О вступлении в ВТО и национальной гордости. 3
Я хочу продолжить разговор о вступлении в ВТО и нашей национальной гордости, которая столь велика, что мешает этому вступлению. В ВТО состоят 157 стран, из чего можно сделать вывод, что быть членом ВТО - выгодно. Но на нас не действуют подобные аргументы. Ну и что с того, что это выгодно, да что это за страны такие и кто эти люди, может быть, для них это хорошо, но мы такие чистые и прекрасные, что нам западло состоять с ними в одной организации.
Продолжим говорить о трёх комментариях одной читательницы. Я выбрала именно их, потому что в них наиболее полно изложены взгляды всех противников вступления в ВТО.
Процитирую ещё раз выдержки из комментариев:
…Невозможно забыть чувство гордости за страну, несмотря на разные неприятные стороны той жизни. А сейчас боишься за независимость, кушая из чужих рук.
И из следующего комментария:
…«Совковая» гордость побеждает, и я остаюсь при своем мнении. (Это мнение противника вступления в ВТО).
Я как раз и хочу проанализировать это чувство гордости, которая так раздулась, что того и гляди лопнет. И как эта гордость совмещается с пониманием «разных неприятных сторон той жизни». Прошлый пост мы закончили рассказом о разгроме генетики, завершившемся на сессии ВАСХНИЛ в 1948 году. Утром в понедельник я поставила этот пост, а вечером я услышала по «Эху» о вручении Нобелевской премии в области физиологии и медицины. Нобелевская премия 2012 года по медицине и физиологии присуждена японскому ученому Синье Яманаке и британскому биологу Джону Гердону за работы по стволовым клеткам и клонированию животных. Представитель российского научного сообщества прокомментировал это следующим образом, он сказал, что премия за эти исследования должна была бы быть вручена двум советским ученым (их фамилии он назвал, но я их не запомнила), которые в 1940 году изучали стволовые клетки и, собственно, сам термин «стволовые клетки» принадлежит им. Правда они не смогли закончить свою работу, она была прикрыта после разгрома генетики в конце 40-х, и мы это относим всего лишь к «разным неприятным» сторонам нашей жизни, что никак не влияет на нашу национальную гордость.
Известно, что готовилось всесоюзное совещание физиков, подобное вышеуказанной сессии ВАСХНИЛ и с подобной же целью. На этом совещании должны были теорию относительности и квантовую физику признать вредными и опасными заблуждениями, и запретить. Но Берия обсудил этот вопрос с кем-то из физиков, и ему объяснили, что запретить все можно, но тогда с надеждой на создание атомной бомбы придется распрощаться. И совещание не состоялось. Идеология идеологией, но бомба превыше всего.
К какому отставанию привел запрет кибернетики всем ясно. Интересно и трудно понять, почему все-таки ее запретили? Почему объявили продажной девкой империализма? Кажется, в бреду сумасшедшего не могут соединиться эти два понятия: империализм и кибернетика. Возможно, наши руководители интуитивно чувствовали, что кибернетика им враждебна. Или они - или кибернетика. Кибернетика - наука об управлении и связях в живом, и в машине, и в обществе, а советская система как кибернетическая система не выдерживала критики. В ней отсутствовали обратные связи, а, следовательно, она была обречена на неэффективность, может быть, и вообще обречена. Вряд ли наши вожди могли все это сообразить, но видно нюхом чуяли. Когда запрет с кибернетики сняли, и в 1958 году вышла из печати переведенная на русский язык книга Норберта Винера «Кибернетика и общество», ее прочли все, на нее набросились как голодные на хлеб. Хотя запрет с кибернетики был снят, но за время запрета мы успели в этой области сильно отстать. Мы отстали не на десятилетия, а мы отстали навсегда. К счастью, за приверженность к кибернетике никто не был репрессирован, это были уже другие времена.
Я хочу коснуться еще одной нашей национальной гордости и связанных с ней «разных неприятных сторон нашей жизни». Мы гордимся победой в Великой отечественной войне и у нас есть все основания ею гордиться. Но радость победы не могут не омрачать мысль о чудовищных потерях и о том, что этих потерь могло быть много меньше. Первый период войны, самый тяжелый и трагический, связан с «фактором внезапности» нападения. Враг уничтожил наши танки и самолеты прежде, чем танкисты и летчики успели завести моторы. Но ведь фактора внезапности на самом деле не было, Сталин получил 17 сообщений с указанием дня и часа начала войны. Об этом сообщали наши разведчики, сообщала Красная капелла, сообщал Рихард Зорге и др. Людей, которые лично привозили эту информацию, Сталин уничтожал, считая ее провокацией. Зорге, к счастью, погиб от рук японцев, но людей близких к нему и живших в нашей стране, Сталин изрубил в капусту. Сталину свойственно было не верить своим, но странным образом он верил в то, что Гитлер выполнит все свои обещания. Возможно, Сталин понимал, что воевать с Россией Гитлеру невыгодно, и считал, что и Гитлер это понимает. Он был очень полезен Гитлеру.
