Немного о Гамлете. Реплики. Продолжение.
Предыдущий пост о Гамлете здесь.
Сначала про опечатку к посту «По поводу комментариев к последним постам». В этом посте вместо «индуктивный психоз» напечатано «дедуктивный психоз». Это чистая опечатка, вернее даже оговорка, ведь я не пишу, а диктую и написанного текста потом не вижу. Об индуктивном психозе я уже писала прежде. Читатель пишет, что правильно говорить индуцированный психоз. Возможно. Но мой брат - психиатр, доктор наук, профессор говорит индуктивный психоз, значит и это верно. В этом психозе есть больной-индуктор и те, кого он заразил своим психозом - индуцировал. Прошу прощения за досадную опечатку.
Я стала писать о Гамлете для того, чтобы поговорить об отношении Гамлета к Офелии, но в прошлом посте до этого так и не дошла. Сегодня с этого начнем.
Гамлет говорит, что он любит Офелию «как сорок тысяч братьев любить не могут». И, вероятно, он говорит правду, зачем бы он стал врать. Ни один из Гамлетов ни в одном спектакле или фильме, которые я видела, почему-то не играет этой любви. Слова: «Офелия, иди в монастырь» все виденные мною Гамлеты произносят с такой интонацией, будто говорят: «Офелия, иди вон». И Лоуренс Оливье так говорит.
А между тем в трагедии Шекспира «Гамлет» рассказана и история любви, прелестная, возвышенная, изящная, тонкая. Гамлет любит Офелию, и он не мог ее не полюбить. Принц возвращается в Данию из Гейдельберга, где учился в университете. Из университетской среды, где думали, говорили и писали о науке, о важном и высоком, об устройстве мира и проблемах человечества, он попадает в атмосферу королевского двора, которая везде и всегда нечистая, а тогда в Дании в особенности. Король Клавдий - убийца, мать Гамлета королева Гертруда ослеплена чувственным влечением к злодею и ничего не замечает. Тут еще неумный царедворец Полоний, примитивный Лаэрт… И среди всего этого Офелия - чистая, невинная и прелестная. О ней можно сказать словами поэта «Чистейшей прелести чистейший образец». Когда Гамлет уезжал из Дании, она была ребенком и он ее не замечал, а вернувшись, увидел юную девушку, настолько прекрасную, что ее нельзя было не заметить. Он полюбил ее и сразу за нее испугался. Как сохранить эту чистоту незапятнанной среди окружающей скверны? Как сделать, чтобы этот тонкий луч света не загасила и не поглотила тьма? Он не знал, как защитить ее, куда спрятать, и отсюда разговор о монастыре.
Весь этот ужас с Призраком, рассказавшим о страшном преступлении, свалился на Гамлета влюбленного. И если бы не любовь в его сердце, он, возможно, повел бы себя иначе, сразу поверил бы Призраку и бросился мстить. Любовь как-то умерила жажду мести и убийства. И у Гамлета возникли сомнения: был ли Призрак действительно его отцом, и было ли правдой то, что он сказал? Возможно, он явился из инфернальных сфер чтобы соблазнить Гамлета, воспользовавшись его горем, заставить его совершить смертный грех убийства. Ведь цель Сатаны именно такова. Гамлет побоялся покарать невиновного и стал искать доказательства. Собственно, вся пьеса это поиски доказательств, расследование, детектив. Принято считать, что Гамлет - рефлексирующий интеллигент, и с этим связана его нерешительность. Я это воспринимаю иначе. Часто противопоставляют колеблющегося Гамлета и решительного Лаэрта. Но у Лаэрта не было сомнений в том, кто убийца его отца, Гамлет убил Полония буквально у всех на глазах. С убийством отца Гамлета было иначе. Советские литературоведы любили противопоставлять Лаэрта Гамлету, рассматривая первого как человека Средневековья, а второго как человека Возрождения. Но мне кажется, социально-исторические причины здесь не при чем, так же как интеллигентская рефлексия. Все проще. У Гамлета не было уверенности в виновности Клавдия, и, главное, Гамлет был влюблен. А влюбленность - это особое состояние. Блок писал, что «только влюбленный имеет право на звание человека». С этим, конечно, можно спорить, но несомненно, что влюбленность проявляет все лучшее в человеке.
