисало волосатое тело с серо-коричневой мышиной головой. Обняв себя крыльями как одеялом, летучие мыши спали, беспокойно ворочаясь, попискивая и подергиваясь. Подойдешь ближе, спугнешь и окажешься посередине водоворота из зубов, когтей и крыльев. Святое место; нарушишь покой и от божьей кары никуда не денешься.
- Поехали, - сказала Дашка, вернувшись в машину. - Чего вы там говорили про книгу?
- Мне от деда досталась старая книга. На санскрите. Дед лекарем был. - Водитель сделал страшные глаза, чтобы Дашка поняла всю серьезность сказанного. - Понимаете, ле-ка-рем.
- И меня научил. Я великий черный маг, - провыл водитель замогильным голосом и сверкнул глазами.
- Ой, блин! - Дашка уже видела такие глаза, от не нечего делать записавшись в Москве на семинар по тантрической йоге.
- Семья у тебя есть? - спросила главная по семинару. - А дети?
- Тогда приходи к нам и дальше на занятия, не пожалеешь, - пропела она, сверкнув глазами зазывно и многообещающе.
В сказках от такого взгляда принцессы падали в обморок, и злые ведьмы уносили их в тридевятое царство, затачивали в башню и всячески измывались. Пока не появлялся случайно забредший туда принц, падкий до принцесс любой степени привлекательности, и не забирал сокровище с собой, предварительно поцеловав ее зеленые лягушачьи губы.
- Ты йогой когда-нибудь занималась? - как будто подслушав, спросил водитель. - Мне кажется, у тебя есть способности к магии. Я группу собираю каждую неделю, помедитировать. Приходи к нам, я могу многому тебя научить.
Водитель сверкнул глазами еще раз, пытаясь заронить зерно приглашения как можно глубже.
Дашка недовольно вздохнула и отвернулась.
Текст ниже - отрывок из книги "Дашка и Д". Фотографии делала специально для встречи и передавала с отважным жж-юзером Денисом Dalaam-ом.
Нашла еще и гамелан. Но комп такой у меня сейчас, что прослушать не могу. Надеюсь, клип подходящий, а не "не тяни кота за хвост".
Click to viewВсем спасибо за внимание.
- Даша! - продвинутая балийка Кадек Вайюни изобразила радость и чмокнула Дашку в щеку. Юни побывала замужем за американцем китайского происхождения. Джим был старше лет на двадцать пять и за период брака привил Юни хорошие манеры.
- Конечно, мы комнаты сдаем, для тебя всего пятьсот тысяч в неделю. Ты посмотри, если она тебе понравится - ок. Не понравится, тоже ок.
Дашка поднялась на второй этаж одной из построек большой китайско-балийской территории, отгороженной от соседей высоким забором с колючей проволокой и битым стеклом. Территорию в скором будущем ждал передел, поскольку Юни нашла себе второго мужа, серба.
- Даша, если тебе интересно, я тебя приглашаю на свадьбу. Будет по балийской традиции.
Только это не настоящая свадьба, - добавила Юни, понижая голос. - Мы с Джимом тоже не женились по-настоящему. Официально не расписывались. Иначе пришлось бы делить имущество и прочей фигней заниматься. Бица! Иди сюда! Я вас познакомлю.
Бица подошел и голосом строгого пионера-отличника поздоровался. По-английски он говорил плохо, бахасу пока не выучил; любви это не мешало, но утверждению статуса нового хозяина на старой территории не способствовало. Бица ходил в саронге, складывал руки лотосом, говорил «селамАт пАги» и копировал Юнину интонацию, если нужно было отдать распоряжение слугам.
С бывшим мужем своей будущей жены Бица старался быть вежливым, предлагал ему бутерброды за завтраком, от которых тот невежливо отказывался, поскольку позиций главы семьи сдавать так просто не собирался. Джим все еще называл бывшую жену «monkey», по привычке флиртовал со служанками, но гостей собирал все реже и реже и планировал переселиться на маленький островок Гили Геде в одноместное бунгало на конце длинного пирса.
