Пропущенные 15 лет. Продолжение-8
Прошлый пост я кончила на том, что в августе 1979 года в результате сложного обмена мы въехали в квартиру на Большой Ордынке, но я не написала об одном событии, которое произошло в год нашего переезда на Большую Ордынку, за несколько месяцев до переезда. Умерла Розалия Исаковна, мама Саши Родина. О родителях Саши Родина я рассказывала подробно. Розалия Исаковна тяжело болела, у нее был рак. Она не поднималась с постели, и Саша провел электрический звонок к ее постели так, чтобы Розалия Исаковна могла нажать кнопку, если ей что-нибудь понадобится, и звонок раздавался бы в Сашиной комнате. Когда мы, бывало, сидели у Саши, иногда раздавался звонок. Саша с раздражением говорил: «Вот, опять!», - и шел к маме. Меня удивляло его раздражение, я знала, что Саша любит маму, но для ухода за больной у него не хватало терпения. Как-то мы позвонили Саше, спросили, как у них дела. Саша, сказал, что мама простудилась, врач назначил ей инъекции пенициллина каждые три часа, но он пока не знает, как это организовать. К тому же у мамы понос. Игорь попросил, чтобы Саша продиктовал ему рецепт на пенициллин, который выписал врач, и сказал, что сейчас мы зайдем в аптеку, купим пенициллин и через час будем у него и, если нужно, останемся ночевать. Игорь прекрасно делал инъекции. Жена Саши была в отъезде и должна была через день вернуться. Мы зашли в аптеку и купили пенициллин и сушеную чернику. Тогда понос лечили киселем из черники, и она продавалась в аптеках. Мы приехали, я сварила кисель, Игорь стал делать инъекции. Первую инъекцию он сделал внутрикожно, чтобы проверить, нет ли у Розалии Исаковны аллергии на пенициллин. Аллергии не было. Игорь стал делать инъекции каждые три часа, а Розалия Исаковна полуживая слабым голосом объясняла Саше, где взять варенье, чтобы нас напоить чаем. Мы пробыли у Саши двое суток, Розалия Исаковна умерла у нас на руках. Саша горевал и почему-то чувствовал себя виноватым, это чувство вины перед мамой терзало его всю дальнейшую жизнь. Я не видела, чтобы кто-нибудь еще так казнился чувством вины после ухода близкого человека.
Но вернемся к нашему переезду на Большую Ордынку. Квартиру я уже описывала. Мы с Игорем заняли большую комнату 21 кв. м., впоследствии заказали стеллажную стенку и разделили эту комнату на кабинет 14 кв м и спальню 7 кв м. Ребята и бабушка поселились в комнатах 15,5 кв м каждая в другой стороне квартиры, что выходила окнами на Большую Ордынку, с тем чтобы эта половина квартиры всегда была их. Когда бабушки не станет, они займут ее комнату, но и при бабушке Лена чувствовала себя там вполне хозяйкой. В холле, куда выходила наша с Игорем комната и комната бабушки, мы устроили общую столовую-гостиную, поставили там круглый обеденный стол раздвижной и там принимали гостей. Другой обеденный стол стоял в 12-метровой кухне, когда не было гостей - мы ели за этим столом. Семья, которая жила в этой квартире до нас, бросила здесь старинное трюмо в стиле модерн, которое почему-то было без подзеркальника, и старинный комодик. Они извинились, что сами не выбросили эту рухлядь на помойку и это придется сделать нам. Мы, конечно, ничего выбрасывать не стали, для трюмо заказали подзеркальник в той же мастерской, что и стеллажи, и оно украсило нашу гостиную. Комодик с большим зеркалом над ним поставили в своей спальне. В это время у моей заведующей отделом в ЦНТБ умер отец, она осваивала его квартиру и, зная мою любовь к старью, спросила, возьму ли я старинный буфет и горку красного дерева. Мы, конечно, все это взяли. Буфет Игорь отциклевал, покрыл красивой морилкой и лаком, и мы поставили его в кухню, а горку красного дерева с красивой посудой поставили в гостиную. И еще мы там поставили углом два узких диванчика - получилась вполне красивая комната, нам еще удалось купить для нее старинную люстру.