Влюбленность плохо сочетается с мстительностью, с убийством. Если бы режиссеры ставили эту любовь, а актеры бы ее играли, то пьеса стала бы и сложнее и, в то же время, понятнее. Эта краска изменила бы палитру, все осветилось бы другим светом, не было бы так однотонно, мрачно и так определенно. Словом, я хочу сказать, что если в пьесе есть любовь, то она не может быть между прочим, сбоку-припеку. Она должна быть механизмом, движущим действием, во многом определять сюжет.
Впрочем, я не могу утверждать, что любовь Гамлета к Офелии нигде не ставили и не играли. Я ведь не видела всех спектаклей и фильмов. Как-то по телевизору в большом театральном обозрении показали нарезку из многих спектаклей, шедших в то время на сценах театров в разных странах. В этой нарезке был кусочек из спектакля «Гамлет», поставленного в каком-то израильском театре. Это была сцена Гамлета и Офелии. Так вот, израильский Гамлет любил Офелию. Разговаривая, Офелия шла по сцене, а Гамлет шел за ней, стараясь ставить ноги точно в ее следы, как бы любуясь ее походкой, изучая ее. Он был опьянен любовью, терял голову и смеялся счастливым смехом. И она смеялась. Они были счастливы просто оттого, что видят друг друга, слышат голос. Если бы я была режиссером и ставила трагедию Шекспира «Гамлет», то любовная линия была бы у меня если не самой главной и определяющей, то, во всяком случае, не менее важной, чем детективная линия и пр.
Я обозначила жанр этого поста как «Реплики». Значит, в нем может не быть ни складу, ни ладу.
Если говорить о «Гамлете» и России, то я хочу вам напомнить, что императора Павла I называли «Русский Гамлет». Его так называли не в России, а в Европе. В их биографиях было много схожего. Мать Павла убила его отца и правила вместе с убийцами. Павлу являлся призрак, правда не отца, а прадедушки - Петра I. Этот призрак сказал: «Бедный, бедный Павел», о чем Павел рассказывал. Мать держала Павла вдали от своего двора и в каких бы роскошных условиях он ни жил, его всегда тщательно охраняли, и это было похоже на домашний арест. Мать его не любила. Она вообще никого не любила, кроме дюжих мужиков, которые неутомимо служили утолению ее неутолимой похоти.
Обе жены Павла, мне кажется, по своим человеческим качествам были похожи на Офелию, и он их обеих любил. Взойдя на престол, он не стал мстить убийцам своего отца. Алексею Орлову он поручил нести императорскую корону за гробом Петра III, когда перезахоранивал своего отца, это и была вся его месть. Как Гамлет, Павел умер насильственной смертью и к этой смерти имели отношение кровные родственники. В случае Гамлета это был родной дядя, у Павла - родной сын. Гамлет прикидывался безумным из тактических соображений и в интересах своего расследования, Павел, похоже, был безумным реально. Во всяком случае, и там и здесь тема безумия присутствует.
Еще одна реплика. Перевод Пастернака мне не кажется безупречным. В частности, мне не нравится, как он перевел последние слова Гамлета. Обычно их переводят «дальше тишина». Пастернак, как переводчик, вообще оказался в трудном положении. У него было много предшественников и ему нельзя было в точности повторять их перевод, даже те места, где перевод был удачным и точным. Вероятно, поэтому он перевел последние слова Гамлета «дальнейшее молчание». Это не просто звучит хуже, чем «дальше тишина», но и не верно по смыслу.
Мне и перевод «Ромео и Джульетты» не понравился. Как-то не очень давно, лет семь назад, я купила его, это была отдельная небольшая книжечка, которую было удобно держать в руках. Я купила ее для того, чтобы повозиться с пьесой, и, верно вам это покажется смешным, попробовать сыграть и Ромео и Джульетту. Обычно я это делаю перед зеркалом, но 7 лет назад смотреться в зеркало мне было уже невозможно, и оставался только голос. И тут оказалось, что текст Пастернака неудобопроизносим. Невозможно естественно произнести эти слова. Так не говорят. Так совпало, что я в эти дни в Сахаровском центре познакомилась с интересным человеком, и он что-то сказал о Пастернаке, как мне показалось, без достаточного уважения. Я бросилась Пастернака защищать, а он спросил, знакома ли я с переводом «Ромео и Джульетты», и если знакома, то нравится ли он мне. Ответ он прочел на моем лице и сказал: «Вот видите, а Вы и слова сомнения не позволяете высказать».
Говорить о «Гамлете», спектаклях, режиссерах, актерах, переводах можно бесконечно, поэтому я прервусь на полуслове.