- Надо же, как быстро все изменилось, - подумала Дашка. - Еще в январе здесь было интересно. Какие люди жили…
В январе жильцами числились секс-обворожительный иранец, со второго этажа роскошной комнаты которого каждое утро спускалась новая девушка. Майя, престарелая хиппи из Германии. И русская пара странствующих художников, которым Бали обрыдл, но со своей земли не отпускал, денег зарабатывать не давал и грозил творческим кризисом, если не появится добрая душа, способная дать ребятам денег и хороший пинок подальше от хандры и затягивающей балийской псевдотворческой атмосферы.
К вечеру подтягивались Хенрик, бывший бой-френд Юни. Широкоплечая и крепко сбитая девушка-даяк с острова Калимантан в неизменном красном топе. Творческие и околотворческие друзья Джима. Учительница рисования из Голландии. И Дашка.
Джим заказывал еду из ресторана и балагурил. Юни меняла наряды. Майя ругалась с иранцем. Иранец наставлял на истинный сексуальный путь молодых туристок. Хенрик любопытствовал и налегал на еду. Девушка из Калимантана хихикала. Учительница расспрашивала Дашку о Восточном Тиморе. Художники угощали борщом и жареной картошкой.
Не прошло и полгода, в хоромы иранца переселилась Юни с Бицей, комнату художников переоборудовали под жилье для дочки, а в бунгало Майи въехал недалекий и неталантливый австралийский сёрфер-видеооператор, прошлое которого было отмечено пристрастием к чудесной траве под названием марихуана. Сёрфер был еще молод и надеялся на лучшее. Таких как он быстро брали под уздцы проворные балийские девочки, делая из них честных мужчин под свои запросы. Девочка сёрфера приехала с Явы, в ней сочетались манеры завуча начальной школы и умение красиво одеваться. Для возрождения сёрферу ровно это было нужно.
Юни попыталась продолжить традицию ужинов, пригласив друга Бицы, сёрфера с девушкой, своего брата с невестой, Бицу, Джессику, Дашку и внезапно приехавшую из Убуда сорокалетнюю журналистку из Малайзии с некрасивым для русского уха именем Азлина.
- Ах, - радостно вздохнула Юни. - У нас все по парам. Ну, почти…
В n-ной серии «Секса в большом городе» Миранде пришлось притвориться лесбиянкой, чтобы вместе с «подругой» получить приглашение на ужин домой к начальнику. Юни притворилась, что за ее столом не было одиноких девушек.
- Мой брат скоро женится, - сказала она. - И Шон скоро женится. А друга Бицы мы поженим на Джессике.
Друг как-то не согласился, посмотрел на Дашку призывно и сказал:
- Она мне как сестра.
Других тем для разговора Юни не нашла.
- Угощайтесь, - предложила она, потянувшись первой за куриными сатэ. - Здесь каждый что-то приготовил. Девушка Шона сделала салат.
Салат состоял из крупно порезанной вареной моркови, яичных белков, белесых огурцов без кожуры, помидоров и листьев чего-то там зеленого. Съедобным можно было назвать сатэ и курицу тушеную с картошкой, которую приготовил Бица. По части индонезийских кулинарных способностей молодой муж пребывал в расстройстве. Не один раз Дашка заставала его на кухне, вопрошавшего шепотом:
- Милая, а где мясо?
Бице на обед могли предложить смесь из риса, овощей, картошки и остатков курицы, пережаренных в воке на растительном масле и политых густым соевым соусом для вкуса и запаха. Хорошо поблизости были рестораны.