Мы оказались в очень интересном районе. Игорь со своей II группой инвалидности на работу не ходил, работал дома, и у него была возможность днем бродить по улицам, переулкам и дворам. Он бродил и делал открытия. Когда я возвращалась с работы, он говорил мне: «Обедай скорее и пойдем, я тебе кое-что покажу». И показать действительно было что. Прямо в нашем дворе храм Усекновения главы Иоанна Предтечи под Бором, название Иоанн под Бором красноречиво говорит о том, что в XVII веке город кончался на том берегу реки, а здесь был уже бор, то есть лес. Это красивый храм с большой трапезной. Мы с Игорем могли видеть этот храм, лежа в постели. Причем видели мы только храм, большое дерево рядом с ним и небо, как будто мы были в XVII веке. Когда мы въехали в нашу квартиру, в здании храма размещался демонстрационный зал НИИ стекла. Из Черниговского переулка в окне можно было увидеть уникальную люстру, огромную люстру, собранную из бесчисленного количества стеклянных элементов разной формы и разного цвета. Когда эту люстру зажигали, это была световая феерия. А напротив, с другой стороны Черниговского переулка, храм черниговских чудотворцев Михаила и Феодора, тоже XVII век. Во 2-м Кадашевском переулке был большой храм Воскресения в Кадашах, нарышкинское барокко с элементами рококо, архитектор неизвестен, а заказчиком был патриарх Никон. Замечательный храм, он входит во все мировые каталоги. Мы знали его и раньше, но теперь мы были от него буквально в нескольких десятках шагов. Мы приходили к нему по утрам и могли сидеть возле него часами, рассматривая декор. Вокруг были маленькие старые дома в старых двориках, и в одном из них по утрам пел петух. У нас было полное ощущение, что мы на машине времени переместились в семнадцатый век. И тут же неподалеку на Ордынке - Марфо-Мариинская обитель, архитектор Щусев. Другая эпоха, совсем другой стиль - и тоже шедевр. Памятники архитектуры и исторические памятники здесь были на каждом шагу, так что мы без книги Иконникова из дома не выходили и почти каждый дом находили в ней. В это время как раз шла реставрация храма Святой Екатерины, и Игорь любил сидеть с реставраторами и наблюдать за их работой. Бродя по улицам, переулкам и дворам, он заглядывал в окна полуподвальных этажей и разглядел, что один дом, построенный в XX веке, стоит на гораздо более старом фундаменте, может быть, даже XVII века. Он определил это по белым камням, из которых был сложен фундамент. Игорь рассказал о своем открытии реставраторам, они сходили, посмотрели и согласились с ним, просили, чтобы Игорь рассказывал им обо всех своих таких открытиях. Мы могли без конца ходить по Софийской набережной и дальше, по Берсеневской. Мы проходили мимо дома, который Юрий Трифонов в своем романе назвал «Дом на набережной». В свое время там жили самые известные советские деятели. Этот дом вместе с кинотеатром «Ударник», входивший в этот комплекс, построил архитектор Иофан. Он называл этот проект ошибкой своей молодости, а мне он нравится, и «Ударник» мне очень нравится. А дальше был храм Николы в Берсенях, жилые палаты думного дьяка Аверкия Кириллова, кондитерская фабрика «Красный Октябрь» и стрелка. От стрелки мы переходили на Болотную набережную, по ней возвращались к Малому Каменному мосту, проходили мимо первой в Москве электростанции, которая в свое время снабжала электричеством Кремль, видели задний фасад «Ударника», тоже, на мой взгляд, очень красивый, вообще виды были - смотреть не насмотреться. В это время реставрировался храм Святой Софии и здание рядом с ним, тоже принадлежащее храму. Я считаю Софийскую набережную самой красивой набережной - вообще одним из красивейших мест Москвы. Оттуда самый лучший вид на Кремль. Сейчас большой части замечательных памятников Замоскворечья уже нет, их безжалостно снесли. В Овчинниковских переулках снесли офисное здание XVII века, единственное здание такого назначения, сохранившееся в Москве до нашего времени. Вот храмов XVII века сохранилось несколько, жилых домов я тоже знаю два: жилые палаты думного дьяка Аверкия Кириллова, которые я уже упомянула, и жилые палаты боярина Волкова в Большом Харитоньевском переулке. Может, жилые палаты еще есть, а вот офисное здание XVII века было одно-единственное - и его снесли. Там же поблизости снесли здание в стиле модерн одного из известнейших архитекторов этого направления - Воскресенского. Их снесли, чтобы построить торговый центр, большой супермаркет. Снесли половину Софийской набережной. Причем это произошло недавно, когда я уже перестала выходить из дома, и я об этом не знала - и узнала случайно. Я просила Лену сфотографировать самое мое любимое на Софийской набережной здание, надеялась, что, если это изображение перенести на монитор моего компьютера, я его разгляжу, еще раз полюбуюсь, а Лена сказала, что всего этого уже нет, все это снесли. День, когда я об этом узнала, был для меня траурным днем. Но не будем о грустном.
