Воспоминания моей мамы. Без купюр.
2009 (?) год.
Предисловие:
Писать надо было раньше, а сейчас болят руки и почерк стал трудным. Простите меня.
---------------------------------
Мои родители - алтайцы.
В 1932 году в 26-летнем возрасте с тремя детьми они завербовались и выехали на Сахалин. Высадка на берег острова была трудной - баржа (кунгас) оторвалась от буксира и её выбросило вместе с людьми на мелководье.
Брести до берега пришлось по пояс в ледяной воде (это был сентябрь). Мать была беременна мною (7 мес.).
Родилась я в Агневском леспромхозе, где не было никакого жилья. Результат - я до трёх лет не вставала на ноги.
Моё первое воспоминание: я лежала в больнице после тяжёлой инфекции (скарлатина). Мне было лет пять.
Пришёл отец и принёс мне новое платье "в горошек". И я запомнила, как я стояла в этом платье. Потом я узнала, что мой брат Витя (на два года младше) умер от этой болезни, т.к. его в больницу не взяли.
Дальше моя память помнит окончание первого класса, мне за отличные успехи подарили ложечку (где она?!).
А через месяц война.
Отец в армии. Мать осталась с нами. Пять детей, и ещё с нами стали жить две мамины племянницы - итого семь. Было очень трудно. Я ходила в школу, ловила рыбу, собирала металлолом и шиповник (для фронта), летом собирала и продавала ягоду...
------------------------------
2010 год.
Продолжение.
Пишу по просьбе Тани.
Она просит описать подробнее.
Постараюсь.
...Вернусь к годам военного лихолетья. Мне было 8 лет. Первое воспоминание: я пошла в магазин купить хлеб (это был последний день его свободной продажи, на следующий день - карточки).
Хлеб уже не продают. Я очень прошу продавца дать мне хлеб. И она подала его мне, сжалилась. Спасибо ей!
Отец ушёл в армию. Следом ушёл дядя Костя (брат мамы), оставив нам двух дочек - Валю и Марию.
Вначале они были в 6 км от нас, я ходила к ним, и там солдаты кормили нас кашей. Но это было недолго. Потом их отправили в Оноры (на границе с Японией), и я их не видела до 1945 года.
Мама стала работать прачкой в порту (стирка ручная). Она старалась стирать экономно, чтобы сэкономить кусок мыла и поменять его на буханку хлеба для нас.
Ещё она брала бельё в стирку от людей "обеспеченных". Она столько работала, что дома мы её не видели.
Хлеб на нас по карточкам получала она. Мы, идя в школу, заходили к ней и получали свой кусочек хлеба. А ведь у нас в семье ещё были малыши - Тамаре 4 года и Владимиру 2 года. Их относили в детсад. Мы - Павел, Тоня и я - чувствовали себя взрослыми и, как могли, помогали матери.
У Тони была больна правая рука - ладонь, сверху болела кость, диагноз - туберкулёз. Как раз накануне войны отец собирался везти её в санаторий, но не успел. Мать лечила её "горячими бинтами". Она несколько раз в день велела ей приходить в прачечную, гладила бинт и горячим прикладывала к загноившейся кости. Она вылечила ей кость (но у Тони навсегда осталась изуродованной ладонь).
Мы старались помочь матери. Никто из нас никогда не отказался от работы. Ловили сельдь, солили её бочками, чтобы зимой на санках отвезти в село и там поменять на картошку. Бочка сельди на мешок картошки.
После морского отлива (после шторма) на берегу оставался уголь. Мы его собирали в кучи и ведёрками носили в ящик возле дома - запас на зиму. Иногда отлив начинался в 3-4 часа ночи, и мы вставали и шли за углём. Ведь надо было обеспечить топливом на зиму.
На берегу мы в полном смысле слова ходили по морской капусте, не зная, что это пища. А мы этой капустой кормили свиней. Мать иногда "доставала" поросёнка. У нас был сарай, и там мы откармливали его. Но самое трудное было сохранить его (воры!!). И мы по очереди дежурили ночью.
У нас был огород. Но находился он на вершине скалы. Там сажали картофель. Самое трудное было доставить этот картофель домой. Спуск крутой. Сами еле сползали оттуда, а ещё надо было донести ведро картофеля, чтобы не упасть и, главное, не побить картошку. Иначе её нельзя хранить - она сгниёт.
(...далее - мамин план-рисунок, где справа - скалы "Три брата" в море, а слева помечены барак, порт-ковш, тоннель в скале и место огорода на вершине скалы...)
О доме, в котором мы жили.
В Александровске, на самом берегу моря, справа от порт-ковша стоял барак. В нём был коридор со сквозным проходом и 20 квартир (кухня и комната). Одну из этих квартир занимала наша семья (5 детей и родители). В углу стояла кровать для родителей, посреди комнаты люлька для малыша, и мы, все дети, спали на полу. Стелили старые пальто.
В доме было много клопов. Когда мать обкладывала нас вокруг полынью, то клопы падали на нас с потолка.
