Заварка (сентябрь 2008 г. 21200 знаков)
Здесь не хотелось бы ничего говорить. Чтение все само подскажет
Больше всего Генжи понравилась тринадцатая страница. Вкусом она напоминала мускатный торт строгой матушки, но вдобавок еще алкогольным теплом отдавала. Вкус… Если вкусом страницу наполняла искусная роспись, то рыжий Ифрит как нельзя кстати подходил до тринадцатой. Страшный, такой, взлохмаченный весь с длинными изогнутыми как у горного козла рогами и оскаленной львиной пастью. Страх и ужас, в общем. Если на изображение смотреть чуть подольше, то чудилось, будто глаза зверя оживают, наливаются трепещущим пламенем и смыслом.
Старый, можно сказать древний папирус рвался легко и столь же легко рассыпался. Генжи стряхнул в миску остатки страницы, отряхнул пальцы и смял бумажку, в которой мельчил лакомство. Да, лакомство! Заваренное крутым кипятком крошево по вкусовым качествам легко наказывала элитный чай. Настоящая заварная книга! И что самое удивительное, страницы в этой книге заново отрастали к будущему утру.
Парень выпрямился, накрыл пиалу блюдцем и вернул книгу на полку. В самом пыльном углу, в конце последнего стеллажа он ее нашел и туда же ставил каждый раз. «Книга любит свое место», частенько говаривал дед Макар, его учитель и завещатель библиотеки. Сколько? Да, уже, наверное, почти месяц как Генжи пристрастился к чудным страницам. Сегодня двадцать шестую заварил - смуглую, стройную деву с ослепительно белыми крыльями вместо рук. Каллиграфическая глаголица в сновании рисунка утверждала, что в пиале на столе настаивается богиня свободы - Каусуза. Хорошо если на вкус она окажется на хуже чем на звук.
Раньше, когда еще в ученичестве ходил, Генжи эту книгу не видел (или не замечал), но обнаружил в первый же рабочий день - золоченый корешок выпирал с полки, и не заметить его было просто невозможно. В порядка алфавита. В разделе «религия и мифология». Быть может, какой читатель занес по ошибке? Молодой настоятель библиотеки мог поклясться, что никогда ее здесь раньше не было, но в тот же день пробил книгу по картотеке. Результат подтвердил уверенность - фолиант в фондах не числился.
«Ну и шут с ней, - подумал тогда Генжи, - пускай стоит. Опомнится растяпа, что не туда книгу вернул - прибежит». Хотя как она могла оказаться на полке без ведома хранителя?..
За окном непогода разделяла и властвовала промозглой серостью. Порывистый ветер размазывал по стеклу осеннюю слякоть, расшатывал высокие деревья, что стучались голыми ветвями в окна третьего этажа, да волком завыл в трубе. Настоятель глянул вниз: меж луж по тротуару скакал единственный прохожий, в черном плаще и без зонта. Замерз, наверное, бедолага. В библиотеке же было тепло и уютно. Мирно потрескивал камин, тишина пахла книжной пылью и старой бумагой… Как все-таки замечательно, что он стал библиотекарем!
Плюхнувшись в удобное кресло перед камином, Генжи потянулся, причмокнул и подобрал ногами кочергу. Угли осыпались каскадами искр, вспыхивали и тухли, уступая место еще не прогоревшим поленцам. Танцуя огненным Ифритом, отдавая тепло воздуху, пламя мечтало о Каусузе. Опасная эта вообще штука - открытый огонь. Не ровен час и природное воплощение божества с тринадцатой страницы вырвется на свободу, да сожжет всю библиотеку с хранителем в придачу. Пламени безразлично: дерево или живая плоть. Сожрет все. Но оно боялось, боялось что плоть, сейчас ворошащая ее железной палкой, не подкинет дров и тогда Талеон - бог забвения прижмет ее к своей груди. Талеона, испитого Генжи самым первым, боялись все. Ах да, чаек!
- Хм, весьма недурственно! - отхлебнул хранитель из пиалы. - Весьма и весьма.
На дне посуды, сквозь ярко-изумрудную жидкость проглядывались заварка. Чистенькая, беленькая, обогатившая воду новым знанием сущности. На вкус… Вкусом напиток золотил середину меж имбирным печеньем, корицей и бергамотом. Довольно странная, но легкая, кружащая голову едва уловимой эйфорией композиция. Генжи отпил еще, погонял во рту порцию напитка, зажмурился и проглотил. Свобода… О, да!
Звонкий стук о ясеневую стойку заставил хранителя библиотеки отставить пиалу и выбраться из рабочего закутка за рабочее место. Уличной водой заливал дорогую дорожку и подовый паркет человек в черном плаще и без зонта - тот самый прохожий, которого он видел несколькими минутами ранее. В серых глазах читалась решимость и раздражение. «Еще бы, - подумал Генжи, - в такую погоду, да в такую даль… А тут еще и хранитель не на месте».
- Библиотека Макара и Генжи, - улыбнулся посетителю хранитель, - чем можем быть полезны?
- Вы - ничем, а вот книги ваши очень даже, - ухмыльнулся в ответ гость. - Мне нужна серая магия, алхимия мертвой природы, желательно трактат Мефиола Карузова, и… и серьезные книги по огнестрельному оружию.
- Трактат Мефиола Карузова есть точно, печатную копию вы найдете в восьмом ряду в разделе «алхимия». Если интересуетесь, могу предложить рукописную копию времен автора.
- Да, пожалуй.
- Отлично, только прокат будет стоить дороже.
Клиент презрительно скривился и хмыкнул - сдавалось, что финансовая часть вопроса его не волновала.