Поселившись в начале Большой Ордынки, мы оказались в окружении главных культурных объектов Москвы. В пешеходной доступности от нас были почти все театры: Большой и Малый театры на Театральной площади, филиал Малого на Большой Ордынке, Центральный детский театр на Театральной площади, МХАТ, Музыкальный театр им. Станиславского и Немировича-Данченко, театр Оперетты (он тогда был на Пушкинской улице, ныне Большая Дмитровка), театр Ермоловой, ТЮЗ. Только до театра Вахтангова и театра им. Гоголя (нынче Гоголь-центр) мы не могли дойти пешком. А до Консерватории, театра Маяковского, театра Сатиры - могли. И главные музеи тоже были близко от нас: Третьяковка совсем рядом, Пушкинский музей изобразительных искусств - только пройти Болотную площадь и Большой Каменный мост. Музей Тропинина был рядом с нами, мы никогда раньше не бывали в этом музее, а теперь побывали - и получили огромное удовольствие, Тропинин оказался замечательным художником, который сумел в своих портретах передать дух своего времени.
Игорь открыл музей Бахрушина. Мы всегда знали, что такой музей существует, но как-то бывать не приходилось. А теперь Игорь стал ходить туда чуть не ежедневно. Игорь - человек театральный, вы знаете, что он окончил актерское отделение ГИТИСа, и театр для него - важнейшее из искусств, и важнее литературы. В Бахрушинском музее Игорь посмотрел все, что демонстрировалось, и попросил, чтобы ему показали запасники. Он узнал, что в подвальном этаже музея есть небольшой зрительный зал со сценой, и там актеры московских театров показывают те свои работы, которые в театре не удалось показать. Вход свободный. Мы стали ходить на эти представления, причем всей семьей впятером. Лестница в подвал была узкая и крутая, и маму мы по этой лестнице спускали на руках. В этом подвальчике мы посмотрели сцены из романа Булгакова «Мастер и Маргарита», какую-то пьесу Олби, неизвестную мне абсурдистскую пьесу, не помню автора, и еще много такого, чего в театре не увидишь.
Продолжение следует.