В доме был длинный чердак. Там мы играли. Но основные игры у нас были на печке и на берегу моря. Здесь мы играли в лапту. А когда на берег "выбрасывало" катер или кунгас, - то использовали их для игр.
Игры были групповые (прятки, догонялки). Благодаря им (много бегали) мы получили физическую закалку. (Впоследствии, когда мне было 20 лет, в институте на уроке физкультуры нам дали задание лазать на канат - мне не было равных).
Не миновала меня и "зараза". Я уже писала, что с нами жили мои двоюродные сёстры. У одной из них что-то болело на голове (кожное - я думаю, грибок). Это перекинулось на меня. Меня остригли наголо и стали лечить врачи (кожники). Лекарств у них никаких не было.
Я регулярно посещала эту клинику, а добираться до неё было далеко, это километра 4 через весь город. Но был путь прямой - километр по берегу моря до устья реки, реку преодолеть на какой-нибудь лодке, потом подняться на гору, и там было здание: с одной стороны морг, с другой - психдом, и с третьей - кожная. Там мне заливали мою голову йодом.
В дополнение к этому у людей было много вшей. Мать "обрабатывала" наши головы керосином. В результате этих "обработок" и йода мне выжгли волосы, и я на всю жизнь осталась с большой плешиной. Последние годы жизни (лет 30) я ходила в парике.
Мы жили впроголодь. Мама с трудом "тянула" нас и "выдохлась".
Южнее нашего города (в 6 км) была шахта "Дуэ", там была японская концессия. Японцы оттуда вывозили самый лучший уголь Сахалина. Ходить туда запрещалось. Но однажды мама рискнула и пошла туда по таёжной тропе. Её цель была поменять "тряпки" на стакан риса. Её поймали и отвезли в тюрьму. Мы остались одни. Вся надежда на старшего брата Павла (ему 15 лет). мама говорит, что с самого раннего возраста он занимался нами и очень помогал ей.
Мама два дня проплакала в тюрьме, её пожалели и выпустили к детям.
А Павел искал любую возможность, чтобы достать для нас пищу.
В порт-ковше шла разгрузка барж, там был овёс. Иногда мешки были дырявыми, и овёс просыпался на настил досок. Между досками были щели, и овёс просыпался на песок. А там мальчишки собирали его (но это запрещалось).
Для нас, маленьких, это был праздник: мама вымачивала овёс, отжимала и пекла блины. Жаль, что это было очень редко. Но блины запомнились...
_______________________________________
(Продолжение следует).
Предисловие:
Писать надо было раньше, а сейчас болят руки и почерк стал трудным. Простите меня.
---------------------------------
Мои родители - алтайцы.
В 1932 году в 26-летнем возрасте с тремя детьми они завербовались и выехали на Сахалин. Высадка на берег острова была трудной - баржа (кунгас) оторвалась от буксира и её выбросило вместе с людьми на мелководье.
Брести до берега пришлось по пояс в ледяной воде (это был сентябрь). Мать была беременна мною (7 мес.).
Родилась я в Агневском леспромхозе, где не было никакого жилья. Результат - я до трёх лет не вставала на ноги.
Моё первое воспоминание: я лежала в больнице после тяжёлой инфекции (скарлатина). Мне было лет пять.
Пришёл отец и принёс мне новое платье "в горошек". И я запомнила, как я стояла в этом платье. Потом я узнала, что мой брат Витя (на два года младше) умер от этой болезни, т.к. его в больницу не взяли.
Дальше моя память помнит окончание первого класса, мне за отличные успехи подарили ложечку (где она?!).
А через месяц война.
Отец в армии. Мать осталась с нами. Пять детей, и ещё с нами стали жить две мамины племянницы - итого семь. Было очень трудно. Я ходила в школу, ловила рыбу, собирала металлолом и шиповник (для фронта), летом собирала и продавала ягоду...
------------------------------
2010 год.
Продолжение.
Пишу по просьбе Тани.
Она просит описать подробнее.
Постараюсь.
...Вернусь к годам военного лихолетья. Мне было 8 лет. Первое воспоминание: я пошла в магазин купить хлеб (это был последний день его свободной продажи, на следующий день - карточки).
Хлеб уже не продают. Я очень прошу продавца дать мне хлеб. И она подала его мне, сжалилась. Спасибо ей!
Отец ушёл в армию. Следом ушёл дядя Костя (брат мамы), оставив нам двух дочек - Валю и Марию.
Вначале они были в 6 км от нас, я ходила к ним, и там солдаты кормили нас кашей. Но это было недолго. Потом их отправили в Оноры (на границе с Японией), и я их не видела до 1945 года.
Мама стала работать прачкой в порту (стирка ручная). Она старалась стирать экономно, чтобы сэкономить кусок мыла и поменять его на буханку хлеба для нас.
Ещё она брала бельё в стирку от людей "обеспеченных". Она столько работала, что дома мы её не видели.
