Пальто

Oct 03, 2018 11:24


Московская осень в этот раз получилась. Теплая, ярко-желтая. В переулке в центре города машин утром мало, а листьев много, и они летят бесшумно под карканье ворон и воркотанье голубей. Лера нравилась себе этой осенью в новой короткой стрижке и новом удачном черном пальто с деревянными пуговицами. Пальто сидело, и Лера чувствовала себя тонкой, высокой, очень стильной, хоть и не нравилось ей это слово, но пусть, очень стильной. Она шла и с улыбкой думала, что выглядит на фоне пляшущих листьев и старинных особнячков «импрессионистичненько». Настроение сплеталось с ожиданием. Ей отчаянно не хватало чего-нибудь особенного. Она была хороша ни для кого. А хотелось обязательно для кого-нибудь.

Лера остановилась закурить и прочитала надпись на брошенной голубой машине: «Никитина! уберите ваш мусор». Бедная Никитина. Не угодила соседям, и никто не поможет ей убрать ржавую рухлядь с дороги. А может, она специально, из вредности, а вредность оттого, что любви у Никитиной нет, а мусор есть. У маленького двухэтажного домика на задворках консерватории Лера бросила бычок на дорогу и под чье-то уверенное сопрано вошла в узкие двери. Здесь гнездилось независимое издательство, где Лера работала редактором.



День засыпал ее буквами, разговорами, перекурами и перекусами. Пальто висело на вешалке, храня утреннее настроение, а Лера в джинсах и сером тонком свитерке читала и читала, прихлебывала остывший кофе и правила чужие фразы, пока не пришли сумерки. Заскрипел пол длинного коридора, провожая сотрудников по домам, унеслись голоса, притихла консерватория. Лера потянулась, надела пальто и вышла на потемневшую улицу.

Большая Никитская уже впускала в свои кафе компании и нежные пары, пробка выстроилась по направлению к домашним ужинам и семейным ценностям, а Лера в нерешительности топталась на обочине, не зная, куда пристроить в этом потоке себя. Ехать домой не хотелось, звонить подругам без четких предложений она не очень любила, а сейчас было только смутное желание чуть-чуть потянуть теплый осенний день в красивом пальто. Она решила дойти пешком до Пушкинской, а оттуда отправиться по прямой ветке метро на свою конечную станцию.

И тут же столкнулась с Марушей. Маруша, как все называли Лерину тетку, невысокая, пухлая, стриженная почти под «ноль», в подростковых ботинках с толстой подошвой, черных широких штанах и белой футболке со странным рисунком на большой круглой груди, в шерстяном пиджаке нараспашку, как обычно неслась куда-то мелкими шагами, уткнув близорукие глаза в журнал. Налетела на Леру, буркнула быстрое «извнте».

- Маруша! - Лера засмеялась.

- Ой. Лерка! Привет. Ничего не вижу в этих сумерках. Ты чего? Куда?

Маруша говорила так же мелко и часто, как ходила. Она все и всех знала, вела сумбурную светскую и личную жизнь, знакомила незнакомых, устраивала романы, незло и смешно сплетничала, в общем, была любопытной и веселой московской журналисткой.

- Домой? А чего рано? Пойдем со мной тусить!

- Куда?

- В клуб на Пятницкую! Это такое закрытое место, в основном свои приходят, ну и всякие друзья, друзья друзей. Там забавно. У Саши, день рождения сегодня. Саша - жена Алекса. Алекс - хозяин клуба. Идешь?

Маруша внимательно посмотрела на племянницу, моментально поймав легкое сомнение.

- Лерка, тебе двадцать пять, ты на десять лет меня младше, что ты как старушка!

- Я не старушка!

- Тогда всё! Пошли!

Они отправились пешком с Никитской на Пятницкую сквозь медленную толпу туристов на Манежке и Красной площади. Лера чувствовала, что на них с теткой смотрят, как на достопримечательности столицы. Маруша успевала быстро идти, быстро курить и быстро говорить.