Но вернемся к нашему переезду на Большую Ордынку. Квартиру я уже описывала. Мы с Игорем заняли большую комнату 21 кв. м., впоследствии заказали стеллажную стенку и разделили эту комнату на кабинет 14 кв м и спальню 7 кв м. Ребята и бабушка поселились в комнатах 15,5 кв м каждая в другой стороне квартиры, что выходила окнами на Большую Ордынку, с тем чтобы эта половина квартиры всегда была их. Когда бабушки не станет, они займут ее комнату, но и при бабушке Лена чувствовала себя там вполне хозяйкой. В холле, куда выходила наша с Игорем комната и комната бабушки, мы устроили общую столовую-гостиную, поставили там круглый обеденный стол раздвижной и там принимали гостей. Другой обеденный стол стоял в 12-метровой кухне, когда не было гостей - мы ели за этим столом. Семья, которая жила в этой квартире до нас, бросила здесь старинное трюмо в стиле модерн, которое почему-то было без подзеркальника, и старинный комодик. Они извинились, что сами не выбросили эту рухлядь на помойку и это придется сделать нам. Мы, конечно, ничего выбрасывать не стали, для трюмо заказали подзеркальник в той же мастерской, что и стеллажи, и оно украсило нашу гостиную. Комодик с большим зеркалом над ним поставили в своей спальне. В это время у моей заведующей отделом в ЦНТБ умер отец, она осваивала его квартиру и, зная мою любовь к старью, спросила, возьму ли я старинный буфет и горку красного дерева. Мы, конечно, все это взяли. Буфет Игорь отциклевал, покрыл красивой морилкой и лаком, и мы поставили его в кухню, а горку красного дерева с красивой посудой поставили в гостиную. И еще мы там поставили углом два узких диванчика - получилась вполне красивая комната, нам еще удалось купить для нее старинную люстру.
Мы оказались в очень интересном районе. Игорь со своей II группой инвалидности на работу не ходил, работал дома, и у него была возможность днем бродить по улицам, переулкам и дворам. Он бродил и делал открытия. Когда я возвращалась с работы, он говорил мне: «Обедай скорее и пойдем, я тебе кое-что покажу». И показать действительно было что. Прямо в нашем дворе храм Усекновения главы Иоанна Предтечи под Бором, название Иоанн под Бором красноречиво говорит о том, что в XVII веке город кончался на том берегу реки, а здесь был уже бор, то есть лес. Это красивый храм с большой трапезной. Мы с Игорем могли видеть этот храм, лежа в постели. Причем видели мы только храм, большое дерево рядом с ним и небо, как будто мы были в XVII веке. Когда мы въехали в нашу квартиру, в здании храма размещался демонстрационный зал НИИ стекла. Из Черниговского переулка в окне можно было увидеть уникальную люстру, огромную люстру, собранную из бесчисленного количества стеклянных элементов разной формы и разного цвета. Когда эту люстру зажигали, это была световая феерия. А напротив, с другой стороны Черниговского переулка, храм черниговских чудотворцев Михаила и Феодора, тоже XVII век. Во 2-м Кадашевском переулке был большой храм Воскресения в Кадашах, нарышкинское барокко с элементами рококо, архитектор неизвестен, а заказчиком был патриарх Никон. Замечательный храм, он входит во все мировые каталоги. Мы знали его и раньше, но теперь мы были от него буквально в нескольких десятках шагов. Мы приходили к нему по утрам и могли сидеть возле него часами, рассматривая декор. Вокруг были маленькие старые дома в старых двориках, и в одном из них по утрам пел петух. У нас было полное ощущение, что мы на машине времени переместились в семнадцатый век. И тут же неподалеку на Ордынке - Марфо-Мариинская обитель, архитектор Щусев. Другая эпоха, совсем другой стиль - и тоже шедевр. Памятники архитектуры и исторические памятники здесь были на каждом шагу, так что мы без книги Иконникова из дома не выходили и почти каждый дом находили в ней. В это время как раз шла реставрация храма Святой Екатерины, и Игорь любил сидеть с реставраторами и наблюдать за их работой. Бродя по улицам, переулкам и дворам, он заглядывал в окна полуподвальных этажей и разглядел, что один дом, построенный в XX веке, стоит на гораздо более старом фундаменте, может быть, даже XVII века. Он определил это по белым камням, из которых был сложен фундамент. Игорь рассказал о своем открытии реставраторам, они сходили, посмотрели и согласились с ним, просили, чтобы Игорь рассказывал им обо всех своих таких