Юни разыгрывала из себя богатую землевладелицу и бизнес-леди. Бица спесь немного сбивал, в его присутствии Юни сбрасывала лет десять и становилась иной - немного застенчивой улыбающейся девчонкой. Бица старался, но не все в Юни поддавалось. Она была жительницей своего острова, дочкой своих родителей, вынужденная вести балийский уклад жизни и мириться с непримиримыми для нее особенностями этого уклада, стоило заговорить о которых, как Юни менялась в лице и начинала ругаться и жаловаться.
Бракосочетание по-балийски было одной из болевых точек. Юни с ходу занимала оборонительную позицию, брала в руки первую попавшуюся вещь потяжелее и начинала возмущаться:
- Они называют это свадьбой? Я, конечно, не против. Только вранье все это. Женит священник, женщина получает на руки ребенка, а мужчина уезжает и женится во второй раз. Нет, раз начали говорить, давай у Ма спросим. Ма! Мужчина может после свадьбы жениться во второй раз.
Ма что-то ответила.
- Вот видишь? Они едут на Яву, находят себе вторую жену, которая о первой даже не подозревает. Делают ей ребенка и опять сматываются. Священники этому потворствуют. Вполне могут во второй раз поженить, даже зная, что товарищ не разведенный. Лишь бы деньги платили. Разве это не вранье? И после этого мой брат будет обвинять меня за развод с Джимом? Говорить, раз поженились, надо быть вместе до конца? Даша! Женщина на Бали существо настолько бесправное, ты даже представить себе не можешь.
Дашка поинтересовалась, почему женщина не может найти себе второго мужа при живом, но бросившем ее первом.
- Да потому что ее все осуждать будут. Разговаривать с ней не будут. Работы она не найдет, у нас чтобы на работу устроится, нужно связи иметь. Какие у нее связи, если она никто. Из банжара ее выпишут.
- Откуда?
- Из банжара. Ой, Даша, это отдельная история.
Banjar - организационная структура, коммьюнити, которое включает в себя 200-300 семей. Что-то вроде нашего колхоза. Руководит банжаром комитет, в него входят главы семей, традиционно это старший мужчина, когда он умирает, его место занимает старший сын. Дочери входят в банжар своего отца, а когда выходят замуж, следуют за мужем и входят в его банжар. Банжар совмещает функции паспортного стола, высшего разрешительного органа, религиозного центра и организатора того, без чего жизнь балийца может закончиться страшным кошмаром. Нужен какой документ - в банжар. Хочешь открыть кафе или магазин - в банжар. Церемония на полную луну или новоселье соседа - банжар решает, кто участвовать будет.
Умер - только от твоей работы на благо банжара будет зависеть, похоронят ли тебя согласно традиции или бросят на улице, не кремировав, и станешь ты после смерти злым духом, вечным скитальцем, не нашедшим успокоения.
Последнее для любого балийца страшнее чем в ад попасть. Банжар решает, где хоронить, как хоронить, хоронить ли вообще или оставить в назидание отлынивающим от колхозного труда. От каждого по способности, но строго по обязаловке. Тогда каждому по потребности, чтобы число злых духов на Бали не росло, а сокращалось.
- Я уже думала, - сказала Юни. - Что чего я заморачиваюсь? Пусть моя семья решает, что с моим телом делать, когда я помру. Я пока в отцовском банжаре, поскольку считаюсь незамужней. Иначе пришлось бы выписаться, а какой банжар у Джима? Джессику только пришлось записать как дочь моего брата. Быть рожденной вне брака плохо.
- Как насчет развестись? - спросила Дашка. - Или жениться по-настоящему, расписаться в вашем местном загсе?
- Вот мы с Джимом и развелись. Для развода священник не нужен. Договариваетесь мирно и расходитесь. Но то мы с Джимом, а то другие женщины. Дуры религиозные. Они себя считают замужними и вынуждены перебиваться кое-как, кормя себя и ребенка.
Официально расписываться было непопулярно. Деньги нужно платить, и мужчину уговаривать. Джим в январе пошутил, что балийская замужняя женщина рожает на сроке в шесть месяцев. В том плане, что первые три месяца уходят на то, чтобы заставить мужчину признать ее женой, а себя отцом.
