Моя сестра Нина
Замечали, что немногие взрослые близки со своими братьями и сестрами? Бывает так, и нередко, что поздравят друг друга с днем рождения - вот и все общение. А некоторые не общаются вовсе. Воспринимают брата или сестру чужими, чуждыми людьми, к которым интереса - ноль, а то и неприязнь.
Почему так получается? Неумные родители с детства начинают раздруживать детей. Выбирают себе любимчика и "молятся" на него, а второй ребенок "не удался", его назначают козлом отпущения. Противопоставляют детей друг другу. Поощряют доносительство. Подробно об этом я пишу в книге "Моя токсичная семья".
В сегодняшней истории в семье росла великолепная девочка Нина и автор, которой было всегда далеко до сестры. Так ей внушали. И так она сама считала до поры, до времени...
(Изображенные на картине девочки не имеют отношения к истории. Иллюстрация взята из интернета)
***
"Не могу сказать, что в моей семье есть кто-то с чистым, незамутненным нарциссизмом. Но на протяжении всего своего детства, юности и половины зрелости я чувствовала от общения с мамой, папой и старшей сестрой боль. Любовь и боль, нежность и боль. Желание сделать что-то хорошее для них. И боль. Особенно это касается моей старшей сестры Нины.
В этом году мне исполнилось 40 лет, и внезапно как-то меня отпустило. Папы уже несколько лет нет в живых, с мамой мы нашли общий язык, а с сестрой общение почти свелось к нулю, что устраивает, я думаю, обеих. Мне захотелось кому-то рассказать историю наших взаимоотношений с самыми родными и близкими людьми. Рассказать, если можно так выразиться, на "психологически трезвую" голову. Я выбрала вас, Таня, потому что читала ваши книги и считаю контент у вас в ЖЖ очень полезным для людей, которые попали в зависимые отношения и ищут адекватной помощи.
Между Ниной и мной 4,5 года разницы. Ее первые воспоминания обо мне: "Что-то кричащее и красное на одеяле". Мои родители только что получили новую квартиру. К слову, ее дали им на заводе как раз за второго ребенка, за меня. Эта шутка десятилетиями проговаривается почти на всех застольных посиделках: "Нина у нас плод любви, а вот младшую родили за квартиру".
Мама перед моим рождением попала в серьезную аварию. Видимо, это как-то повлияло на мой сон в первые полгода жизни: я исправно плакала по ночам, все в семье плохо спали из-за меня. Не знаю, связано ли это как-то с моими криками, но папа ушел в многолетний запой. Трезвым за свое детство я его почти не видела. Я осознаю, что все это очень повлияло на детство Нины, которое закончилось с моим появлением.
Мама рассказывает, что с самого рождения Нина была настоящей звездочкой - улыбчивая, кокетливая с пеленок, развитая, она привлекала к себе всеобщее внимание и восхищение. Моя сестра очень-очень красивая! У нее хороший вкус, она умеет подобрать одежду, преподнести себя, у нее прекрасная фигура даже сейчас, в 45, хотя в нашей семье склонны к полноте.
Я - колобочек. С детства невысокая, полненькая, мальчикоподобная, немного неуклюжая. И есть еще одна особенность: если волнуюсь или хочу сделать что-то как можно лучше, произвести впечатление, то из рук падает буквально все. Я как герой фильма "Знакомство с родителями". Помните его? Ему привезли не тот чемодан, его поймали с чужой травкой в кармане, он унитаз сломал случайно и мячом попал девушке в нос... Вот это я.
"Одна красивая, а другая - умная"
Красота и обаяние Нины подчеркивались в семье всегда. Это есть во многих семьях. Вот это вечное родительское: "Старшая у нас красивая, а младшая зато умная". Я действительно очень хорошо училась в двух школах - в лицее и в художке. Мои рисунки выставлялись в городе и в области, у меня был третий разряд по шахматам, в школе - одни пятерки. И вот это "одна красивая, а другая умная" сильно меня не задевало, пока не перерасло в настоящее подтравливание со стороны Нины.
Когда мы были одни дома, она закрывала меня в ванной и не выпускала до тех пор, пока я не скажу, что ее платье или юбка самые красивые. Она говорила мне, что я жирная, что у меня страшный шнобель, и что я никогда не выйду замуж, потому что никто не возьмет. Меня притравливала и подруга Нины с ее молчаливого согласия. Это продолжалось годами. Даже когда я была в старших классах, а Нина была уже замужем и родила ребенка.