открытиях. Мы могли без конца ходить по Софийской набережной и дальше, по Берсеневской. Мы проходили мимо дома, который Юрий Трифонов в своем романе назвал «Дом на набережной». В свое время там жили самые известные советские деятели. Этот дом вместе с кинотеатром «Ударник», входивший в этот комплекс, построил архитектор Иофан. Он называл этот проект ошибкой своей молодости, а мне он нравится, и «Ударник» мне очень нравится. А дальше был храм Николы в Берсенях, жилые палаты думного дьяка Аверкия Кириллова, кондитерская фабрика «Красный Октябрь» и стрелка. От стрелки мы переходили на Болотную набережную, по ней возвращались к Малому Каменному мосту, проходили мимо первой в Москве электростанции, которая в свое время снабжала электричеством Кремль, видели задний фасад «Ударника», тоже, на мой взгляд, очень красивый, вообще виды были - смотреть не насмотреться. В это время реставрировался храм Святой Софии и здание рядом с ним, тоже принадлежащее храму. Я считаю Софийскую набережную самой красивой набережной - вообще одним из красивейших мест Москвы. Оттуда самый лучший вид на Кремль. Сейчас большой части замечательных памятников Замоскворечья уже нет, их безжалостно снесли. В Овчинниковских переулках снесли офисное здание XVII века, единственное здание такого назначения, сохранившееся в Москве до нашего времени. Вот храмов XVII века сохранилось несколько, жилых домов я тоже знаю два: жилые палаты думного дьяка Аверкия Кириллова, которые я уже упомянула, и жилые палаты боярина Волкова в Большом Харитоньевском переулке. Может, жилые палаты еще есть, а вот офисное здание XVII века было одно-единственное - и его снесли. Там же поблизости снесли здание в стиле модерн одного из известнейших архитекторов этого направления - Воскресенского. Их снесли, чтобы построить торговый центр, большой супермаркет. Снесли половину Софийской набережной. Причем это произошло недавно, когда я уже перестала выходить из дома, и я об этом не знала - и узнала случайно. Я просила Лену сфотографировать самое мое любимое на Софийской набережной здание, надеялась, что, если это изображение перенести на монитор моего компьютера, я его разгляжу, еще раз полюбуюсь, а Лена сказала, что всего этого уже нет, все это снесли. День, когда я об этом узнала, был для меня траурным днем. Но не будем о грустном.
Поселившись в начале Большой Ордынки, мы оказались в окружении главных культурных объектов Москвы. В пешеходной доступности от нас были почти все театры: Большой и Малый театры на Театральной площади, филиал Малого на Большой Ордынке, Центральный детский театр на Театральной площади, МХАТ, Музыкальный театр им. Станиславского и Немировича-Данченко, театр Оперетты (он тогда был на Пушкинской улице, ныне Большая Дмитровка), театр Ермоловой, ТЮЗ. Только до театра Вахтангова и театра им. Гоголя (нынче Гоголь-центр) мы не могли дойти пешком. А до Консерватории, театра Маяковского, театра Сатиры - могли. И главные музеи тоже были близко от нас: Третьяковка совсем рядом, Пушкинский музей изобразительных искусств - только пройти Болотную площадь и Большой Каменный мост. Музей Тропинина был рядом с нами, мы никогда раньше не бывали в этом музее, а теперь побывали - и получили огромное удовольствие, Тропинин оказался замечательным художником, который сумел в своих портретах передать дух своего времени.
Игорь открыл музей Бахрушина. Мы всегда знали, что такой музей существует, но как-то бывать не приходилось. А теперь Игорь стал ходить туда чуть не ежедневно. Игорь - человек театральный, вы знаете, что он окончил актерское отделение ГИТИСа, и театр для него - важнейшее из искусств, и важнее литературы. В Бахрушинском музее Игорь посмотрел все, что демонстрировалось, и попросил, чтобы ему показали запасники. Он узнал, что в подвальном этаже музея есть небольшой зрительный зал со сценой, и там актеры московских театров показывают те свои работы, которые в театре не удалось показать. Вход свободный. Мы стали ходить на эти представления, причем всей семьей впятером. Лестница в подвал была узкая и крутая, и маму мы по этой лестнице спускали на руках. В этом подвальчике мы посмотрели сцены из романа Булгакова «Мастер и Маргарита», какую-то пьесу Олби, неизвестную мне абсурдистскую пьесу, не помню автора, и еще много такого, чего в театре не увидишь.
Продолжение следует.