- Мужчины местные, - сказал Джим, - работать не хотят, делать ничего не хотят, секс и развлечься вот все их удовольствие. Один погорел недавно. Не надо было жениться на красивой. Поделом ему, дураку несчастному. Друг на его жену глаз положил, купил наркотик и закопал у них в саду. И доложил, куда следует. Приехала группа захвата - а с наркотиками здесь строго - выкопала сюрприз, приняла мужа с поличным и отправила в тюрьму. Друг потом на его жене женился.
Джим не упускал возможности пройтись по местным нравам и затеять склоку. Участившиеся склоки грозили перерасти в гражданскую войну. Бица выступал глушителем и громоотводом.
- Юни, - сказала Дашка. - Что ты ожидала? Раньше Джим был главным. Теперь главный Бица. Вот Джим и ревнует. Вы зачем вместе-то живете?
- Джим настоял. Из-за Джессики. Ты, Даша, права. Мне и раньше говорили. Но я не верила. Что Джим ревнует. Он мне отношения со столькими людьми испортил. Но кто нас, женщин, спрашивает, - опять принялась Юни за свое. - У женщины здесь нет никаких - подумай только - никаких прав. Если бы Джим был местным, Джессика фиг бы какое наследство получила. Все забирает старший брат. Или любой сын в семье. Если сына нет, имущество переходит к родственнику мужского пола по мужской линии.
Но нам удалось все утроить так, что если с нами что случится, Джессика будет единственной наследницей, т.е. не наследницей, а она уже владеет всем, что ты здесь видишь. Ей в Америку надо ехать из дыры этой, а она не хочет. Нравится ей здесь, понимаете ли. Я поражаюсь, как ты путешествуешь. Ты ничего не боишься. Я страшная трусиха. Джессика ничего не боится. Я ей говорю, поезжай в Штаты, у тебя там брат двоюродный на MTV работает, станешь диктором. Она отказывается.
- Юни, надо развивать девочку. Чего вы с Бицей не ездите никуда? Ты про Ломбок говорила, но и на Бали много чего интересного.
- Да мы ленивые. Отдохнуть хотим, - ответила Юни. Что в переводе означало «да не хочу я никуда ехать, от соотечественников неизвестно, чего ожидать. Десять лет назад коммунистов резали, так отец мой, высокопоставленный партийный деятель, еле спасся. А если опять резня неугодных? Куда я спрячусь с иностранным мужем? Не в банжар же бежать».
- Я встаю каждый день в пять утра, - вместо этого сказала Юни, - Джессику в школу отвожу. Это утомительно. Но я не против. Это рада это для нее делать. Знаешь, Бица Джессику так любит. Она как дочка для него. Мы решили, что если появятся еще дети - ок. Не появятся - тоже ок.
- Но, - добавила Юни. - я тебе еще не все рассказала. Ты представляешь, Даша, я в Европу ездила недавно. По всем европейским странам. Ну, по трем. Мне там так понравилось. Прямо почувствовала, что мое. Прямо жить там хочу. Я тебе так завидую! Ты уже пол-Индонезии объездила. А я нигде не была. Вот приедет Бица, мы на Ломбок поедем. На машине.
Новая машина соответствовала Юниному статусу. Огромный темно-бордовый всепаркетник проезжал по узкому переулку, разве что не царапая стены боковыми зеркалами. Чтобы припарковаться под крышей рядом с входом, надо было звать кого-нибудь на помощь.
- Не поехать ли и мне покататься? - подумала Дашка.
На Бали можно было нанять машину с водителем за смешные деньги и за день объехать половину острова.
- Посмотрю на пещеру с летучими мышами, потом в Тенганан - деревню бали-агА , а обратно через центр. Развеюсь, не все же время в гадюшнике сидеть безвылазно.