- Отлично, - повторил Генжи и кашлянул. - Значит в восьмой ряд вам не надо, книгу я сейчас принесу. Так-с… Серая магия двенадцатый ряд, раздел «серая магия». А серьезные книги по стрелковому оружию вы отыщете во втором ряду.
- Огнестрельному стрелковому оружию.
- Раздел «огнестрельное оружие».
Несколько секунд они изучали глаза друг друга. В тяжелом взгляде цвета ненастья плескалось раздражение, но Генжи выдержал его без труда. Во-первых, он здесь хозяин, во-вторых, господин свободен в выборе и волен поискать другую библиотеку (ха и еще раз ха!) и, в-третьих, хранитель чувствовал зависимость этого человека от знаний. Ему нужны книги, а потому можно позволить легкую остроту. Обстоятельства… Кому-то сила, а кому-то смиренная покорность.
Клиент поиграл желваками, бросил на стойку промокшую шляпу и, буркнув на прощанье невнятное ругательство, затерялся в книжном междурядье. Генжи только улыбнулся ему в спину. Давай-давай, Фалатус, бог гнева, показывай зубки. Все равно появится богиня удовлетворения со сто какой-то страницы и тогда в клиенте непременно улыбнется покровитель щедрости с триста какой-нибудь. А иначе и быть не может, ведь у них с дедом Макаром лучшая библиотека в княжестве!
Чай поостыл и стал уже не таким вкусным. Нет, все-таки лучше заваривать в кружке. Остывает медленнее. Без лишней спешки Генжи осушил пиалу и, уже вытирая рукавом губы, почувствовал невесомую волну пьянящей свободы. Ощущение безграничной широты мира, глубины и бесконечности бытия, вдохнуло в него силу ветра, то пьянящее чувство независимости, что испытывает заключенный покидая стены каземата. Захотелось расправить крылья, взмахнуть ими и улететь, пронзить тоскливое небо, затеряться в безбрежной синеве…
Сила испитой богини освободила Генжи от пут гравитации - на мгновение он воспарил над землей, а после мягко опустился на пол вместе с дюжиной невесть откуда взявшихся белых перышек. Секунду или пять библиотекарь стоял, широко раскинув руки и поджав левую ногу, точно изображение из книги. Свобода… Каусуза… Он познал ее.
О том, почему страницы надо именно заваривать золоченая книга умалчивала. Форзац содержал рецепт, точно позаимствованный из чудной кулинарной книги: «Настоящее иллюстрированное издание является творческой интерпретацией мировых сущностей, познание коих доступно каждому. Для построения цельной картины мироздания достаточно употребить все листы книги, с первой по триста шестьдесят пятую. Измельчите вырванный лист, поместите получившуюся заварку в подходящую тару, залейте достаточным количеством кипятка и дайте настояться. Через 5-10 минут завар готов к употреблению. Не рекомендуются: употребление более одного листа в сутки, смешивание заварки от разных листов, более раза заваривать один и тот же лист. Нарушение рекомендаций влечет за собой искаженное восприятие реальности».
Искаженно воспринимать реальность Генжи не хотел, потому рецепту следовал неукоснительно. Конечно, прикоснуться к сущности бытия можно и усвоив львиную долю книг его библиотеки, вот только на это благородное занятие и двух жизней не хватит. А тут экспресс-курс, сулящий всего за год, да цельную картину мироздания. Лафа!
Рукописной копии «Алхимии» Мефиола Карузова в этом году исполнилось 250 лет. Хотя книга и не являлась современницей знаменитого алхимика, зато от корки до корки была рукописной. Дед Макар учил, что рукописные фолианты из пыли времен всегда ценятся больше, чем их современные, печатные аналоги. «В словах начертанных живым человеком содержится больше мистического смысла, чем в машинных оттисках. Они заряжены душой человека их написавшего. И ищущий, найдет в них гораздо больше».
Генжи вернулся к рабочему месту, положил книгу на стойку и пролистал ее. Черные завитки размашистого почерка, формулы, схемы, рисунки… они точно зеркало отражали мудрость, даденную бессонными ночами поиска. Даже в копии, написанной учеником Карузова, чувствовался могучий интеллект первоисточника. Возможно рука, что начертала раскинувшуюся перед ним карту знаний, зналась с рукой великого мастера… Если рукописи и вправду хранят частичку души автора, то страшно подумать, насколько был силен духом человек, написавший золоченую «заварную» книгу. Явившийся свету единственный раз за тысячу эпох сверхчеловек, чей гений разгадал тайну бытия? Или божество, создавшее свою армию, свой пантеон?
Клиент возвратился, как Генжи и предполагал, весьма довольный результатом поисков: светясь точно полуденное солнце, он ухнул на стойку добрую стопку книг.
- Так-с, - хранитель нацепил очки, включил монитор настольного компьютера и обратился к картотеке. - «Порох. Промышленное и кустарное изготовление»… четверть серебряного сутки. «Автоматический скорострел Воракова»… пол серебряного. «Трассирующие снаряды»… четверть. «Расточка и модернизация скорострелов»… Серебряный. Хм, никак воевать собрались?
- В точку, - осклабился клиент, - княжество соседнее завоевать хочу.
- Понятьненько, - потянулся за следующей книгой Генжи, - «Аннигиляция антиматериального. Серая магия том 8». Два серебряных. «Стихийные сплавы»… Серебряный. И…
Генжи опешил. Последней на стойке лежала позолоченная «заварная» книга.
- Н-нет, - он сгреб книгу, точно скряга-бармен золотую монету, - эта, эту книгу мы не даем! Нет, не даем мы ее.
- Почему? - искренне удивился сероглазый, - я ее вот нам на полке нашел…
- Нет! - подскочил хранитель. - Нет! Она там случайно оказалась. Случайно понимаете?! Ее вернуть надо, она чужая!
