Воспоминания. Поэзия в моей жизни. Маяковский.
Дорогие френды, я вам бесконечно благодарна за комментарии к посту о поэзии в моей жизни. tom_i_lina написала “Спасибо. С Вами не одиноко“ Я испытываю то же, с вами, дорогие фредны, мне не одиноко. Приятно общаться с людьми, которые действительно любят и знают поэзию. Тех поэтов, которых вы назвали в комментариях, я тоже люблю, Бориса Херсонского обязательно найду и прочитаю. Я отвечу на комментарии, когда разговор подойдёт к концу, и когда я и вы выскажем всё, что мы думаем по этому поводу. А сейчас я хочу прервать разговор о поэзии вообще, и поговорить о Маяковском, потому что у него день рождения, ему исполнилось 120 лет.
status_constr меня как-то спросил, читают ли Маяковского в современней России. У меня тогда не получилось на этот вопрос ответить, и он, конечно, об этом вопросе давно забыл. Но я отвечу сейчас. Я поняла этот вопрос как провокационный. Действительно, Маяковского в России сейчас мало читают, прежде всего потому, что вообще читают мало, но не только поэтому. В 90-е годы, когда модно было ненавидеть все советское и всячески его изничтожать, Маяковский попал под эту компанию. Пушкина она не коснулась, Блока коснулась отчасти, ну а уж Маяковский полностью изничтожению подлежал. Но я сейчас не об этом. Я ведь пишу воспоминания.
С Маяковским я познакомилась поздно. Я уже писала, что мой отец очень любил стихи, и все стихи, существующие на русском языке, написанные русскими поэтами или переведенные на русский язык, были у нас дома. За исключением Маяковского. Маяковского был один том, очень красивый, в переплете цвета топленного молока. В этом томе были сатирические стихи, опубликованные в периодической печати. Я прочла этот том с интересом два раза, но, конечно, Маяковский моим любимым поэтом не стал. Трудно полюбить поэта за сатирические стихи, написанные по конкретным поводам.
Кода я была в 7 классе, мне было 15 лет, у нас в школе появился новый молодой учитель Виктор Феликсович, он вел младшие классы. Но на переменках он стоял обычно в коридоре у окна с нашими десятиклассниками, и они о чем-то увлеченно разговаривали. К 10-классникам мы относили с обожанием, и, проходя мимо этой группы, я всегда старалась услышать, о чем же они говорят. И однажды услышала, что они договариваются после уроков собраться в зале, и Виктор Феликсович прочтет им лекцию о Маяковском. Виктор Феликсович сказал, что лекцию читать он не собирается и не станет, а они просто о Маяковском поговорят. Я после уроков поднялась в зал и села тихонько в уголочке. Все, что говорили, было очень интересно, но главное - там читали стихи. Читал Виктор Феликсович и все ребята, читали взахлеб, перебивая друг друга. Стихи меня совершенно поразили, ошеломили, как гром с ясного неба. Домой я шла, ничего не видя вокруг себя, в голове звучали стихи, необыкновенные, неслыханные, невероятные. На завтра я пошла в детскую библиотеку и взяла большой однотомник Маяковского. Дома я открыла его на «Облаке в штанах», прочла несколько строчек и побежала к своей главной подруге Люсе, она жила над нами на четвертом этаже, а мы на втором. Я прочла эти строчки Люсе, мы некоторое время молча смотрели друг на друга, потом я опять побежала домой, прочла еще несколько строчек и опять побежала к Люсе. Так я бегала вверх и вниз всю поэму. Почему я не осталась у Люси, и мы не прочли поэму вместе, не знаю. Наверное, я хотела читать ее в одиночестве, думала, прочту все, а уже потом почитаю с Люсей, но так не получилось. Полтора месяца я не отрывалась от Маяковского. Что-то со мной происходило. Мир изменялся, изменилось освещение, раздвинулся горизонт, появилось новое измерение. Мир усложнялся, и постигать это усложнение, все эти новые линии и формы было увлекательно, весело и немного страшно. Потом я получила открытку из библиотеки, что книгу пора сдавать. Я пошла в библиотеку, прижимая том к груди, и объяснила, что не принесла вовремя, потому что жалко было отдавать. Библиотекарша сказала, что она может мне книгу перерегистрировать, а потом еще перерегистрировать, что я могу эту книгу держать долго, потому что на нее нет спроса. И упоение продолжалось.
Как-то я опоздала в школу. У нас не разрешалось входить в класс во время урока, опоздавший должен был ждать в коридоре, а после перемены пойти на второй урок. Я ждала в коридоре у окна, ко мне подошла незнакомая, тоже опоздавшая девочка, и я сразу спросила у нее: «Ты любишь Маяковского?». Она ответила, что любит. Я спросила: «За что?». Я не помню точно, что она мне ответила, но из ответа я поняла, что действительно, любит и за то же, что и я. Из класса выглянул учитель и сказал, что мы громко разговариваем, мешаем вести урок. Мы решили подождать во дворе, ходили вокруг школы и говорили о Маяковском. Когда мы опомнились, начался уже второй урок. Идти на третий урок было уже глупо, и мы решили этот день прогулять. Гулять так гулять, мы поехали на Днепр, смотреть ледоход. Так что я могу почти точно определить дату этого разговора о Маяковском. Это был март 1940 года.