В восемь утра у дворцовых ворот Дашку ожидал вороной конь - серебристая Тойота размером с небольшой бронепоезд. Круглолицый водитель услужливо открыл дверцу и почесался.
- Доброе утро, - сказал он. - Поехали? Как вас зовут? Меня зовут Вайян.
Имя Вайян говорило о том, что мужчина был первым ребенком в семье. Согласно балийской традиции имена детям давали по очередности рождения. Первым - Вайян, Путу, Геде или Илу. Вторым - Маде, Каде, Ненга. Третьим - Ньоман, Коман, четвертым Кетут. Дальше очередность повторялась. Чтобы отличить мальчика от девочки до имени ставили приставку И - для мальчиков и Ни - для девочек. Юни звали Ни Кадек, в семье она была шестая. Джессику - Ни Путу. Каждого второго водителя на Бали звали Вайан либо Маде. Ньоманов было меньше. Кетуты обитали в количестве один на пять квадратных километров.
- Мы сначала в пещеру с мышами, потом в Тенганан, - распорядилась Дашка. - Время останется, подъедем поближе к вулкану. Не останется, я на него со смотровой площадки полюбуюсь.
- Как скажете, - согласился водитель. - Наше дело подневольное. Клиент заказал пещеры, значит, поедем в пещеры. Это хорошо, что вы интересуетесь балийской культурой. Я потомственный балиец, у меня от деда осталась старая книга. Веды называется. Давайте только до пещеры доберемся сначала, пока туристов не навезли. Я вам потом про книгу расскажу.
Напротив пещеры продавали прохладительные напитки и сдавали в аренду саронги - чтобы одеться правильно и не обидеть чувств верующих. Верующие сидели в позе лотоса на земле, между ними ходил священник и орошал головы водой, используя для этого небольшую метелочку. Верующие ловили капли воды и растирали их по макушке и лбу. Когда орошение было закончено, все соединили ладони в намасте, закрыли глаза и замолчали.
Из пещеры тянуло сыростью, вход в нее был перекрыт, но внутрь и не хотелось. Ни сталактитов, ни сталагмитов - с каждого выступа, цепко держась двумя когтистыми лапами, свисало волосатое тело с серо-коричневой мышиной головой. Обняв себя крыльями как одеялом, летучие мыши спали, беспокойно ворочаясь, попискивая и подергиваясь. Подойдешь ближе, спугнешь и окажешься посередине водоворота из зубов, когтей и крыльев. Святое место; нарушишь покой и от божьей кары никуда не денешься.
- Поехали, - сказала Дашка, вернувшись в машину. - Чего вы там говорили про книгу?
- Мне от деда досталась старая книга. На санскрите. Дед лекарем был. - Водитель сделал страшные глаза, чтобы Дашка поняла всю серьезность сказанного. - Понимаете, ле-ка-рем.
- И меня научил. Я великий черный маг, - провыл водитель замогильным голосом и сверкнул глазами.
- Ой, блин! - Дашка уже видела такие глаза, от не нечего делать записавшись в Москве на семинар по тантрической йоге.
- Семья у тебя есть? - спросила главная по семинару. - А дети?
- Тогда приходи к нам и дальше на занятия, не пожалеешь, - пропела она, сверкнув глазами зазывно и многообещающе.
В сказках от такого взгляда принцессы падали в обморок, и злые ведьмы уносили их в тридевятое царство, затачивали в башню и всячески измывались. Пока не появлялся случайно забредший туда принц, падкий до принцесс любой степени привлекательности, и не забирал сокровище с собой, предварительно поцеловав ее зеленые лягушачьи губы.
- Ты йогой когда-нибудь занималась? - как будто подслушав, спросил водитель. - Мне кажется, у тебя есть способности к магии. Я группу собираю каждую неделю, помедитировать. Приходи к нам, я могу многому тебя научить.
Водитель сверкнул глазами еще раз, пытаясь заронить зерно приглашения как можно глубже.
Дашка недовольно вздохнула и отвернулась.