Есть и хорошая новость
Все-таки смысл материнства в том, чтобы быть обязанным жить и помогать.
Вот, например, не будь я мамой, можно было бы прямо сейчас встать и выйти в окно. А так я не выхожу туда. Правда, и встать не могу. Так и сижу приклеенная к ноуту, в котором решительно ни с кем не желаю разговаривать.
Наверно, разве что с Алларом бы поговорила. Как хорошо, что не имею такой возможности.
Всегда предпочитаю, чтобы дистанцию держали с обеих сторон.
Один мой хороший еврейский мальчик с карими глазами друг, которого я рада видеть у себя дома, как-то бурно спорил со мной (как ему удалось заставить меня спорить? я ведь предпочитаю слушать, а не говорить, да и вообще не знаю никого, кто не прав) на тему суицидов.
- Вот если человек говорит "я сейчас умру", а потом вполне ходит и функционирует, то ясно же, что он не умрёт! - возмущенно восклицал он.
- Если человек говорит "я сейчас умру", это значит, что ему больно, - мрачно объясняла я.
- Ну не может же человеку все время быть больно!
"Да может человеку все время быть больно", - подумала я, но вслух сказала:
- В депрессии человек и испытывает постоянную душевную боль. Просто он часто не отдает себе в ней отчета. Не все время замечает. Или сказать стесняется. Особенно если он мальчик.
- Значит, мальчик должен работать над собой. Со всем можно работать, - очень уверенно сказал мне мой оппонент. - Но не надо мальчику все время делать одни и те же глупости. Ну там влюбляться в каждую девушку по принципу "она будет выносить мне мозг".
- Но когда испытываешь боль, очень трудно взять и работать над собой, - попробовала возразить я, - а мы почти всегда действуем по заточенным с детства схемам, особенно в отношении эмоций.
- Нет, - решительно сказал он, - если человек в депрессии, то ему нравится депрессия.
На этом месте я вскочила, оперлась двумя руками о первый попавшийся в комнате угол мебели и очень громко принялась объяснять, что депрессия - это ад, что главной и исчерпывающей характеристикой этой болезни является фраза "это когда ты и ложишься - больно, и встаешь - больно". Что в депрессии каждый контакт с внешним миром (внешний мир - это все и вся, что не ты сам, цветочные горшки, еда и собственная семья тоже входят, да) воспринимается как оголённый провод. Что человек не виноват в том, что болен депрессией, что невозможно просто взять и зажить по-другому. Что человек, который много говорит "я сейчас умру", очень даже может взять и умереть, да, может, таких случаев много, и мне никогда не было ясно, почему окружающие считают самоубийство внезапной штукой, обычно человек годами вынашивает это решение.
Думаю, что стоило сказать все это короче.
Когда тебе больно - ты хочешь только одного. Сделать себе небольно. Чтобы это больно от тебя убрали.
И когда твое больно переходит в терминальную стадию, и ты перепробовал все доступные тебе способы его убрать, а оно не убралось, то ты готов покончить с этим как угодно. В том числе и.
Впрочем, может, все дело и впрямь в воде Флегеттона.
Кстати, кто-нибудь еще знает эту сказку? То есть античную легенду?
Вот, например, не будь я мамой, можно было бы прямо сейчас встать и выйти в окно. А так я не выхожу туда. Правда, и встать не могу. Так и сижу приклеенная к ноуту, в котором решительно ни с кем не желаю разговаривать.
Наверно, разве что с Алларом бы поговорила. Как хорошо, что не имею такой возможности.
Всегда предпочитаю, чтобы дистанцию держали с обеих сторон.
Один мой хороший еврейский мальчик с карими глазами друг, которого я рада видеть у себя дома, как-то бурно спорил со мной (как ему удалось заставить меня спорить? я ведь предпочитаю слушать, а не говорить, да и вообще не знаю никого, кто не прав) на тему суицидов.
- Вот если человек говорит "я сейчас умру", а потом вполне ходит и функционирует, то ясно же, что он не умрёт! - возмущенно восклицал он.
- Если человек говорит "я сейчас умру", это значит, что ему больно, - мрачно объясняла я.
- Ну не может же человеку все время быть больно!
"Да может человеку все время быть больно", - подумала я, но вслух сказала:
- В депрессии человек и испытывает постоянную душевную боль. Просто он часто не отдает себе в ней отчета. Не все время замечает. Или сказать стесняется. Особенно если он мальчик.
- Значит, мальчик должен работать над собой. Со всем можно работать, - очень уверенно сказал мне мой оппонент. - Но не надо мальчику все время делать одни и те же глупости. Ну там влюбляться в каждую девушку по принципу "она будет выносить мне мозг".
- Но когда испытываешь боль, очень трудно взять и работать над собой, - попробовала возразить я, - а мы почти всегда действуем по заточенным с детства схемам, особенно в отношении эмоций.
- Нет, - решительно сказал он, - если человек в депрессии, то ему нравится депрессия.
На этом месте я вскочила, оперлась двумя руками о первый попавшийся в комнате угол мебели и очень громко принялась объяснять, что депрессия - это ад, что главной и исчерпывающей характеристикой этой болезни является фраза "это когда ты и ложишься - больно, и встаешь - больно". Что в депрессии каждый контакт с внешним миром (внешний мир - это все и вся, что не ты сам, цветочные горшки, еда и собственная семья тоже входят, да) воспринимается как оголённый провод. Что человек не виноват в том, что болен депрессией, что невозможно просто взять и зажить по-другому. Что человек, который много говорит "я сейчас умру", очень даже может взять и умереть, да, может, таких случаев много, и мне никогда не было ясно, почему окружающие считают самоубийство внезапной штукой, обычно человек годами вынашивает это решение.
Думаю, что стоило сказать все это короче.
Когда тебе больно - ты хочешь только одного. Сделать себе небольно. Чтобы это больно от тебя убрали.
И когда твое больно переходит в терминальную стадию, и ты перепробовал все доступные тебе способы его убрать, а оно не убралось, то ты готов покончить с этим как угодно. В том числе и.
Впрочем, может, все дело и впрямь в воде Флегеттона.
Кстати, кто-нибудь еще знает эту сказку? То есть античную легенду?