Когда я поступила в институт, сестра отметила это событие словами: "Ну и учись, будешь старая дева, старая вешалка, никому не нужная". Я только кивала в ответ, внутри сжимаясь от обиды. Потом быстро "проветривалась": заставляла себя забыть обиды, оправдывала сестру, шла мириться. И еще очень часто просила у нее прощения. Чувство вины следовало за мной неотступно по пятам вплоть до этого года. Только недавно мне удалось разобраться, откуда у этой вины ноги растут. Стало намного легче.
Расскажу историю, с которой я начала осознавать себя взрослым человеком. Это страшно, когда ты ведешь отсчет своей сознательной жизни вот с такого, но так тоже бывает.
Мой папа пил. Постоянно. Мы жили обособленно, все родственники моих родителей были очень далеко, папа с мамой приехали на всесоюзную стройку автомобильного завода и так и остались потом на этом заводе работать. Мама говорила папе, что напишет его родителям. Папа стал угрожать, что тогда он повесится. Если кто-то что-то узнает, он убьет себя, и в этом будем виноваты мы все. Он говорил это и нам, детям. С ранних лет я боялась, что папа это сделает.
Когда мне было 9 лет, папа решил исполнить задуманное. Он закрылся со мной в квартире, когда мама была на работе, а сестра в школе. Сначала очень долго объяснял мне, что сделает сейчас, и просил, чтобы я ходила к нему на могилку с цветочками. Он плакал, я плакала и хватала его за руки и за лицо. Я помню до сих пор запах алкоголя и лужу слез на полу и на кухонном столе, и от этого дрожат ноги. Папа достал какие-то таблетки. Одну за другой утопил их в стакане воды, попутно объясняя, что вот эти таблетки его убьют, и мы все будем в этом виноваты. Но я одна у него хорошая, он меня одну любит, и он это делает при мне, чтобы я об этом знала.
Странная логика выбила почву у меня из-под ног. Я физически чувствовала себя в киселе, как будто вокруг густая субстанция, и ты пытаешься двигаться быстро, но не можешь. Как во сне. Папа выпил из этого стакана, лег на кровать и уснул. А я думала, что умер. Несколько часов я просидела на полу у кровати, не в силах встать. Самая страшная мысль была о том, что когда вечером все придут домой, меня просто размажут об стенку. Потому что я не смогла его спасти, не смогла забраться на подоконник, проорать "на помощь", не достучалась по батарее до соседей, у которых есть телефон и они могут вызвать скорую...
Кто-то все же пришел домой, и меня куда-то увели. А когда привели обратно... дома все было так, как будто ничего не было. Папа ужинал, мама мыла посуду, сестра привела в гости подружку. Со мной никто не разговаривал об этом случае, ни в тот вечер, ни в последующие годы. Лишь будучи взрослой, я узнала от мамы, что таблетки папа не растворил. Они остались на дне, а папа лишь выпил немного мутной водички и спокойно уснул крепким сном пьяного человека.
И вроде бы все прекрасно, все живы-здоровы. Но с того дня моя жизнь изменилась. Что-то щелкнуло во мне. Я никому не доверяла, только самой себе. Еще я поняла, что в моей семье все беспомощные, они все ничего не понимают, им всем нужна помощь. И виновата в этом я. И исправлять мне. К слову, когда мне было 30, я попыталась поговорить с мамой и папой о том, что произошло. Но мама попросила меня не рассказывать ей подробностей, так как ей больно это слышать. А папа раскричался, что я все выдумала, что он не мог так поступить.
Нина, словно почувствовав крючок, за который можно дергать очень больно, стала делать это постоянно. Она была на тот момент подростком, у нее диагностировали пролапс митрального клапана (к слову, у всех в нашей семье он есть). И оставшись со мной наедине, она искала любой повод, чтобы схватиться за сердце и кричать: "У меня от тебя сердечный приступ, я умираю, посмотри, какая ты ужасная сестра, ты убиваешь меня. Я умру, и ты будешь в этом виновата". Поводом могло стать все что угодно. Не убрала со стола чашку. Отказалась поставить чайник, хотя Нина попросила уже два раза. Не уступила в споре. Нина вела счет этим приступам. Она хваталась одной рукой за грудь, а другой за стену и кричала: "Это у меня уже второй (третий, пятый) приступ из-за тебя. Следующий может стать последним. Еще один приступ, и я РАССКАЖУ МАМЕ". Я бежала убирать чашку, ставить чайник, обнимать сестру, просить у нее прощения, капать в стакан валерианку, поить ее сквозь сжатые зубы и плакать бесконечно.
