Дерек Уолкот 17 (фото mbla)
Дерек Уолкот 16 - щёлкайте по этой строчке
18.
Не рогатый шлем, не забрало в виде тяжёлого
клюва, не грибы взрывов, не страхи, ползущие из дыры
в черепе, не пузырящиеся котлы, где разные головы,
все, от альфы до омеги, всплывают и тонут, пену выплёскивая в костры,
не легионы летучих мышей, что в сумерках как младенцы вопят,
даже не ноздреватый лунный пейзаж ржавого цвета -
золото для идиотов, не кожа в пятнах проказы, не беззубые ямы -
всё это ещё не ад,
а только геология ада; но что там действительно неизбежно, это -
мягкий стук страхов о стенки черепа изнутри,
как постепенное подтвержденье
ошибки, когда проснёшься в обычном свете
и помешиваешь кофе, но вдруг - пузыри
всосанного головокруженья,
и ты, парализованный ужасом памяти, на миг замираешь,
когда начинающийся день предлагает спасенье.
И ошеломлённый тем, насколько сам себя презираешь,
ты слышишь в одиноком звучанье флейты медленное исчезновенье
веры - это горлица старается с потерянной мелодией воссоединиться,
всё ищет и ищет, в сухой роще на холме, вдруг снова сможет запеть?
Вот так даже теперь любовь может ранить, когда залезет, как эта птица,
в разум, и там клубочком свернуться стремится,
изголодавшаяся и мечтающая умереть.
А там, наверху - никаких армад саранчи нет,
никаких сверкающих душ, мелькающих метеорами горечи,
нет и падающей звезды, траектории князя тьмы, гасящей свет,
а только флейта, призывная флейта горлицы.
18.
Не рогатый шлем, не забрало в виде тяжёлого
клюва, не грибы взрывов, не страхи, ползущие из дыры
в черепе, не пузырящиеся котлы, где разные головы,
все, от альфы до омеги, всплывают и тонут, пену выплёскивая в костры,
не легионы летучих мышей, что в сумерках как младенцы вопят,
даже не ноздреватый лунный пейзаж ржавого цвета -
золото для идиотов, не кожа в пятнах проказы, не беззубые ямы -
всё это ещё не ад,
а только геология ада; но что там действительно неизбежно, это -
мягкий стук страхов о стенки черепа изнутри,
как постепенное подтвержденье
ошибки, когда проснёшься в обычном свете
и помешиваешь кофе, но вдруг - пузыри
всосанного головокруженья,
и ты, парализованный ужасом памяти, на миг замираешь,
когда начинающийся день предлагает спасенье.
И ошеломлённый тем, насколько сам себя презираешь,
ты слышишь в одиноком звучанье флейты медленное исчезновенье
веры - это горлица старается с потерянной мелодией воссоединиться,
всё ищет и ищет, в сухой роще на холме, вдруг снова сможет запеть?
Вот так даже теперь любовь может ранить, когда залезет, как эта птица,
в разум, и там клубочком свернуться стремится,
изголодавшаяся и мечтающая умереть.
А там, наверху - никаких армад саранчи нет,
никаких сверкающих душ, мелькающих метеорами горечи,
нет и падающей звезды, траектории князя тьмы, гасящей свет,
а только флейта, призывная флейта горлицы.