Но потери связаны не только с фактором внезапности. У нас рассматривали потери как свидетельство героизма бойцов, а не как свидетельство бездарности командования. Сохранение жизни бойцов, сохранение живой силы, не учитывалось при разработке операций. Вспомним, как Жуков брал Берлин. Он гнал солдат на километры минного поля, они разминировали его собой. Ведь это было уже в конце войны, когда исход войны был уже решён. Не учитывались вопросы удобства и безопасности при разработки военной техники. Когда наши военные стали получать американские самолёты и танки, у тех, кто их получал, появилась надежда на то, что они переживут войну. С точки зрения эргономики, эти машины были совершенными, они были созданы для лётчиков и танкистов, в отличие от наших. Во время войны была песенка, она пелась на мотив «Любо, братцы, любо». Процитирую один куплет и припев.
А наутро вызвали в особый отдел:
- Почему ты с танком вместе не сгорел?
- Подождите, братцы, - я им говорю,
- В следующей атаке обязательно сгорю.
Любо, братцы, любо, любо, братцы, жить
В танковой бригаде не приходится тужить.
Покрышкин летал на американском самолёте «Аэрокобра», на нашем он бы не смог сбить столько самолётов противника, он сам был бы сбит раненье. Вообще, русской крови пролилось бы много больше, если бы не техника союзников. Нам поставили 600 тысяч «Студебекеров», на эти машины мы смогли установить «Катюши». У нас подобных машин не было и без «Студебекеров» мы бы «Катюши» не смогли использовать.
Из нашей страны в Германию шли непрерывные эшелоны с продовольствием, сырьем и пр. Немецкие подводные лодки базировались в бухтах Кольского полуострова. Наши корабли провели немецкие подводные лодки Северным морским путем в Тихий океан, где они присоединились к японскому флоту и сражались с американцами. Поэтому Сталин рассчитывал на лояльность Гитлера. Не может не омрачать радости победы и то, что в послевоенной широкой волне репрессий погибли участники этой войны. Я имею в виду тех солдат и офицеров, кто побывал в немецкому плену, выжил в аду нацистских лагерей, и прямо оттуда попали в наши. Репрессировали и многих наших разведчиков, которые работали в немецком тылу, на всякий случай, а вдруг они работали также и на союзников. Мой сослуживец Николай, я о нем писала, был нашим разведчиком и нашим советником в американской миссии в Сеуле. Конечно, в этой миссии он выполнял разведывательные задания. Его заподозрили в отношениях с американцами. Он был арестован в 1947 году, и вышел из лагеря только в 1956-м, был реабилитирован за отсутствием состава преступления. Таких людей было много. Вообще Сталин не доверял победителям, он боялся, что, побывав за рубежом, они увидели, что жизнь в других странах несколько отличается от того, как ее освещала советская пропаганда. К тому же опасно было уже и то, что они считали себя победителями, личностями, и это Сталина пугало.
Продолжение следует.
Продолжим говорить о трёх комментариях одной читательницы. Я выбрала именно их, потому что в них наиболее полно изложены взгляды всех противников вступления в ВТО.
Процитирую ещё раз выдержки из комментариев:
…Невозможно забыть чувство гордости за страну, несмотря на разные неприятные стороны той жизни. А сейчас боишься за независимость, кушая из чужих рук.
И из следующего комментария:
…«Совковая» гордость побеждает, и я остаюсь при своем мнении. (Это мнение противника вступления в ВТО).
Я как раз и хочу проанализировать это чувство гордости, которая так раздулась, что того и гляди лопнет. И как эта гордость совмещается с пониманием «разных неприятных сторон той жизни». Прошлый пост мы закончили рассказом о разгроме генетики, завершившемся на сессии ВАСХНИЛ в 1948 году. Утром в понедельник я поставила этот пост, а вечером я услышала по «Эху» о вручении Нобелевской премии в области физиологии и медицины. Нобелевская премия 2012 года по медицине и физиологии присуждена японскому ученому Синье Яманаке и британскому биологу Джону Гердону за работы по стволовым клеткам и клонированию животных. Представитель российского научного сообщества прокомментировал это следующим образом, он сказал, что премия за эти исследования должна была бы быть вручена двум советским ученым (их фамилии он назвал, но я их не запомнила), которые в 1940 году изучали стволовые клетки и, собственно, сам термин «стволовые клетки» принадлежит им. Правда они не смогли закончить свою работу, она была прикрыта после разгрома генетики в конце 40-х, и мы это относим всего лишь к «разным неприятным» сторонам нашей жизни, что никак не влияет на нашу национальную гордость.
Известно, что готовилось всесоюзное совещание физиков, подобное вышеуказанной сессии ВАСХНИЛ и с подобной же целью. На этом совещании должны были теорию относительности и квантовую физику признать вредными и опасными заблуждениями, и запретить. Но Берия обсудил этот вопрос с кем-то из физиков, и ему объяснили, что запретить все можно, но тогда с надеждой на создание атомной бомбы придется распрощаться. И совещание не состоялось. Идеология идеологией, но бомба превыше всего.