Я больше всего боялась, что мама узнает об этих "пердечных систупах". Мама никогда не била нас, никогда не наказывала никак, даже игнором. Она в те годы была погружена в проблемы папиных пьянок или работу на заводе, а вечера проводила молча на кухне. Вечером Нина часто жаловалась на меня: "Мама, она мешает мне делать уроки! Мама, она матерится!". Я никому не мешала и уж тем более не материлась, но мама просто говорила мне: "Бери свои учебники и уйди из комнаты. Будешь делать уроки на кухне".
Мама никогда ни в чем не разбиралась, не вникала, не слушала моих объяснений. Иногда мне казалось, что меня нет. В подростковом возрасте я стала играть в экспериментальном молодежном театре, получила две литературные премии в юношеских номинациях, самостоятельно подала заявку в школу при МГУ и даже заочно сдала туда вступительные испытания. Но ни на одном спектакле не было никого из моей семьи, на вручение премий я ходила с замредактора местной газеты, а в школе МГУ родители мне не разрешили учиться, потому что нужно было оплатить учебники, а это лишние расходы в семье.
Несмотря на успехи и увлечения, подростковый возраст стал для меня маленьким филиалом ада. Красавица Нина рано начала встречаться с мальчиками и на втором курсе колледжа забеременела и вышла замуж. Молодая семья стала жить у нас. Мера была необходимой, мама изо всех сил старалась сделать так, чтобы Нина и ее муж не бросили учебу, чтобы новорожденный ребенок был под присмотром. Нина и ее семья заняли нашу с ней детскую комнату, я переехала в зал, где жили родители. Папа стал пить еще сильнее, у него случались приступы агрессии. Два года мы с мамой жили в одной комнате с человеком с зависимостью, спали с открытым балконом и зимой, и летом, потому что дышать от перегара было просто невозможно. Я спала на раскладушке под орущий телевизор, потому что папа засыпал только под него. Если выключали, он мог проснуться, и ночь становилась еще более громкой.
Мама работала на заводе в чередующиеся дневные и ночные смены. Она приходила с ночи и, засыпая на ходу, нянчила мою племяшку. Когда я приходила из школы, была моя очередь. Если не малышка, то сварить обед, постирать пеленки и т.д. и т.п. Нина приходила вечером из колледжа и возмущалась: "Опять пеленки не достираны! Почему у ребенка сыпь у рта?! Вы мне ребенка угробите!" Поздно вечером я делала уроки на крошечной кухне, муж сестры приходил туда курить. Настежь открывал окна и курил такие вонючие-вонючие сигареты, в шутку пуская дым в мою сторону. Его коронная фраза: "Иди в туалете уроки делай"... А больше, и правда, было негде...
С Ниной у меня в эти годы отношения совсем испортились. Мама очень переживала за молодых, и всегда была на ее стороне. А я не жаловалась. Тихо плакать в подушку на раскладушке - вот был мой выход. Еще репетиции в театре по вечерам. Еще племяшка, которая очень классная! У нас теплые отношения, она добрая, человечная. Мне бы хотелось иметь такую младшую сестру. И мне очень жаль, что ее родители отыгрались и на ней тоже в ее детстве. Она долго до паники боялась своего отца и часто плакала от слов матери.
Племяшка унаследовала семейную полноту, за это ей очень обидно доставалось от родителей. Вот только один из примеров. Сестра с семьей собирались улетать в другую страну и перед вылетом мы все вместе сели за стол. Мама напекла пирожков, племяшка взяла бабушкин пирожок, а ее папа сказал очень громко: "Хватит жрать, из-за тебя самолет не взлетит". И ущипнул ее за мягкое место. К слову сказать, папа-то "худенький", как молодой мамонт...
Когда Нина и ее муж закончили колледж и устроились на работу, а племяшка пошла в садик, они переехали в общежитие от работы. Меня стали приглашать к себе в гости! Я была на седьмом небе! Признаюсь, что несмотря на все наши ссоры, я очень любила и люблю Нину, мне всегда хотелось сблизиться с сестрой, подружиться, секретничать вместе, ходить по магазинам, гулять по городу. И, казалось, такое время настало. Меня звали посидеть с племяшкой, погулять с коляской, даже взяли с собой в загородный домик, который сняли под дачу в деревне. Но это общение было примерно таким. Вот мы идем по городу вместе с друзьями Нины. Она уговорила меня надеть ее белый сарафан. Он еле застегнулся на моей полной спине, но Нина сказала, что мне очень идет. И когда мы идем по городу, она говорит своим друзьям: "Посмотрите, какая @опа у моей сестры. Как моя необъятная родина! Зачем надела белый сарафан? Белое полнит".
