Вера Камша, Элеонора и Сергей Раткевич. «Время золота, время серебра»
Я видел в сети столько отрицательных отзывов на эту книгу, что просто не мог не прочитать её сам.
Идея сама по себе интересная. Первую повесть некогда написала и опубликовала Вера Камша, две других сотворили впоследствии Элеонора и Сергей Раткевич. Каждый, фактически, написал треть одной и той же истории, каждый исходил из того, что сделал предыдущий ораторавтор. Эффект получился для меня совершенно неожиданным.
Повесть Камши показалась мне самой неинтересной из трёх. Больше всего она мне напомнила картину какого-нибудь великого художника XVII века, который набрал столько заказов, что полотна давно уже рисуют ученики, а сам он лениво касается их кистью и небрежно ставит подпись. Я даже несколько раз взглянул на обложку - Камша ли это. Герои - картонные, логика событий - убийственная, красивые полководческие решения, которые я так люблю в других её книгах, здесь превратились в свою бледную тень. Тот чудесный возвышенный настрой, который мне столь симпатичен в других книгах Камши, обернулся агиткой.
Правда, удивился я не столько сейчас, сколько чуть раньше, когда прочитал объявление о конкурсе «Наше Дело Правое» (именно так, все три слова с большой буквы). Его организаторы заявляли:
«Наше дело правое» - писали на военных плакатах. Несмотря на «режим», несмотря ни на что, наши деды встали и пошли защищать Родину. Защитили. Сейчас их оплёвывают, их подвиг втаптывается в грязь, нам усиленно внушают идеи «тождественности Сталина и Гитлера», «равной ответственности» СССР и Германии за развязывание Второй Мировой. Мало того, тем, кто не знает войну, пытаются доказать, что защищавшие Родину солдаты воевали исключительно из-за страха перед комиссарской пулей, а из детей целенаправленно готовили смертников-диверсантов. От этого нельзя отмахиваться, на это нельзя закрывать глаза.
Они призывали ответить на это словом и написать произведения совсем иные по духу:
Мы особо обращаем внимание, что этот конкурс никоим образом не привязан к реалиям Великой Отечественной. Это может быть любой мир и любая эпоха. Герои могут биться на мечах, бороздить океаны на клиперах и крейсерах, летать на звездных истребителях. Они могут быть людьми, эльфами, вуки, драконами, роботами, наконец. Они могут летать на сверхсветовых скоростях, нуль-транспортироваться, открывать порталы, владеть магией, телекинезом, боевыми искусствами.
Главное не декорации и даже не сюжет, а нерв, настрой, уверенность в том, что «наше дело правое, враг будет разбит и победа будет за нами».
Уже на этом этапе моё воображение дало сбой. Нет, представить себе дракона, который пожирает девственниц со словами: «Моё дело правое!», я могу. А вот представить себе, какое это всё будет иметь отношение к развенчанию идеи тождественности Сталина и Гитлера…
Повесть Камши прекрасно даёт ответ на вопрос, что получается, когда фэнтэзи «приравнивают к штыку». Возвышенно не получилось, получилось смешно и грустно:
- Мой гросс, - Йель бан Тук унд цу Плах застыл у подножия трона, высоко вскинув мускулистую руку. Так приветствовали вождей первые гномы, родившиеся в пещерах Великой Горы.
И это не стёб, это всё всерьёз. Но ничего другого, мне кажется, из желания вывести гитлеровцев под видом гномов, выйти и не могло. Наверно, в 1941 году это показалось бы забавным, как казались забавными анекдоты про Гитлера. Шестьдесят с гаком лет спустя это уже забавным не кажется - по крайней мере, мне. Гномы вышли тупыми, убогими, скудоумными, отвратительными - и всё за рамками даже шаржа. Героями, которые одерживают над ними победу, совсем не хочется восхищаться - хочется спросить, зачем здесь нужны были герои.
Любопытна и ещё одна вещь. За пределами этой военно-гномьей линии Вера Камша вроде как остаётся верна себе. Мы видим красивых героев, трагичную и возвышенную любовную линию, философию на грани патетики. Но вдруг оказывается, что агитка бросает на всё это свой отсвет, и романтика оборачивается слезливостью сериалов, патетика - фанфаронством, трагичная любовная линия - рассказом про Красную Пашечку.
Всё остальное в этой книге, напротив, очень достойно. Мне было очень интересно, что в продолжение к этому может написать Элеонора Раткевич, чья проза всегда казалось мне тонкой и элегичной. Элеонора Раткевич сделала почти невозможное: написала вторую часть так, как должна была бы написать первую Вера Камша. Совершеннейшая фантастика! От собственного стиля Элеоноры Раткевич в этой повести, как мне кажется, довольно мало, но зато в ней присутствует всё, что мне нравится у Камши. И объёмные характеры, и ирония, и определённая доля манихейства, и красивая с налётом грусти любовная линия. Удивляет только провал во времени ближе к финалу, когда несколько десятков лет опускаются автором настолько неожиданно, что кажется, будто это типографский брак.
Не менее достойную вещь сделал и Сергей Раткевич. Он отказался от описания государей и политики, резко и неожиданно уменьшив в масштаб. В итоге триптих обрел завершённость, сказка окончательно обернулась сказкой, мир приобрёл дополнительное измерение.
Красивым финальным аккордом стал чудесный медицинско-анатомический очерк Владимира Серебрякова о природе гномов. Получился он очень в духе того же самого XVII века - логичным (или вроде как логичным), пытающимся увязать воедино принципиально воедино неувязываемое и рассказывающим о гномах «всё, что вы хотели знать, но боялись спросить».