- Лерка, ты слишком тихая. Тебе надо тусить. Игого-игого..  Мужик есть?

- Да как бы… Не то что бы…

- Мужик или есть, или нет. Надо влюбиться! Любиться здорово. У меня один грузин.

- Грузин?

- Да! Никита.

- Никита - грузин?

- А Никита не может быть грузином?

- Может, наверное.

- Может! Я давно думала - надо ехать в Тбилиси. Уже все были в Тбилиси! Вот все! а я не была. И они мне все рассказывают, как нажирают там свои пять кило за неделю и как больше пить не могут, а я завидую адски. Мироздание меня явно услышало. Никита шикарный грузин, носатый. Художник! Рисует что-то абстрактное, вот, смотри, у меня на сиськах. Его работа!

Маруша резко остановилась и распахнула пиджак, выпячивая грудь с рисунком на майке. Лера засмеялась. Ей было ужасно весело с теткой и нравилось сегодня абсолютно все. Немедленно захотелось влюбиться в шикарного грузина и болтать о нем так же легко.

На Пятницкой они вошли в подъезд старого трехэтажного дома, поднялись на второй этаж к облупленной белой двери, из-за которой доносилась музыка, и позвонили. Дверь открыл очень высокий, очень худой и очень длинноносый блондин лет пятидесяти.

- Алекс! Привет, дорогой! Правда, похож на Энди Уорхола? - это уже Лере. - Знакомься, это Алекс, чудо-человек. Моя племянница Лера.

Алекс, хозяин квартиры, действительно был чем-то похож на Уорхола. Его жену Сашу, которую Маруша тут же кинулась шумно поздравлять с двадцатипятилетим, Лера приняла за ребенка. Пухлые губы, круглые глаза, маленькие ручки, пышное черное платье - она как будто только что вернулась с похорон любимой куклы. “Какая странная пара”, - подумала Лера. Впрочем, странных людей, которых хотелось рассматривать, в клубе-квартире было предостаточно. Лера пошла по выкрашенному черным коридору, как вдруг из темной кладовки неожиданно высунулся гардеробщик и крикнул ей сквозь музыку, что можно сдать одежду. Одной рукой он держал стакан вина, второй схватил пальто и отправил его в кучу других без всякого номерка. И это понравилось Лере, как будто она была здесь своей. В дальних комнатах музыка не так долбила по ушам, кое-где стояли деревянные столы и лавки, люди пили, громко разговаривали и хохотали. Один угол занимала небольшая стойка бара, толстый лысый человек в кожаной жилетке на голом татуированном теле наливал желающим в маленькие разноцветные стаканы вино, шампанское и водку. Прибежала Маруша, назвала бармена Петюней, неприлично пошутила, потребовала бутылку брюта, два стакана и потащила Леру в соседнюю комнату. Здесь за столом собралась большая компания. Лера старалась не вертеть головой, но очень хотелось разглядеть подробно каждого.. Вокруг были ярко-алые и абсолютно черные губы, татуированные головы,  полупрозрачные кофточки, не скрывающие голой груди, лысые женщины и мужчины с бородами, заплетенными в косу. Марушу целовали в щеки, она кого-то обнимала, все шумели и хохотали. Лера улыбалась и молча пила шампанское, покачивая ногой в такт музыке. До нее долетали кусочки фраз, превращаясь в абсурдный разговор всех со всеми.

…сколько у тебя было в августе мужиков?… посреди Каира в трусах… он сплетает смыслы в такой клубочек… похмелья не бывает, только недосып… Берроуз этого, допустим, не писал..… для женщины это неприлично … втроем?… с первого кадра какая-то сельскохозяйственная эротика …что это на ней? Штора?

- Налить еще?

Лера не сразу поняла, что на последнюю фразу нужно ответить. Она повернула голову. Он сел в торце стола. Худой, нос с горбинкой, черные глаза, а на голове кепка в стиле тридцатых. “Ой”, - честно созналась себе Лера.