Сначала про опечатку к посту «По поводу комментариев к последним постам». В этом посте вместо «индуктивный психоз» напечатано «дедуктивный психоз». Это чистая опечатка, вернее даже оговорка, ведь я не пишу, а диктую и написанного текста потом не вижу. Об индуктивном психозе я уже писала прежде. Читатель пишет, что правильно говорить индуцированный психоз. Возможно. Но мой брат - психиатр, доктор наук, профессор говорит индуктивный психоз, значит и это верно. В этом психозе есть больной-индуктор и те, кого он заразил своим психозом - индуцировал. Прошу прощения за досадную опечатку.
Я стала писать о Гамлете для того, чтобы поговорить об отношении Гамлета к Офелии, но в прошлом посте до этого так и не дошла. Сегодня с этого начнем.
Гамлет говорит, что он любит Офелию «как сорок тысяч братьев любить не могут». И, вероятно, он говорит правду, зачем бы он стал врать. Ни один из Гамлетов ни в одном спектакле или фильме, которые я видела, почему-то не играет этой любви. Слова: «Офелия, иди в монастырь» все виденные мною Гамлеты произносят с такой интонацией, будто говорят: «Офелия, иди вон». И Лоуренс Оливье так говорит.
А между тем в трагедии Шекспира «Гамлет» рассказана и история любви, прелестная, возвышенная, изящная, тонкая. Гамлет любит Офелию, и он не мог ее не полюбить. Принц возвращается в Данию из Гейдельберга, где учился в университете. Из университетской среды, где думали, говорили и писали о науке, о важном и высоком, об устройстве мира и проблемах человечества, он попадает в атмосферу королевского двора, которая везде и всегда нечистая, а тогда в Дании в особенности. Король Клавдий - убийца, мать Гамлета королева Гертруда ослеплена чувственным влечением к злодею и ничего не замечает. Тут еще неумный царедворец Полоний, примитивный Лаэрт… И среди всего этого Офелия - чистая, невинная и прелестная. О ней можно сказать словами поэта «Чистейшей прелести чистейший образец». Когда Гамлет уезжал из Дании, она была ребенком и он ее не замечал, а вернувшись, увидел юную девушку, настолько прекрасную, что ее нельзя было не заметить. Он полюбил ее и сразу за нее испугался. Как сохранить эту чистоту незапятнанной среди окружающей скверны? Как сделать, чтобы этот тонкий луч света не загасила и не поглотила тьма? Он не знал, как защитить ее, куда спрятать, и отсюда разговор о монастыре.
Весь этот ужас с Призраком, рассказавшим о страшном преступлении, свалился на Гамлета влюбленного. И если бы не любовь в его сердце, он, возможно, повел бы себя иначе, сразу поверил бы Призраку и бросился мстить. Любовь как-то умерила жажду мести и убийства. И у Гамлета возникли сомнения: был ли Призрак действительно его отцом, и было ли правдой то, что он сказал? Возможно, он явился из инфернальных сфер чтобы соблазнить Гамлета, воспользовавшись его горем, заставить его совершить смертный грех убийства. Ведь цель Сатаны именно такова. Гамлет побоялся покарать невиновного и стал искать доказательства. Собственно, вся пьеса это поиски доказательств, расследование, детектив. Принято считать, что Гамлет - рефлексирующий интеллигент, и с этим связана его нерешительность. Я это воспринимаю иначе. Часто противопоставляют колеблющегося Гамлета и решительного Лаэрта. Но у Лаэрта не было сомнений в том, кто убийца его отца, Гамлет убил Полония буквально у всех на глазах. С убийством отца Гамлета было иначе. Советские литературоведы любили противопоставлять Лаэрта Гамлету, рассматривая первого как человека Средневековья, а второго как человека Возрождения. Но мне кажется, социально-исторические причины здесь не при чем, так же как интеллигентская рефлексия. Все проще. У Гамлета не было уверенности в виновности Клавдия, и, главное, Гамлет был влюблен. А влюбленность - это особое состояние. Блок писал, что «только влюбленный имеет право на звание человека». С этим, конечно, можно спорить, но несомненно, что влюбленность проявляет все лучшее в человеке.