Или вот так. На даче мы вместе варим картошку, разговариваем о том, о сем. Я от радости забывают слить воду с готовой картошки и получаю нагоняй: "Дура набитая, как мой муж будет это есть? Вот будет у тебя муж, можешь его травить! Хотя не будет". Мне обидно до соплей, но я снова быстро "проветриваюсь", ведь это моя сестра!
"Чужие и никогда родными не станем"
После школы я уехала в институт в большой город и уже на втором курсе устроилась в редакцию крупного журнала на полставки. Со второго курса стала обеспечивать себя сама - снимала квартиру, в гости к родителям и сестре приезжала с подарками. Мне так это нравилось - привозить гостинцы, как в сказке. На третьем курсе купила себе мобильный телефон и первым делом позвонила Нине. Я была так рада, мне казалось, что это такое счастье - иметь возможность позвонить сестре. Я позвонила ей сразу, с крыльца салона сотовой связи, и была счастлива услышать ее голос. Нина сказала: "А зачем ты мне звонишь? Кто будет платить за этот разговор?" Я ответила ей, что платит тот, кто звонит (тогда только-только вышел такой закон о сотовой связи). Но Нина не поверила и положила трубку. Больше я не звонила ей.
История наших встреч стала проходить по одному и тому же сценарию. Я мечтаю увидеться, мечтаю о том, как мы поболтаем на маминой кухонке, попьем вместе чай. Но меня все время ждет одно. Унижение. Это обязательный атрибут нашего общения, увы. Вот несколько примеров:
Нина с семьей возвращаются из долгой поездки. Мама с папой (он на тот момент бросил пить) уезжают встречать их в аэропорт. Я готовлю обед и навожу дома порядок. За столом сестра замечает, как чисто и вкусно дома, и благодарит за это маму. Мама объясняет, что это я. Сестра кривится: "Да неужели? Давно ли ты научилась готовить?" За столом, кроме нас, сидят мои двоюродные братья, тети и дяди...
Я выхожу замуж, у меня рождается ребенок. Мы с мужем приезжаем в гости к родителям. В гостях и Нина с семьей, они тоже на тот момент живут уже в другом городе и приезжают иногда погостить. Нина с мужем встречаются с друзьями юности, едут в пансионат с ночевкой, ходят по магазинам. Мы с мамой и моим мужем проводим все свое время с моим маленьким сыном и двумя детьми Нины. Моей племяшке 11, племяннику 5,5. Так проходит неделя. Перед отъездом Нина решила собрать дома всех своих друзей. Накрыли стол уже поздним вечером, так как все работают. Я, наскоро покушав, ухожу в другую комнату уложить сына, потому что ему только год. Племянники тоже уже хотят спать и приходят ко мне под бочок. Мы читаем, тихо разговариваем, потихоньку старшие дети засыпают. Но мой ребенок никак не может уснуть, он перевозбужден из-за гостей, из-за шума в соседней комнате, и в конце концов просто начинает громко плакать. Я решаю, что лучше пойти на улицу и покатать его в коляске у дома, чтобы уснул. Мой племянник проснулся, выбежал за нами в прихожую и стал у родителей проситься гулять. Я объяснила Нине, для чего иду гулять в 11 часов вечера. Но она бросает гостей и идет гулять со своим ребенком, демонстративно на другой стороне двора.
Потом целый год Нина не отвечала на мои письма, на поздравления с днями рождения и праздниками, а в свой день рождения прислала мне письмо, в котором написала, что я не устраиваю ее ни как сестра, ни как женщина, ни как мать. Что мы слишком разные, чужие и никогда родными не станем. Я инстинктивно попыталась защититься ответным письмом, потом оно показалось мне резким, и я в слезах звонила ей, просила прощения и убеждала, что мы все же родные и не можем быть чужими. Нина меня простила и стала отвечать на мои письма.
В одну из наших встреч случилась история... с трусами. Я не могу об этом вспоминать без смеха, но она очень показательная. Я купила себе хорошее нижнее белье. Оно мне подошло и понравилось, и я решила купить еще два комплекта другого цвета. И вот трусы (гы-гы) другого цвета мне не подошли, оказались маловаты. Нина в тот момент немного поправилась, и я решила подарить ей эти комплекты. Она взяла их со словами: "Неужели ты думала, что на твою @опу они налезут?"
