Ночью шел дождь, и в море смыло все, что могло смыть.
Индонезийцам нужно срочно сократить количество употребляемого пластика. Упаковки от лапши, печенья, конфет, десертов, воды и целлофановые маечки покрыли пляж и прибрежные волны ковром. Владельцы шезлонгов взялись за метлы, но в воде все равно плавал разноколиберный мусор.
Смутило ли это кого-то? Настя не по-детски играла с тремя индонезийскими девочками и двумя индонезийскими мальчиками, прыгая на волны, переворачиваясь, подныривая, выныривая, пока она и другая девочка не ударились об дно и с ревом не побежали каждая к своей маме.
Мамы оплатили себе шезлонги, но поняли, что отдохнуть не получится.
Купили ребенку красное платье в цветочек и с бантиком. Ребенок ходил принцессой и считал австралийских туристов на нескольких языках. Последним был русский, австралийцы не поняли, я сказала bahasa rusia и Russian, они заохали. Мы прожили бок о бок неделю, по-моему им и в голову не приходило, что мы из России.
Индонезия в своем репертуаре. Сначала тебе дают большую скидку за шезлонг, т.к. «вы же каждые день приходите и здесь с нами». Потом нагло выставляют двухкратный счет за крупук. Крупук в варунге у яванцев, жена не такая наглая, я у нее накануне крупук покупала. Муж решил, что туристам туристическое. Жена сделала вид, что меня не помнит, конечно.
В понедельник в Москву едем. Настя сказала, что хочет здесь жить остаться, и леший с ним, с детским садом, пусть он и нравится. Аргументом было «но здесь же море», произнесенное вдумчивым тихим голосом.
Мне нечего на это возразить.