- Ну, нет - так нет, - пожал плечами струхнувший за умственную здравость библиотекаря клиент. - Картинки в ней больно красивые…
- П-простите, - опустился на стул Генжи. Его колотило мелкой дрожью. - Вот «Алхимия» Мефиола Карузова - восемь серебряных сутки. На сколько думаете оформить аренду?
- Две недели.
- 14 суток… …с вас 18 золотых и 2 серебряных рубля.
Не моргнув глазом, клиент рассчитался аккуратными стопочками на стойку. Затем он приложился левой ладонью к сенсорной пластине, сгреб в охапку книги-шляпу и собрался уходить.
- Постойте! - окликнул его хранитель. - Дождь ведь на улице. Возьмите непромокаемый мешок. Бесплатно!
Клиент погрузил книги в котомку, забросил ношу на плече и, вместо прощальных слов, громыхнул дверью. После его ухода Генжи долго сидел не двигаясь и чуть дыша. Далеко не скоро он поднялся и, с «заварной» книгой в руках, удалился в рабочий закуток. Больше золоченого корешка библиотечные полки не видели.
* * *
- Вот! Именно этот день я и считаю переломным. Смотри, как долго сидит! Сколько? Почти час! Почти час он не шелохнулся! Вот! Именно с того долбанного дня он начинает понимать какая ему в руки попала сила!
- Сила богов, а?
- Не просто сила. Боги! Он возомнил, будто ест пантеон забытых богов! Становится не ровней им, нет! Считает себя пожирателем богов, их…ммм… вместилищем единого начала!
- Интересно, кем же он тогда тебя, создателя этого пантеона считать будет.
- …
- Да и откуда вообще такие раскладки? Он тебе, что - рассказывал?
- Посмотрел бы ты его последний год жизни столько раз, сколько я, не спрашивал - откуда у меня такие раскладки.
- Спасибо, мне и этого дня хватило. Ладно, давай…
- Постой, постой, постой. Я сейчас тебе последний день покажу!
- Времени нету.
- Две минуты всего!
- У меня и двух… А, ладно - давай.
* * *
Он знал многое, но еще не все. Секреты бытия осыпались шелухой потаенности, раскрылись основами сущности. Каждый взмах ресниц, вздох материка, восход луны - все происходящее, прошедшее, грядущее раскинулось пред сознанием точно страницы книги. Можно прочесть, можно стереть или дописать. Можно многое, но еще не все.
Осталась последняя страница. Криолла. Богиня жизни. Последнее звено системы мироздания.
Угрызениями совести Генжи не терзался. Заваривая каждую новую страницу, он креп в вере, что помогает богам, освобождает из заточения истинных владык окружающего мира. И пусть теперешняя обитель богов ограничивалась контурами человеческого тела, это гораздо большее, нежели старое существование. В таком состоянии покровители мироздания высвобождали свою силу, возвращали способность управлять судьбой мира. Они могли разрушить существующую вселенную и на ее руинах построить новую, но ни флюида великого могущества не покинуло тела хранителя, ибо он этого не хотел. Сон на страницах золоченой «заварной» книги сменился рабством.
Обстоятельства… Кому-то сила, а кому-то смиренная покорность.
Чайник разразился молочной струйкой пара, запищал и тотчас отключился. Генжи смял бумажку в которой мельчил…, хм, лакомство и скормил ее камину. Подоспевшим кипятком он заварил искрошенную в труху Криоллу, накрыл блюдечком кружку и со вздохом опустился в кресло.
В вечерних сумерках огонь особенно красив. Трепещущие языки пламени напомнили вулканы, бушующие потоки магмы, прожигающие поверхность молодой планеты. В то суровое время пантеон был невелик, но его рядов вполне хватало для ваяния нового мира. Но эволюция системы бытия неизбежно рождала новых хранителей сущностей, число которых значительно расширилось с появлением человека. Генжи распоряжался волей каждого божества, видел судьбы и предназначения, владел ими.
Он знал многое, но не все. Мог почти все, но делал немного.
Управлять мощью пантеона было просто. Так же просто, как шевелить рукой. Знание сущностей сидело внутри подневольной властью. Оно просилось на свободу, молило воплощения, однако непреклонность хранителя сломить не удавалось. Генжи понимал, что единожды высвободив силу, ее первоисточник - знание - поблекнет, угаснет, выпадет из системы утратив значимость. И это произойдет независимо от того, хочет он этого или нет. Высвободив силу, он покажет божеству свободу и больше никогда не увидит структуру могущества. Только ее прикладное воплощение.
А без понимания системы бытия поставленной цели не добиться.
Молочно-белым заваром в кружке отстаивалась последняя владычица мира. Генжи поднес кружку к носу и вдохнул испарение. Молоко. Обычное парное молоко, которым его в детстве поили до бесчувствия. Маленький глоточек заставил библиотекаря передернуться. Это жестоко! Почему последняя ступенька в освоении мироздания должна быть со вкусом молока?! Он снова понюхал содержимое кружки и едва не подавился подкатившей тошнотой. Фу, гадость…
Кружка вернулась на тумбочку, а хранитель - в задумчивость. Если поставленная цель достижима, то сегодня она будет достигнута. Если же нет… Генжи посмотрел на свои руки, перевел взгляд пузатую кружку. Если нет, то тогда и видно будет. Но для начала надо собраться с силами и прикончить эту треклятую кружку молока!