Как-то раз Нина предложила мне помощь в выборе одежды. Полагаясь на ее прекрасный вкус, я с радостью согласилась. Нина оставила меня сидеть с детьми, отправилась в магазин и купила мне блузку в цветочек размера на четыре больше, с кучей рюшечек, огромными подплечниками и юбку, в которую можно было запихнуть еще одну меня. Все это было мною примеряно у зеркала под искренние вздохи Нины, что это "как раз твой размер и твой фасон". Я поревела, потом посмеялась, потом опять поревела, а успокоилась только в объятиях мужа, который сказал мне: "Ты хоть поняла, что она тебя принимает за соперницу?" Я поняла, что мне отомстили "за трусы".
Мой папа, бросив пить, раскрылся как отец и дедушка. В последние годы его жизни мы узнали, каким он умеет быть ответственным, хорошим, добрым, любящим. К сожалению, десятилетия алкоголизма здоровья не прибавили. Он умер очень рано, почти не успел побыть пенсионером. На похоронах у папы собрались я, мои подросшие дети, Нина и ее семья. Мы все жили у мамы, на дворе был февраль, народ грипповал. И мы почти все разом заболели. Температура была, хрипы, слабость. Не заболели только мама и Нина. Вызвали на дом врачей, получили назначения. Нина, к слову, старшая медсестра в больнице. Когда врачи спрашивали, сможет ли кто-то поставить капельницы прямо дома, сестра сказала, что сможет все сама. В итоге она поставила капельницу только своему мужу и сидела у его постели неотлучно. Для детей мы вызвали знакомую медсестру. Пока прокапали всех, был уже поздний вечер, и Нина отказалась ставить капельницу мне. Обещала завтра. Но и на следующий день упорно отказывалась. Температура у меня никак не спадала, и только когда мама 33 раза попросила Нину, она воткнула мне в вену иглу. Попала не туда, рука стала надуваться. Я сказала об этом, на что Нина просто вытащила иглу из вены, выкинула ее и проворчала: "Все, свободна, прокапалась".
Как-то раз семья Нины и моя семья поехали вместе в город, где я училась. Мой муж показывал дорогу на машине, они ехали за нами. Как только приехали, они нас как будто не знают. Было весело: на дороге мы им нужны, а в кафе, в кино, в парках - они не с нами. Самое странное случилось в кинотеатре. До начала сеанса оставался час, мы сидели на диванчиках в холле за километр друг от друга, и Нина не пускала к нам своих детей. Как будто мы заразные! На обратном пути мы оторвались от них на машине, так как все это задело моего мужа, он разозлился. Муж Нины потом долго ругался, что мы их бросили. Что поехали вместе и должны держаться вместе.
Таких мини-историй можно рассказать очень много. Но в последнее время они не происходят, потому что мы не видимся. Общение сведено до открыток в ватсапе в ДР. Я перестала придумывать себе хорошую старшую сестру, смирилась с тем, что она такая, какая есть. Я внезапно осознала, что ее не было рядом в самые значимые моменты моей жизни: первая любовь, замужество, рождение детей, проблемы со здоровьем старшего сына, выход книги, смерть мужа, успехи детей, новая работа, выставки игрушек (мы с дочкой делаем кукол). Можно сказать: ни в горе, ни в радости. Так с какой стати я считаю ее близким человеком?
В какой-то момент мне показалось, что тот переключатель, который щелкнул во мне после папиного "самоубийства", наконец, отщелкнул обратно. Я поняла, что все у меня хорошо, у меня прекрасные дети, много увлечений, есть близкие подруги. Сейчас я живу рядом с мамой, и она уже не тот замороженный человечек без эмоций на прокуренной кухне. Она живая, отзывчивая, добрая мама. Она по-прежнему ближе к Нине, чем ко мне. По-прежнему "Нина красивая, а я умная", мама во всем прислушивается к ней, делится сокровенным с ней, а не со мной. Но я понимаю, что это ее любимая дочь, которая сейчас живет совсем далеко, за границей.
На днях мама попросила меня обновить ей ватсап. В тот момент от Нины пришло сообщение: "Мам, кто с тобой живет? Ты все время пишешь "мы". Мы ходили, мы гуляли, мы передаем привет..." Я отдала телефон маме. И она при мне ответила сестре: "Кто со мной может быть рядом? Только твоя младшая сестра. И Нина ответила: "Ааа, точно". Должна признать, что меня это укололо совсем немного, мне даже не пришлось "проветриваться".