К какому отставанию привел запрет кибернетики всем ясно. Интересно и трудно понять, почему все-таки ее запретили? Почему объявили продажной девкой империализма? Кажется, в бреду сумасшедшего не могут соединиться эти два понятия: империализм и кибернетика. Возможно, наши руководители интуитивно чувствовали, что кибернетика им враждебна. Или они - или кибернетика. Кибернетика - наука об управлении и связях в живом, и в машине, и в обществе, а советская система как кибернетическая система не выдерживала критики. В ней отсутствовали обратные связи, а, следовательно, она была обречена на неэффективность, может быть, и вообще обречена. Вряд ли наши вожди могли все это сообразить, но видно нюхом чуяли. Когда запрет с кибернетики сняли, и в 1958 году вышла из печати переведенная на русский язык книга Норберта Винера «Кибернетика и общество», ее прочли все, на нее набросились как голодные на хлеб. Хотя запрет с кибернетики был снят, но за время запрета мы успели в этой области сильно отстать. Мы отстали не на десятилетия, а мы отстали навсегда. К счастью, за приверженность к кибернетике никто не был репрессирован, это были уже другие времена.
Я хочу коснуться еще одной нашей национальной гордости и связанных с ней «разных неприятных сторон нашей жизни». Мы гордимся победой в Великой отечественной войне и у нас есть все основания ею гордиться. Но радость победы не могут не омрачать мысль о чудовищных потерях и о том, что этих потерь могло быть много меньше. Первый период войны, самый тяжелый и трагический, связан с «фактором внезапности» нападения. Враг уничтожил наши танки и самолеты прежде, чем танкисты и летчики успели завести моторы. Но ведь фактора внезапности на самом деле не было, Сталин получил 17 сообщений с указанием дня и часа начала войны. Об этом сообщали наши разведчики, сообщала Красная капелла, сообщал Рихард Зорге и др. Людей, которые лично привозили эту информацию, Сталин уничтожал, считая ее провокацией. Зорге, к счастью, погиб от рук японцев, но людей близких к нему и живших в нашей стране, Сталин изрубил в капусту. Сталину свойственно было не верить своим, но странным образом он верил в то, что Гитлер выполнит все свои обещания. Возможно, Сталин понимал, что воевать с Россией Гитлеру невыгодно, и считал, что и Гитлер это понимает. Он был очень полезен Гитлеру.
Но потери связаны не только с фактором внезапности. У нас рассматривали потери как свидетельство героизма бойцов, а не как свидетельство бездарности командования. Сохранение жизни бойцов, сохранение живой силы, не учитывалось при разработке операций. Вспомним, как Жуков брал Берлин. Он гнал солдат на километры минного поля, они разминировали его собой. Ведь это было уже в конце войны, когда исход войны был уже решён. Не учитывались вопросы удобства и безопасности при разработки военной техники. Когда наши военные стали получать американские самолёты и танки, у тех, кто их получал, появилась надежда на то, что они переживут войну. С точки зрения эргономики, эти машины были совершенными, они были созданы для лётчиков и танкистов, в отличие от наших. Во время войны была песенка, она пелась на мотив «Любо, братцы, любо». Процитирую один куплет и припев.
А наутро вызвали в особый отдел:
- Почему ты с танком вместе не сгорел?
- Подождите, братцы, - я им говорю,
- В следующей атаке обязательно сгорю.
Любо, братцы, любо, любо, братцы, жить
В танковой бригаде не приходится тужить.
Покрышкин летал на американском самолёте «Аэрокобра», на нашем он бы не смог сбить столько самолётов противника, он сам был бы сбит раненье. Вообще, русской крови пролилось бы много больше, если бы не техника союзников. Нам поставили 600 тысяч «Студебекеров», на эти машины мы смогли установить «Катюши». У нас подобных машин не было и без «Студебекеров» мы бы «Катюши» не смогли использовать.
Из нашей страны в Германию шли непрерывные эшелоны с продовольствием, сырьем и пр. Немецкие подводные лодки базировались в бухтах Кольского полуострова. Наши корабли провели немецкие подводные лодки Северным морским путем в Тихий океан, где они присоединились к японскому флоту и сражались с американцами. Поэтому Сталин рассчитывал на лояльность Гитлера. Не может не омрачать радости победы и то, что в послевоенной широкой волне репрессий погибли участники этой войны. Я имею в виду тех солдат и офицеров, кто побывал в немецкому плену, выжил в аду нацистских лагерей, и прямо оттуда попали в наши. Репрессировали и многих наших разведчиков, которые работали в немецком тылу, на всякий случай, а вдруг они работали также и на союзников. Мой сослуживец Николай, я о нем писала, был нашим разведчиком и нашим советником в американской миссии в Сеуле. Конечно, в этой миссии он выполнял разведывательные задания. Его заподозрили в отношениях с американцами. Он был арестован в 1947 году, и вышел из лагеря только в 1956-м, был реабилитирован за отсутствием состава преступления. Таких людей было много. Вообще Сталин не доверял победителям, он боялся, что, побывав за рубежом, они увидели, что жизнь в других странах несколько отличается от того, как ее освещала советская пропаганда. К тому же опасно было уже и то, что они считали себя победителями, личностями, и это Сталина пугало.
Продолжение следует.