Он знал, сероглазый господин не вернул «Алхимию» Мефиола Карузова, потому, что погиб в своей лаборатории, пытаясь начинать патрон магией аннигилирования. Он страдал паранойей и на полном серьезе собирался покорить соседнее княжество. Горячо любимый дедушка Макар в далекой молодости утопил в озере родного брата, сказав всем, мол, тот случайно вывалился за борт и камнем пошел ко дну. Причина - банальная ревность. Генжи знал, что их нынешний император ровно через год и два дня подавиться на банкете куском баранины. Спустя год его сын-наследник из лучших побуждений угробит благополучное княжество, а после покончит с собой. Он знал, почему аборигены далекого Дафрийского княжества постоянно голодают. Знал, почему у земли один спутник, в то время как у Венеры ни одного. Знал, почему именно водород основной элемент космоса…
Чего он не знал, так это того, откуда взялась золоченая «заварная» книга. Кто ее автор? Почему она оказалась именно в его руках? За что ему достались эти знания?!
Генжи покосился на остывающий завар. Возможно, когда вся система мироздания обретет целостность, удастся взглянуть на нее со стороны. Обособить сознание, покинуть настоящую реальность, увидеть… Что? Создателя богов? Или… или целый иной мир, где живут всемогущие творцы?
Для Генжи вселенная превратилась в кусок гончарной глины. Но в искушении такой силой только слепец мог не заметить умысла. Чего хотели создатели пантеона, всучив простому библиотекарю свою книгу судеб? Прекрасную вазу, или бездарную мазню? Нет, он не будет всемогущей марионеткой. Не будет!
Он схватил со стола кружку и, с трудом опережая тошноту, выпил противный завар. По телу промчалась волна тепла, осевшая где-то в затылке мерным урчанием кошки. В липкой от спокойствия истоме канули все звуки, померкли краски, и только мурлыканье продолжало монотонно парить над сознанием. Глаза наполнились светом, вылезли из орбит, оторвались, поплыли над землей. Генжи увидел себя. Заросшего, небритого, застывшего гипсовой скульптурой у нарисованного камина. Продолжая наливаться яркостью, глаза поднимались вверх. Сквозь слепящее сияние проступали черные ниточки. Миллиарды микроскопических дорожек пересекались, множились, сливались, укрывая бесконечной сетью стены, камин, кресло, Генжи… Все.
Неожиданно мир взорвался шипящей черно-белой рябью и ринулся к небесам.
* * *
- Однако… не просочиться бы в канализацию! Эффектное исчезновение, нечего сказать.
- Эффектное?! Да он восьмой процессор спалил к чертовой матери со своей материализацией! Целое княжество точно ядерным взрывом накрыло! Бита на бите не осталось! Я теперь даже не знаю когда все восстановят… И восстановят ли вообще.
- Кто-нибудь знает, что это твоих рук дело?
- Пока нет, но… но это дело времени. На меня рано или поздно выйдут.
- Зачем тебе это все надо было? Тебе что, слишком спокойно жилось? Зачем ты этот патч смастерил вообще?!
- А затем, что мог! Мог, понимаешь?! Я мог обычный слепок превратить в бога! В творца! В существо способное за считанные часы построить эмуляцию, на которую мы гурьбой угробили десятки лет! Это прорыв! Это… это революция! Представь армию богоподобных слепков пекущих вселенные, точно твоя жена блины!
- Поздравляю, но Нобеля тебе за это не дадут. Посмертно только если.
- Остряк, твою мать. Мне сейчас не до шуток, знаешь ли.
- Ладно, показывай своего героя. Где спрятал-то его?
- Он в подвале, пойдем.
- Слушай, а как он вообще у тебя оказался?
- Как? Очень просто: я предвидел, что в «День последнего листа» произойдет нечто из ряда вон, потому устроил себе внеочередное дежурство. Короче когда процессор полыхнул, я оказался на месте первым и выволок этого хренова материализатора прямо из пекла. Успел, блин, потом там такое началось!
- Он без чувств?
- Да, до сих пор.
- ...
- …
- Слушай, а как он вообще в реальности оказался, то?
- Вот этого я тебе сказать не могу. Хотя… хотя у меня есть некоторые догадки. По большому счету виртуальность от реальности отличается только одним: если в реальности явление или предмет, это взаимодействие совокупности признаков определяющих свойства, то в эмуляции, это чистое свойство. Программный код. Именно вязанку корневых программных кодов я ему и скормил, а он каким-то образом… Короче, мне все больше начинает казаться, что мы построили не просто эмуляцию реальности, а реальность.
- Хочешь сказать, что между людьми и слепками нет никакой разницы?
- Я хочу сказать, что если реальность избавить от совокупности признаков и оставить только свойства, то она превратится в виртуальную. И наоборот, если эмуляцию обогатить взаимодействием признаков, то она становится реальностью… Смотри-ка, а пришелец-то наш очнулся! Ну, как? Похож на бинарного призрака, а?
- Нет. Обыкновенный молодой человек. Он нас видит?
- Нет, только белые стены.
- Осмотреть бы его…
- Пожалуйста, он полностью в твоем распоряжении.
- …
- Что-то не так?
- Я вот думаю…
- М?
- Ты сказал, что если виртуальное существо насытить признаками, то оно становится реальным так?
- Так.
- А что если этот… молодой человек обобщил список основных системных программ и понял, как устроен его мир? Грубо говоря, освоил язык программирования… Он культивирует признаки характерные нашей реальности и оказывается здесь.
- Логично.
- А если он знает, КАК присваивать или отнимать признаки явлений, что мешает ему в нашей реальности остаться всемогущим богом? Ведь ни мы со слепками, ни наши реальности кроме как спецификой свойств не отличаемся. Парню достаточно уметь отделять свойства от набора признаков, чтобы освоенный им патч сохранял работоспособность в нашей реальности.
- …Если твоя догадка верна, то я уже и не знаю, какому богу молиться.
- В любом случае я должен его сперва осмотреть. Проверить, насколько он реален.