Маруша познакомила ее с этим остроносым. Почему-то он оказался барабанщиком Геной, самое неподходящее для него имя. Лера пила шампанское, и пузырики щекотали нос.. когда же вы будете барабанить, Гена? Что вы барабаните в это время суток? Не могли бы вы что-то забра.. побарбара… сбарабанить? Что я несу! Простите! И Гена отстучал на столе бодрый ритм, вставляя речитативом «ба-ра-ба-нил, с-ба-ра-ба-нил, пе-ре-ба-ра-ба-нил и вы-ба-ра-ба-нил». Все смеялись и аплодировали, а он улыбался Лере, улыбался…

Обнявшись и пошатываясь, они шли к гардеробной и смеялись, что гардеробщик спит, привалившись к куче одежды. Потом он долго копался в этой темной куче, ища пальто. В конце концов выдал Лере чужое, бормоча, что ее пальто нету, ну вот сами ищите, возьмите такое. Все было нелепо и смешно, и совсем не удивляло. Лера попыталась найти свое черное пальто среди других, а Гена сказал, что трудно найти черное-черное пальто в куче черных-черных пальто в черной-черной комнате. Искать было скучно и она, нетрезво махнув рукой, надела чужое.

Ночной воздух умыл холодом, Лера глянула на себя в темную витрину. Чужое пальто было совсем другого кроя, с широким подолом. По краю внизу, по воротнику, по рукавам - мех, какая-то вышивка. Наверное, очень дорогое.. Глупость какая - уйти в чужом пальто.. Но сейчас невозможно вернуться к пьяному гардеробщику, в дым и шум. Потом. Потом я приеду и отдам пальто, завтра. А пока - такси летит, Гена барабанит на ее колене, сердце стучит и ночная Москва танцует, пьет и … как там Маруша сказала? Любится.. Да! Любиться здорово! Они целовались всю дорогу.

В его комнате на лампе висела красная футболка. В рыжеватом свете они были голые и теплые, а водка из морозилки ледяная. Он поставил музыку, и сказал, что эти нежные звуки играет Чет Бейкер. В жизни Леры не было музыки, в основном только книги. И она сказала - как будто мы в книжке Кортасара. Водка, джаз, мы.. Так странно. А он ответил, что у нее очень красивые плечи и ключицы, а он вообще-то женат, и изменяет жене впервые. Лера соврала, что у нее тоже есть муж, чтобы не быть ничьей женщиной, которая пользуется чужой ночью и чужим джазом. Вползло в комнату начало утра, остановилась музыка, Лера уснула на руке Гены спокойно и без всяких мыслей.

Гена спал, когда она одевалась в мятые прокуренные вещи, с трудом думая, что не успеет заехать домой переодеться перед работой, что уже опоздала, что водка после шампанского была совершенно ни к чему. Она нагнулась к нему, чтобы поцеловать на прощанье, он в полусне пробормотал в подушку, что у него ужасно воняет изо рта и что дверь надо просто захлопнуть. В узком коридоре, спотыкаясь о чужие кеды и тапочки, Лера искала свое пальто, а потом внезапно вспомнила. Пальто нет. Есть чье-то другое, дорогое, случайное. Она оделась и вышла. Осень все так же красовалась листьями, было по-летнему тепло и солнечно.

Лера посмотрела вниз и обнаружила на себе пальто из старого закатанного темно-зеленого драпа с облезлым искусственным мехой, какой-то драной кошкой по краю и дурацкими тесемками на подоле, которые она ночью приняла за вышивку. Она растерянно стояла около серой пятиэтажки в незнакомом районе, одетая в ужасную дешевую тряпку, с неприятным привкусом во рту и тошнотой в желудке. Еще этот женатый Гена… Захотелось плакать.

«Никитина! уберите ваш мусор», - вдруг вспомнила она и неожиданно для себя захихикала. Господи, как смешно! Надо убрать мусор. Срочно убрать мусор! Лера решительно вылезла из пальто, оставила его на заборе и зашагала в ту сторону, где обычно бывает метро.

личинка писателя

Previous post Next post
Up