Продолжение.
status_constr меня как-то спросил, читают ли Маяковского в современней России. У меня тогда не получилось на этот вопрос ответить, и он, конечно, об этом вопросе давно забыл. Но я отвечу сейчас. Я поняла этот вопрос как провокационный. Действительно, Маяковского в России сейчас мало читают, прежде всего потому, что вообще читают мало, но не только поэтому. В 90-е годы, когда модно было ненавидеть все советское и всячески его изничтожать, Маяковский попал под эту компанию. Пушкина она не коснулась, Блока коснулась отчасти, ну а уж Маяковский полностью изничтожению подлежал. Но я сейчас не об этом. Я ведь пишу воспоминания.
С Маяковским я познакомилась поздно. Я уже писала, что мой отец очень любил стихи, и все стихи, существующие на русском языке, написанные русскими поэтами или переведенные на русский язык, были у нас дома. За исключением Маяковского. Маяковского был один том, очень красивый, в переплете цвета топленного молока. В этом томе были сатирические стихи, опубликованные в периодической печати. Я прочла этот том с интересом два раза, но, конечно, Маяковский моим любимым поэтом не стал. Трудно полюбить поэта за сатирические стихи, написанные по конкретным поводам.
Кода я была в 7 классе, мне было 15 лет, у нас в школе появился новый молодой учитель Виктор Феликсович, он вел младшие классы. Но на переменках он стоял обычно в коридоре у окна с нашими десятиклассниками, и они о чем-то увлеченно разговаривали. К 10-классникам мы относили с обожанием, и, проходя мимо этой группы, я всегда старалась услышать, о чем же они говорят. И однажды услышала, что они договариваются после уроков собраться в зале, и Виктор Феликсович прочтет им лекцию о Маяковском. Виктор Феликсович сказал, что лекцию читать он не собирается и не станет, а они просто о Маяковском поговорят. Я после уроков поднялась в зал и села тихонько в уголочке. Все, что говорили, было очень интересно, но главное - там читали стихи. Читал Виктор Феликсович и все ребята, читали взахлеб, перебивая друг друга. Стихи меня совершенно поразили, ошеломили, как гром с ясного неба. Домой я шла, ничего не видя вокруг себя, в голове звучали стихи, необыкновенные, неслыханные, невероятные. На завтра я пошла в детскую библиотеку и взяла большой однотомник Маяковского. Дома я открыла его на «Облаке в штанах», прочла несколько строчек и побежала к своей главной подруге Люсе, она жила над нами на четвертом этаже, а мы на втором. Я прочла эти строчки Люсе, мы некоторое время молча смотрели друг на друга, потом я опять побежала домой, прочла еще несколько строчек и опять побежала к Люсе. Так я бегала вверх и вниз всю поэму. Почему я не осталась у Люси, и мы не прочли поэму вместе, не знаю. Наверное, я хотела читать ее в одиночестве, думала, прочту все, а уже потом почитаю с Люсей, но так не получилось. Полтора месяца я не отрывалась от Маяковского. Что-то со мной происходило. Мир изменялся, изменилось освещение, раздвинулся горизонт, появилось новое измерение. Мир усложнялся, и постигать это усложнение, все эти новые линии и формы было увлекательно, весело и немного страшно. Потом я получила открытку из библиотеки, что книгу пора сдавать. Я пошла в библиотеку, прижимая том к груди, и объяснила, что не принесла вовремя, потому что жалко было отдавать. Библиотекарша сказала, что она может мне книгу перерегистрировать, а потом еще перерегистрировать, что я могу эту книгу держать долго, потому что на нее нет спроса. И упоение продолжалось.
Как-то я опоздала в школу. У нас не разрешалось входить в класс во время урока, опоздавший должен был ждать в коридоре, а после перемены пойти на второй урок. Я ждала в коридоре у окна, ко мне подошла незнакомая, тоже опоздавшая девочка, и я сразу спросила у нее: «Ты любишь Маяковского?». Она ответила, что любит. Я спросила: «За что?». Я не помню точно, что она мне ответила, но из ответа я поняла, что действительно, любит и за то же, что и я. Из класса выглянул учитель и сказал, что мы громко разговариваем, мешаем вести урок. Мы решили подождать во дворе, ходили вокруг школы и говорили о Маяковском. Когда мы опомнились, начался уже второй урок. Идти на третий урок было уже глупо, и мы решили этот день прогулять. Гулять так гулять, мы поехали на Днепр, смотреть ледоход. Так что я могу почти точно определить дату этого разговора о Маяковском. Это был март 1940 года.
Продолжение.