- Тогда пошли?
- Да, открывай дверь.
Больше всего Генжи понравилась тринадцатая страница. Вкусом она напоминала мускатный торт строгой матушки, но вдобавок еще алкогольным теплом отдавала. Вкус… Если вкусом страницу наполняла искусная роспись, то рыжий Ифрит как нельзя кстати подходил до тринадцатой. Страшный, такой, взлохмаченный весь с длинными изогнутыми как у горного козла рогами и оскаленной львиной пастью. Страх и ужас, в общем. Если на изображение смотреть чуть подольше, то чудилось, будто глаза зверя оживают, наливаются трепещущим пламенем и смыслом.
Старый, можно сказать древний папирус рвался легко и столь же легко рассыпался. Генжи стряхнул в миску остатки страницы, отряхнул пальцы и смял бумажку, в которой мельчил лакомство. Да, лакомство! Заваренное крутым кипятком крошево по вкусовым качествам легко наказывала элитный чай. Настоящая заварная книга! И что самое удивительное, страницы в этой книге заново отрастали к будущему утру.
Парень выпрямился, накрыл пиалу блюдцем и вернул книгу на полку. В самом пыльном углу, в конце последнего стеллажа он ее нашел и туда же ставил каждый раз. «Книга любит свое место», частенько говаривал дед Макар, его учитель и завещатель библиотеки. Сколько? Да, уже, наверное, почти месяц как Генжи пристрастился к чудным страницам. Сегодня двадцать шестую заварил - смуглую, стройную деву с ослепительно белыми крыльями вместо рук. Каллиграфическая глаголица в сновании рисунка утверждала, что в пиале на столе настаивается богиня свободы - Каусуза. Хорошо если на вкус она окажется на хуже чем на звук.
Раньше, когда еще в ученичестве ходил, Генжи эту книгу не видел (или не замечал), но обнаружил в первый же рабочий день - золоченый корешок выпирал с полки, и не заметить его было просто невозможно. В порядка алфавита. В разделе «религия и мифология». Быть может, какой читатель занес по ошибке? Молодой настоятель библиотеки мог поклясться, что никогда ее здесь раньше не было, но в тот же день пробил книгу по картотеке. Результат подтвердил уверенность - фолиант в фондах не числился.
«Ну и шут с ней, - подумал тогда Генжи, - пускай стоит. Опомнится растяпа, что не туда книгу вернул - прибежит». Хотя как она могла оказаться на полке без ведома хранителя?..
За окном непогода разделяла и властвовала промозглой серостью. Порывистый ветер размазывал по стеклу осеннюю слякоть, расшатывал высокие деревья, что стучались голыми ветвями в окна третьего этажа, да волком завыл в трубе. Настоятель глянул вниз: меж луж по тротуару скакал единственный прохожий, в черном плаще и без зонта. Замерз, наверное, бедолага. В библиотеке же было тепло и уютно. Мирно потрескивал камин, тишина пахла книжной пылью и старой бумагой… Как все-таки замечательно, что он стал библиотекарем!
Плюхнувшись в удобное кресло перед камином, Генжи потянулся, причмокнул и подобрал ногами кочергу. Угли осыпались каскадами искр, вспыхивали и тухли, уступая место еще не прогоревшим поленцам. Танцуя огненным Ифритом, отдавая тепло воздуху, пламя мечтало о Каусузе. Опасная эта вообще штука - открытый огонь. Не ровен час и природное воплощение божества с тринадцатой страницы вырвется на свободу, да сожжет всю библиотеку с хранителем в придачу. Пламени безразлично: дерево или живая плоть. Сожрет все. Но оно боялось, боялось что плоть, сейчас ворошащая ее железной палкой, не подкинет дров и тогда Талеон - бог забвения прижмет ее к своей груди. Талеона, испитого Генжи самым первым, боялись все. Ах да, чаек!
- Хм, весьма недурственно! - отхлебнул хранитель из пиалы. - Весьма и весьма.
На дне посуды, сквозь ярко-изумрудную жидкость проглядывались заварка. Чистенькая, беленькая, обогатившая воду новым знанием сущности. На вкус… Вкусом напиток золотил середину меж имбирным печеньем, корицей и бергамотом. Довольно странная, но легкая, кружащая голову едва уловимой эйфорией композиция. Генжи отпил еще, погонял во рту порцию напитка, зажмурился и проглотил. Свобода… О, да!
Звонкий стук о ясеневую стойку заставил хранителя библиотеки отставить пиалу и выбраться из рабочего закутка за рабочее место. Уличной водой заливал дорогую дорожку и подовый паркет человек в черном плаще и без зонта - тот самый прохожий, которого он видел несколькими минутами ранее. В серых глазах читалась решимость и раздражение. «Еще бы, - подумал Генжи, - в такую погоду, да в такую даль… А тут еще и хранитель не на месте».
- Библиотека Макара и Генжи, - улыбнулся посетителю хранитель, - чем можем быть полезны?
- Вы - ничем, а вот книги ваши очень даже, - ухмыльнулся в ответ гость. - Мне нужна серая магия, алхимия мертвой природы, желательно трактат Мефиола Карузова, и… и серьезные книги по огнестрельному оружию.
- Трактат Мефиола Карузова есть точно, печатную копию вы найдете в восьмом ряду в разделе «алхимия». Если интересуетесь, могу предложить рукописную копию времен автора.
- Да, пожалуй.
- Отлично, только прокат будет стоить дороже.
Клиент презрительно скривился и хмыкнул - сдавалось, что финансовая часть вопроса его не волновала.
- Отлично, - повторил Генжи и кашлянул. - Значит в восьмой ряд вам не надо, книгу я сейчас принесу. Так-с… Серая магия двенадцатый ряд, раздел «серая магия». А серьезные книги по стрелковому оружию вы отыщете во втором ряду.