Хлеб на нас по карточкам получала она. Мы, идя в школу, заходили к ней и получали свой кусочек хлеба. А ведь у нас в семье ещё были малыши - Тамаре 4 года и Владимиру 2 года. Их относили в детсад. Мы - Павел, Тоня и я - чувствовали себя взрослыми и, как могли, помогали матери.
У Тони была больна правая рука - ладонь, сверху болела кость, диагноз - туберкулёз. Как раз накануне войны отец собирался везти её в санаторий, но не успел. Мать лечила её "горячими бинтами". Она несколько раз в день велела ей приходить в прачечную, гладила бинт и горячим прикладывала к загноившейся кости. Она вылечила ей кость (но у Тони навсегда осталась изуродованной ладонь).
Мы старались помочь матери. Никто из нас никогда не отказался от работы. Ловили сельдь, солили её бочками, чтобы зимой на санках отвезти в село и там поменять на картошку. Бочка сельди на мешок картошки.
После морского отлива (после шторма) на берегу оставался уголь. Мы его собирали в кучи и ведёрками носили в ящик возле дома - запас на зиму. Иногда отлив начинался в 3-4 часа ночи, и мы вставали и шли за углём. Ведь надо было обеспечить топливом на зиму.
На берегу мы в полном смысле слова ходили по морской капусте, не зная, что это пища. А мы этой капустой кормили свиней. Мать иногда "доставала" поросёнка. У нас был сарай, и там мы откармливали его. Но самое трудное было сохранить его (воры!!). И мы по очереди дежурили ночью.
У нас был огород. Но находился он на вершине скалы. Там сажали картофель. Самое трудное было доставить этот картофель домой. Спуск крутой. Сами еле сползали оттуда, а ещё надо было донести ведро картофеля, чтобы не упасть и, главное, не побить картошку. Иначе её нельзя хранить - она сгниёт.
(...далее - мамин план-рисунок, где справа - скалы "Три брата" в море, а слева помечены барак, порт-ковш, тоннель в скале и место огорода на вершине скалы...)
О доме, в котором мы жили.
В Александровске, на самом берегу моря, справа от порт-ковша стоял барак. В нём был коридор со сквозным проходом и 20 квартир (кухня и комната). Одну из этих квартир занимала наша семья (5 детей и родители). В углу стояла кровать для родителей, посреди комнаты люлька для малыша, и мы, все дети, спали на полу. Стелили старые пальто.
В доме было много клопов. Когда мать обкладывала нас вокруг полынью, то клопы падали на нас с потолка.
В доме был длинный чердак. Там мы играли. Но основные игры у нас были на печке и на берегу моря. Здесь мы играли в лапту. А когда на берег "выбрасывало" катер или кунгас, - то использовали их для игр.
Игры были групповые (прятки, догонялки). Благодаря им (много бегали) мы получили физическую закалку. (Впоследствии, когда мне было 20 лет, в институте на уроке физкультуры нам дали задание лазать на канат - мне не было равных).
Не миновала меня и "зараза". Я уже писала, что с нами жили мои двоюродные сёстры. У одной из них что-то болело на голове (кожное - я думаю, грибок). Это перекинулось на меня. Меня остригли наголо и стали лечить врачи (кожники). Лекарств у них никаких не было.
Я регулярно посещала эту клинику, а добираться до неё было далеко, это километра 4 через весь город. Но был путь прямой - километр по берегу моря до устья реки, реку преодолеть на какой-нибудь лодке, потом подняться на гору, и там было здание: с одной стороны морг, с другой - психдом, и с третьей - кожная. Там мне заливали мою голову йодом.
В дополнение к этому у людей было много вшей. Мать "обрабатывала" наши головы керосином. В результате этих "обработок" и йода мне выжгли волосы, и я на всю жизнь осталась с большой плешиной. Последние годы жизни (лет 30) я ходила в парике.
Мы жили впроголодь. Мама с трудом "тянула" нас и "выдохлась".
Южнее нашего города (в 6 км) была шахта "Дуэ", там была японская концессия. Японцы оттуда вывозили самый лучший уголь Сахалина. Ходить туда запрещалось. Но однажды мама рискнула и пошла туда по таёжной тропе. Её цель была поменять "тряпки" на стакан риса. Её поймали и отвезли в тюрьму. Мы остались одни. Вся надежда на старшего брата Павла (ему 15 лет). мама говорит, что с самого раннего возраста он занимался нами и очень помогал ей.
Мама два дня проплакала в тюрьме, её пожалели и выпустили к детям.
А Павел искал любую возможность, чтобы достать для нас пищу.
В порт-ковше шла разгрузка барж, там был овёс. Иногда мешки были дырявыми, и овёс просыпался на настил досок. Между досками были щели, и овёс просыпался на песок. А там мальчишки собирали его (но это запрещалось).
Для нас, маленьких, это был праздник: мама вымачивала овёс, отжимала и пекла блины. Жаль, что это было очень редко. Но блины запомнились...
_______________________________________
(Продолжение следует).