Влюбленность плохо сочетается с мстительностью, с убийством. Если бы режиссеры ставили эту любовь, а актеры бы ее играли, то пьеса стала бы и сложнее и, в то же время, понятнее. Эта краска изменила бы палитру, все осветилось бы другим светом, не было бы так однотонно, мрачно и так определенно. Словом, я хочу сказать, что если в пьесе есть любовь, то она не может быть между прочим, сбоку-припеку. Она должна быть механизмом, движущим действием, во многом определять сюжет.
Впрочем, я не могу утверждать, что любовь Гамлета к Офелии нигде не ставили и не играли. Я ведь не видела всех спектаклей и фильмов. Как-то по телевизору в большом театральном обозрении показали нарезку из многих спектаклей, шедших в то время на сценах театров в разных странах. В этой нарезке был кусочек из спектакля «Гамлет», поставленного в каком-то израильском театре. Это была сцена Гамлета и Офелии. Так вот, израильский Гамлет любил Офелию. Разговаривая, Офелия шла по сцене, а Гамлет шел за ней, стараясь ставить ноги точно в ее следы, как бы любуясь ее походкой, изучая ее. Он был опьянен любовью, терял голову и смеялся счастливым смехом. И она смеялась. Они были счастливы просто оттого, что видят друг друга, слышат голос. Если бы я была режиссером и ставила трагедию Шекспира «Гамлет», то любовная линия была бы у меня если не самой главной и определяющей, то, во всяком случае, не менее важной, чем детективная линия и пр.
Я обозначила жанр этого поста как «Реплики». Значит, в нем может не быть ни складу, ни ладу.
Если говорить о «Гамлете» и России, то я хочу вам напомнить, что императора Павла I называли «Русский Гамлет». Его так называли не в России, а в Европе. В их биографиях было много схожего. Мать Павла убила его отца и правила вместе с убийцами. Павлу являлся призрак, правда не отца, а прадедушки - Петра I. Этот призрак сказал: «Бедный, бедный Павел», о чем Павел рассказывал. Мать держала Павла вдали от своего двора и в каких бы роскошных условиях он ни жил, его всегда тщательно охраняли, и это было похоже на домашний арест. Мать его не любила. Она вообще никого не любила, кроме дюжих мужиков, которые неутомимо служили утолению ее неутолимой похоти.
Обе жены Павла, мне кажется, по своим человеческим качествам были похожи на Офелию, и он их обеих любил. Взойдя на престол, он не стал мстить убийцам своего отца. Алексею Орлову он поручил нести императорскую корону за гробом Петра III, когда перезахоранивал своего отца, это и была вся его месть. Как Гамлет, Павел умер насильственной смертью и к этой смерти имели отношение кровные родственники. В случае Гамлета это был родной дядя, у Павла - родной сын. Гамлет прикидывался безумным из тактических соображений и в интересах своего расследования, Павел, похоже, был безумным реально. Во всяком случае, и там и здесь тема безумия присутствует.
Еще одна реплика. Перевод Пастернака мне не кажется безупречным. В частности, мне не нравится, как он перевел последние слова Гамлета. Обычно их переводят «дальше тишина». Пастернак, как переводчик, вообще оказался в трудном положении. У него было много предшественников и ему нельзя было в точности повторять их перевод, даже те места, где перевод был удачным и точным. Вероятно, поэтому он перевел последние слова Гамлета «дальнейшее молчание». Это не просто звучит хуже, чем «дальше тишина», но и не верно по смыслу.
Мне и перевод «Ромео и Джульетты» не понравился. Как-то не очень давно, лет семь назад, я купила его, это была отдельная небольшая книжечка, которую было удобно держать в руках. Я купила ее для того, чтобы повозиться с пьесой, и, верно вам это покажется смешным, попробовать сыграть и Ромео и Джульетту. Обычно я это делаю перед зеркалом, но 7 лет назад смотреться в зеркало мне было уже невозможно, и оставался только голос. И тут оказалось, что текст Пастернака неудобопроизносим. Невозможно естественно произнести эти слова. Так не говорят. Так совпало, что я в эти дни в Сахаровском центре познакомилась с интересным человеком, и он что-то сказал о Пастернаке, как мне показалось, без достаточного уважения. Я бросилась Пастернака защищать, а он спросил, знакома ли я с переводом «Ромео и Джульетты», и если знакома, то нравится ли он мне. Ответ он прочел на моем лице и сказал: «Вот видите, а Вы и слова сомнения не позволяете высказать».
Говорить о «Гамлете», спектаклях, режиссерах, актерах, переводах можно бесконечно, поэтому я прервусь на полуслове.