- Огнестрельному стрелковому оружию.
- Раздел «огнестрельное оружие».
Несколько секунд они изучали глаза друг друга. В тяжелом взгляде цвета ненастья плескалось раздражение, но Генжи выдержал его без труда. Во-первых, он здесь хозяин, во-вторых, господин свободен в выборе и волен поискать другую библиотеку (ха и еще раз ха!) и, в-третьих, хранитель чувствовал зависимость этого человека от знаний. Ему нужны книги, а потому можно позволить легкую остроту. Обстоятельства… Кому-то сила, а кому-то смиренная покорность.
Клиент поиграл желваками, бросил на стойку промокшую шляпу и, буркнув на прощанье невнятное ругательство, затерялся в книжном междурядье. Генжи только улыбнулся ему в спину. Давай-давай, Фалатус, бог гнева, показывай зубки. Все равно появится богиня удовлетворения со сто какой-то страницы и тогда в клиенте непременно улыбнется покровитель щедрости с триста какой-нибудь. А иначе и быть не может, ведь у них с дедом Макаром лучшая библиотека в княжестве!
Чай поостыл и стал уже не таким вкусным. Нет, все-таки лучше заваривать в кружке. Остывает медленнее. Без лишней спешки Генжи осушил пиалу и, уже вытирая рукавом губы, почувствовал невесомую волну пьянящей свободы. Ощущение безграничной широты мира, глубины и бесконечности бытия, вдохнуло в него силу ветра, то пьянящее чувство независимости, что испытывает заключенный покидая стены каземата. Захотелось расправить крылья, взмахнуть ими и улететь, пронзить тоскливое небо, затеряться в безбрежной синеве…
Сила испитой богини освободила Генжи от пут гравитации - на мгновение он воспарил над землей, а после мягко опустился на пол вместе с дюжиной невесть откуда взявшихся белых перышек. Секунду или пять библиотекарь стоял, широко раскинув руки и поджав левую ногу, точно изображение из книги. Свобода… Каусуза… Он познал ее.
О том, почему страницы надо именно заваривать золоченая книга умалчивала. Форзац содержал рецепт, точно позаимствованный из чудной кулинарной книги: «Настоящее иллюстрированное издание является творческой интерпретацией мировых сущностей, познание коих доступно каждому. Для построения цельной картины мироздания достаточно употребить все листы книги, с первой по триста шестьдесят пятую. Измельчите вырванный лист, поместите получившуюся заварку в подходящую тару, залейте достаточным количеством кипятка и дайте настояться. Через 5-10 минут завар готов к употреблению. Не рекомендуются: употребление более одного листа в сутки, смешивание заварки от разных листов, более раза заваривать один и тот же лист. Нарушение рекомендаций влечет за собой искаженное восприятие реальности».
Искаженно воспринимать реальность Генжи не хотел, потому рецепту следовал неукоснительно. Конечно, прикоснуться к сущности бытия можно и усвоив львиную долю книг его библиотеки, вот только на это благородное занятие и двух жизней не хватит. А тут экспресс-курс, сулящий всего за год, да цельную картину мироздания. Лафа!
Рукописной копии «Алхимии» Мефиола Карузова в этом году исполнилось 250 лет. Хотя книга и не являлась современницей знаменитого алхимика, зато от корки до корки была рукописной. Дед Макар учил, что рукописные фолианты из пыли времен всегда ценятся больше, чем их современные, печатные аналоги. «В словах начертанных живым человеком содержится больше мистического смысла, чем в машинных оттисках. Они заряжены душой человека их написавшего. И ищущий, найдет в них гораздо больше».
Генжи вернулся к рабочему месту, положил книгу на стойку и пролистал ее. Черные завитки размашистого почерка, формулы, схемы, рисунки… они точно зеркало отражали мудрость, даденную бессонными ночами поиска. Даже в копии, написанной учеником Карузова, чувствовался могучий интеллект первоисточника. Возможно рука, что начертала раскинувшуюся перед ним карту знаний, зналась с рукой великого мастера… Если рукописи и вправду хранят частичку души автора, то страшно подумать, насколько был силен духом человек, написавший золоченую «заварную» книгу. Явившийся свету единственный раз за тысячу эпох сверхчеловек, чей гений разгадал тайну бытия? Или божество, создавшее свою армию, свой пантеон?
Клиент возвратился, как Генжи и предполагал, весьма довольный результатом поисков: светясь точно полуденное солнце, он ухнул на стойку добрую стопку книг.
- Так-с, - хранитель нацепил очки, включил монитор настольного компьютера и обратился к картотеке. - «Порох. Промышленное и кустарное изготовление»… четверть серебряного сутки. «Автоматический скорострел Воракова»… пол серебряного. «Трассирующие снаряды»… четверть. «Расточка и модернизация скорострелов»… Серебряный. Хм, никак воевать собрались?
- В точку, - осклабился клиент, - княжество соседнее завоевать хочу.
- Понятьненько, - потянулся за следующей книгой Генжи, - «Аннигиляция антиматериального. Серая магия том 8». Два серебряных. «Стихийные сплавы»… Серебряный. И…
Генжи опешил. Последней на стойке лежала позолоченная «заварная» книга.
- Н-нет, - он сгреб книгу, точно скряга-бармен золотую монету, - эта, эту книгу мы не даем! Нет, не даем мы ее.
- Почему? - искренне удивился сероглазый, - я ее вот нам на полке нашел…
- Нет! - подскочил хранитель. - Нет! Она там случайно оказалась. Случайно понимаете?! Ее вернуть надо, она чужая!