Идея сама по себе интересная. Первую повесть некогда написала и опубликовала Вера Камша, две других сотворили впоследствии Элеонора и Сергей Раткевич. Каждый, фактически, написал треть одной и той же истории, каждый исходил из того, что сделал предыдущий ораторавтор. Эффект получился для меня совершенно неожиданным.
Повесть Камши показалась мне самой неинтересной из трёх. Больше всего она мне напомнила картину какого-нибудь великого художника XVII века, который набрал столько заказов, что полотна давно уже рисуют ученики, а сам он лениво касается их кистью и небрежно ставит подпись. Я даже несколько раз взглянул на обложку - Камша ли это. Герои - картонные, логика событий - убийственная, красивые полководческие решения, которые я так люблю в других её книгах, здесь превратились в свою бледную тень. Тот чудесный возвышенный настрой, который мне столь симпатичен в других книгах Камши, обернулся агиткой.
Правда, удивился я не столько сейчас, сколько чуть раньше, когда прочитал объявление о конкурсе «Наше Дело Правое» (именно так, все три слова с большой буквы). Его организаторы заявляли:
«Наше дело правое» - писали на военных плакатах. Несмотря на «режим», несмотря ни на что, наши деды встали и пошли защищать Родину. Защитили. Сейчас их оплёвывают, их подвиг втаптывается в грязь, нам усиленно внушают идеи «тождественности Сталина и Гитлера», «равной ответственности» СССР и Германии за развязывание Второй Мировой. Мало того, тем, кто не знает войну, пытаются доказать, что защищавшие Родину солдаты воевали исключительно из-за страха перед комиссарской пулей, а из детей целенаправленно готовили смертников-диверсантов. От этого нельзя отмахиваться, на это нельзя закрывать глаза.
Они призывали ответить на это словом и написать произведения совсем иные по духу:
Мы особо обращаем внимание, что этот конкурс никоим образом не привязан к реалиям Великой Отечественной. Это может быть любой мир и любая эпоха. Герои могут биться на мечах, бороздить океаны на клиперах и крейсерах, летать на звездных истребителях. Они могут быть людьми, эльфами, вуки, драконами, роботами, наконец. Они могут летать на сверхсветовых скоростях, нуль-транспортироваться, открывать порталы, владеть магией, телекинезом, боевыми искусствами.
Главное не декорации и даже не сюжет, а нерв, настрой, уверенность в том, что «наше дело правое, враг будет разбит и победа будет за нами».
Уже на этом этапе моё воображение дало сбой. Нет, представить себе дракона, который пожирает девственниц со словами: «Моё дело правое!», я могу. А вот представить себе, какое это всё будет иметь отношение к развенчанию идеи тождественности Сталина и Гитлера…
Повесть Камши прекрасно даёт ответ на вопрос, что получается, когда фэнтэзи «приравнивают к штыку». Возвышенно не получилось, получилось смешно и грустно:
- Мой гросс, - Йель бан Тук унд цу Плах застыл у подножия трона, высоко вскинув мускулистую руку. Так приветствовали вождей первые гномы, родившиеся в пещерах Великой Горы.
И это не стёб, это всё всерьёз. Но ничего другого, мне кажется, из желания вывести гитлеровцев под видом гномов, выйти и не могло. Наверно, в 1941 году это показалось бы забавным, как казались забавными анекдоты про Гитлера. Шестьдесят с гаком лет спустя это уже забавным не кажется - по крайней мере, мне. Гномы вышли тупыми, убогими, скудоумными, отвратительными - и всё за рамками даже шаржа. Героями, которые одерживают над ними победу, совсем не хочется восхищаться - хочется спросить, зачем здесь нужны были герои.
Любопытна и ещё одна вещь. За пределами этой военно-гномьей линии Вера Камша вроде как остаётся верна себе. Мы видим красивых героев, трагичную и возвышенную любовную линию, философию на грани патетики. Но вдруг оказывается, что агитка бросает на всё это свой отсвет, и романтика оборачивается слезливостью сериалов, патетика - фанфаронством, трагичная любовная линия - рассказом про Красную Пашечку.
Всё остальное в этой книге, напротив, очень достойно. Мне было очень интересно, что в продолжение к этому может написать Элеонора Раткевич, чья проза всегда казалось мне тонкой и элегичной. Элеонора Раткевич сделала почти невозможное: написала вторую часть так, как должна была бы написать первую Вера Камша. Совершеннейшая фантастика! От собственного стиля Элеоноры Раткевич в этой повести, как мне кажется, довольно мало, но зато в ней присутствует всё, что мне нравится у Камши. И объёмные характеры, и ирония, и определённая доля манихейства, и красивая с налётом грусти любовная линия. Удивляет только провал во времени ближе к финалу, когда несколько десятков лет опускаются автором настолько неожиданно, что кажется, будто это типографский брак.
Не менее достойную вещь сделал и Сергей Раткевич. Он отказался от описания государей и политики, резко и неожиданно уменьшив в масштаб. В итоге триптих обрел завершённость, сказка окончательно обернулась сказкой, мир приобрёл дополнительное измерение.
Красивым финальным аккордом стал чудесный медицинско-анатомический очерк Владимира Серебрякова о природе гномов. Получился он очень в духе того же самого XVII века - логичным (или вроде как логичным), пытающимся увязать воедино принципиально воедино неувязываемое и рассказывающим о гномах «всё, что вы хотели знать, но боялись спросить».