- Ну, нет - так нет, - пожал плечами струхнувший за умственную здравость библиотекаря клиент. - Картинки в ней больно красивые…
- П-простите, - опустился на стул Генжи. Его колотило мелкой дрожью. - Вот «Алхимия» Мефиола Карузова - восемь серебряных сутки. На сколько думаете оформить аренду?
- Две недели.
- 14 суток… …с вас 18 золотых и 2 серебряных рубля.
Не моргнув глазом, клиент рассчитался аккуратными стопочками на стойку. Затем он приложился левой ладонью к сенсорной пластине, сгреб в охапку книги-шляпу и собрался уходить.
- Постойте! - окликнул его хранитель. - Дождь ведь на улице. Возьмите непромокаемый мешок. Бесплатно!
Клиент погрузил книги в котомку, забросил ношу на плече и, вместо прощальных слов, громыхнул дверью. После его ухода Генжи долго сидел не двигаясь и чуть дыша. Далеко не скоро он поднялся и, с «заварной» книгой в руках, удалился в рабочий закуток. Больше золоченого корешка библиотечные полки не видели.
* * *
- Вот! Именно этот день я и считаю переломным. Смотри, как долго сидит! Сколько? Почти час! Почти час он не шелохнулся! Вот! Именно с того долбанного дня он начинает понимать какая ему в руки попала сила!
- Сила богов, а?
- Не просто сила. Боги! Он возомнил, будто ест пантеон забытых богов! Становится не ровней им, нет! Считает себя пожирателем богов, их…ммм… вместилищем единого начала!
- Интересно, кем же он тогда тебя, создателя этого пантеона считать будет.
- …
- Да и откуда вообще такие раскладки? Он тебе, что - рассказывал?
- Посмотрел бы ты его последний год жизни столько раз, сколько я, не спрашивал - откуда у меня такие раскладки.
- Спасибо, мне и этого дня хватило. Ладно, давай…
- Постой, постой, постой. Я сейчас тебе последний день покажу!
- Времени нету.
- Две минуты всего!
- У меня и двух… А, ладно - давай.
* * *
Он знал многое, но еще не все. Секреты бытия осыпались шелухой потаенности, раскрылись основами сущности. Каждый взмах ресниц, вздох материка, восход луны - все происходящее, прошедшее, грядущее раскинулось пред сознанием точно страницы книги. Можно прочесть, можно стереть или дописать. Можно многое, но еще не все.
Осталась последняя страница. Криолла. Богиня жизни. Последнее звено системы мироздания.
Угрызениями совести Генжи не терзался. Заваривая каждую новую страницу, он креп в вере, что помогает богам, освобождает из заточения истинных владык окружающего мира. И пусть теперешняя обитель богов ограничивалась контурами человеческого тела, это гораздо большее, нежели старое существование. В таком состоянии покровители мироздания высвобождали свою силу, возвращали способность управлять судьбой мира. Они могли разрушить существующую вселенную и на ее руинах построить новую, но ни флюида великого могущества не покинуло тела хранителя, ибо он этого не хотел. Сон на страницах золоченой «заварной» книги сменился рабством.
Обстоятельства… Кому-то сила, а кому-то смиренная покорность.
Чайник разразился молочной струйкой пара, запищал и тотчас отключился. Генжи смял бумажку в которой мельчил…, хм, лакомство и скормил ее камину. Подоспевшим кипятком он заварил искрошенную в труху Криоллу, накрыл блюдечком кружку и со вздохом опустился в кресло.
В вечерних сумерках огонь особенно красив. Трепещущие языки пламени напомнили вулканы, бушующие потоки магмы, прожигающие поверхность молодой планеты. В то суровое время пантеон был невелик, но его рядов вполне хватало для ваяния нового мира. Но эволюция системы бытия неизбежно рождала новых хранителей сущностей, число которых значительно расширилось с появлением человека. Генжи распоряжался волей каждого божества, видел судьбы и предназначения, владел ими.
Он знал многое, но не все. Мог почти все, но делал немного.
Управлять мощью пантеона было просто. Так же просто, как шевелить рукой. Знание сущностей сидело внутри подневольной властью. Оно просилось на свободу, молило воплощения, однако непреклонность хранителя сломить не удавалось. Генжи понимал, что единожды высвободив силу, ее первоисточник - знание - поблекнет, угаснет, выпадет из системы утратив значимость. И это произойдет независимо от того, хочет он этого или нет. Высвободив силу, он покажет божеству свободу и больше никогда не увидит структуру могущества. Только ее прикладное воплощение.
А без понимания системы бытия поставленной цели не добиться.
Молочно-белым заваром в кружке отстаивалась последняя владычица мира. Генжи поднес кружку к носу и вдохнул испарение. Молоко. Обычное парное молоко, которым его в детстве поили до бесчувствия. Маленький глоточек заставил библиотекаря передернуться. Это жестоко! Почему последняя ступенька в освоении мироздания должна быть со вкусом молока?! Он снова понюхал содержимое кружки и едва не подавился подкатившей тошнотой. Фу, гадость…
Кружка вернулась на тумбочку, а хранитель - в задумчивость. Если поставленная цель достижима, то сегодня она будет достигнута. Если же нет… Генжи посмотрел на свои руки, перевел взгляд пузатую кружку. Если нет, то тогда и видно будет. Но для начала надо собраться с силами и прикончить эту треклятую кружку молока!
Он знал, сероглазый господин не вернул «Алхимию» Мефиола Карузова, потому, что погиб в своей лаборатории, пытаясь начинать патрон магией аннигилирования. Он страдал паранойей и на полном серьезе собирался покорить соседнее княжество. Горячо любимый дедушка Макар в далекой молодости утопил в озере родного брата, сказав всем, мол, тот случайно вывалился за борт и камнем пошел ко дну. Причина - банальная ревность. Генжи знал, что их нынешний император ровно через год и два дня подавиться на банкете куском баранины. Спустя год его сын-наследник из лучших побуждений угробит благополучное княжество, а после покончит с собой. Он знал, почему аборигены далекого Дафрийского княжества постоянно голодают. Знал, почему у земли один спутник, в то время как у Венеры ни одного. Знал, почему именно водород основной элемент космоса…
Чего он не знал, так это того, откуда взялась золоченая «заварная» книга. Кто ее автор? Почему она оказалась именно в его руках? За что ему достались эти знания?!
Генжи покосился на остывающий завар. Возможно, когда вся система мироздания обретет целостность, удастся взглянуть на нее со стороны. Обособить сознание, покинуть настоящую реальность, увидеть… Что? Создателя богов? Или… или целый иной мир, где живут всемогущие творцы?
Для Генжи вселенная превратилась в кусок гончарной глины. Но в искушении такой силой только слепец мог не заметить умысла. Чего хотели создатели пантеона, всучив простому библиотекарю свою книгу судеб? Прекрасную вазу, или бездарную мазню? Нет, он не будет всемогущей марионеткой. Не будет!
Он схватил со стола кружку и, с трудом опережая тошноту, выпил противный завар. По телу промчалась волна тепла, осевшая где-то в затылке мерным урчанием кошки. В липкой от спокойствия истоме канули все звуки, померкли краски, и только мурлыканье продолжало монотонно парить над сознанием. Глаза наполнились светом, вылезли из орбит, оторвались, поплыли над землей. Генжи увидел себя. Заросшего, небритого, застывшего гипсовой скульптурой у нарисованного камина. Продолжая наливаться яркостью, глаза поднимались вверх. Сквозь слепящее сияние проступали черные ниточки. Миллиарды микроскопических дорожек пересекались, множились, сливались, укрывая бесконечной сетью стены, камин, кресло, Генжи… Все.
Неожиданно мир взорвался шипящей черно-белой рябью и ринулся к небесам.
* * *
- Однако… не просочиться бы в канализацию! Эффектное исчезновение, нечего сказать.
- Эффектное?! Да он восьмой процессор спалил к чертовой матери со своей материализацией! Целое княжество точно ядерным взрывом накрыло! Бита на бите не осталось! Я теперь даже не знаю когда все восстановят… И восстановят ли вообще.
- Кто-нибудь знает, что это твоих рук дело?
- Пока нет, но… но это дело времени. На меня рано или поздно выйдут.
- Зачем тебе это все надо было? Тебе что, слишком спокойно жилось? Зачем ты этот патч смастерил вообще?!
- А затем, что мог! Мог, понимаешь?! Я мог обычный слепок превратить в бога! В творца! В существо способное за считанные часы построить эмуляцию, на которую мы гурьбой угробили десятки лет! Это прорыв! Это… это революция! Представь армию богоподобных слепков пекущих вселенные, точно твоя жена блины!
- Поздравляю, но Нобеля тебе за это не дадут. Посмертно только если.
- Остряк, твою мать. Мне сейчас не до шуток, знаешь ли.
- Ладно, показывай своего героя. Где спрятал-то его?
- Он в подвале, пойдем.
- Слушай, а как он вообще у тебя оказался?
- Как? Очень просто: я предвидел, что в «День последнего листа» произойдет нечто из ряда вон, потому устроил себе внеочередное дежурство. Короче когда процессор полыхнул, я оказался на месте первым и выволок этого хренова материализатора прямо из пекла. Успел, блин, потом там такое началось!
- Он без чувств?
- Да, до сих пор.
- ...
- …
- Слушай, а как он вообще в реальности оказался, то?
- Вот этого я тебе сказать не могу. Хотя… хотя у меня есть некоторые догадки. По большому счету виртуальность от реальности отличается только одним: если в реальности явление или предмет, это взаимодействие совокупности признаков определяющих свойства, то в эмуляции, это чистое свойство. Программный код. Именно вязанку корневых программных кодов я ему и скормил, а он каким-то образом… Короче, мне все больше начинает казаться, что мы построили не просто эмуляцию реальности, а реальность.
- Хочешь сказать, что между людьми и слепками нет никакой разницы?
- Я хочу сказать, что если реальность избавить от совокупности признаков и оставить только свойства, то она превратится в виртуальную. И наоборот, если эмуляцию обогатить взаимодействием признаков, то она становится реальностью… Смотри-ка, а пришелец-то наш очнулся! Ну, как? Похож на бинарного призрака, а?
- Нет. Обыкновенный молодой человек. Он нас видит?
- Нет, только белые стены.
- Осмотреть бы его…
- Пожалуйста, он полностью в твоем распоряжении.
- …
- Что-то не так?
- Я вот думаю…
- М?
- Ты сказал, что если виртуальное существо насытить признаками, то оно становится реальным так?
- Так.
- А что если этот… молодой человек обобщил список основных системных программ и понял, как устроен его мир? Грубо говоря, освоил язык программирования… Он культивирует признаки характерные нашей реальности и оказывается здесь.
- Логично.
- А если он знает, КАК присваивать или отнимать признаки явлений, что мешает ему в нашей реальности остаться всемогущим богом? Ведь ни мы со слепками, ни наши реальности кроме как спецификой свойств не отличаемся. Парню достаточно уметь отделять свойства от набора признаков, чтобы освоенный им патч сохранял работоспособность в нашей реальности.
- …Если твоя догадка верна, то я уже и не знаю, какому богу молиться.
- В любом случае я должен его сперва осмотреть. Проверить, насколько он реален.
- Тогда пошли?
- Да, открывай дверь.