Drevnyaya serbskaya epicheskaya poeziya, russkiy perevod... "pesma nas je održala - njojzi hvala" 2
ЦАРИЦА ЕЛИСАВКА И ЦАРЬ ТАТАРИН (2)
...
Перву пишет в красны Черны Горы,
А владыке старому Василью:
«Ах, Василий старый, милый отчим,
Собирай-ка войско во сто тысяч,
Сам же, отчим, и веди то войско,
А пойдем мы в поле под Киевом,
Чтоб сразиться с тем царем татарским
За честное отчее наследье!»
А другую - в немецкую Вену,
Молодому цесарю Йозефу:
«Ой ты, Йозеф, цесарь ты немецкий,
Млад ты, Йозо, может, и не помнишь,
Как стояли турки ратью в Среме,
В славном Среме да и в белой Вене,
Как горланил ходжа среди Вены
С колокольни деспота Лазаря,
Так прочти-ка письма Леопольда,
Леопольда, цесаря немецка, -
Не ему ли Москов выслал войско?
Да в ту пору, кабы не мой свекоp,
Не мой свекор, не Москович Йован,
Да не деверь - бан Михайло славный,
Да не Петар, мой супруг державный,
И теперь бы турки были в Среме!
Москов войско дал тебе с возвратом,
Дал взаймы он ровно триста тысяч,
А сто тысяч там же и погибло;
Вороти мне ныне те сто тысяч,
Но не шли мне просо за пшеницу -
Дай мне сербов за моих московлян!»
И другие письма написала,
Разослала в города боярам,
Насбирала пять сот тысяч войска,
Развернула знамя золотое,
И пустилась в путь перед полками,
И двух принцев повела с собою,
Двух сыночков от царя московлян.
Вот царица вышла под Киево,
А Татарин уж все поле занял,
И шатры там будто белы снеги,
А знамена - те как будто тучи.
Как московску силу увидали,
Вот что тихо молвил царь Татарин:
«Срам сегодня ждет моих визирей,
И проклятье ждет сегодня бегов,
А без них ведь никуда не деться,
Как младенцу без мамкиной груди!»
Но убей бог Матею-визиря,
Для султана поменял он веру,
А ведь был он протоиереем;
Так сказал он, так царю он молвил:
«Царь Татарин, утреннее солнце,
У гяуров завтра воскресенье,
Московиты станут на обедню,
Мы тем часом нападем внезапно
И захватим шатер Елисавкин,
Полоним мы госпожу московлян
И владыку старого Василья!»
Не сказал он: «Коли бог поможет!»
Помянул лишь Али-Магомета-
Чтоб он сгинул к своему Аллаху!
А наутро белый день занялся,
Воскресенье, царский день священный,
Поставила шатер Елисавка
Из зеленых шелковых полотнищ,
На верхушке - яблоко из злата,
А на нем-то - самоцвет бесценный,
И двенадцать там крестов из злата-
Получилась церковь из шатра-то,
Хочет войско причастить царица.
Миновало времени немного,
И приходит сам отец Василий
В облаченье, в наручах крещатых,
С ним же тридцать прочих иереев;
Служат в церкви утреннюю службу
И святую божью литургию,
Ладят войско привести к причастью:
Черногорцев - тех на страже ставят,
Их по списку числится сто тысяч.
Но татары тут на стан напали,
Черногорцы дружно их встречали,
Храбро бились, прочь их отбивали
И пальбою страшной отвечали
От рассвета и до пополудни,
Чтоб успело войско причаститься.
Елисавка войском управляет,
Куда надо, силу направляет
И стрельбою глушит супостатов
Девять дней уж, девять темных ночек,
Не прервется, чтоб отведать хлеба,
Не присядет отдохнуть немного;
И не видно ни луны, ни солнца
Из-за злого пушечного дыма.
А когда же наступил десятый,
Со слезами молит царь Татарин:
«Елисавка, госпожа московлян,
Мать по богу и его Предтече,
Заклинаю я тебя Николой
И одеждой Йована святого,
Ты пальбу-то ослабь хоть немного,
Чтоб увидеть, чье же войско гибнет,
Чье же гибнет, а чье побеждает-
Не могу я вы несть эту муку!»
Вот царица пальбу ослабляет,
Стали войско проверять по спискам,
Из московлян многие погибли,
А по списку - пять десятков тысяч;
А татар уж и совсем не видно,
Наберется с тысячу увечных,
Кто безрукий, кто безногий стонет,
Зарубили Матею-визиря,
Полонили царя Татарина
И сказала тог да Елисавка:
«Что теперь ты скажешь, царь Татарин,-
Как решила, так я и свершила!»
Говорит ей тихо царь Татарин:
«Елисавка, госпожа московлян,
Твоим богом нынче заклинаю,
Пусть мне руку правую развяжут
И дадут мне перо и бумагу,
Напишу я белое посланье
В руки сыну Татарановичу,
Пусть пришлет он все твое наследье».
Развязали Татарину руку,
Чистым златом по бумаге пишет:
«Ай Хусейн мой, чадо дорогое,
Симеуна ты пошли корону,
Одеянье Йована святого,
Константина крестный стяг державный,
Посох золотой святого Саввы,
Саблю остру Стефана сильного
Да икону царя Димитрия-
То гяуров, мой сынок, наследье!»
Запечатал, в белый Крым отправил.
Вот читает грамотку царевич,
И свинец он раздает умельцам,
А к свинцу-то и червонно злато,
Те укладку из свинца отлили,
А ключи-то - из червонна злата,
Уложили сербское наследье,
Отправляют морем на галерах,
Провожатых - воинов три тыщи -
Отправляют в Петрибор тот белый.
Принимает все отец Василий
И молебен служит и обедню.
Царь татарский в мучениях умер,
Елисавке подарил полцарства,
А полцарства взяла она саблей,
Нынче Москов царством тем владеет,
От нас - песня, от бога - здравия!
...
Перву пишет в красны Черны Горы,
А владыке старому Василью:
«Ах, Василий старый, милый отчим,
Собирай-ка войско во сто тысяч,
Сам же, отчим, и веди то войско,
А пойдем мы в поле под Киевом,
Чтоб сразиться с тем царем татарским
За честное отчее наследье!»
А другую - в немецкую Вену,
Молодому цесарю Йозефу:
«Ой ты, Йозеф, цесарь ты немецкий,
Млад ты, Йозо, может, и не помнишь,
Как стояли турки ратью в Среме,
В славном Среме да и в белой Вене,
Как горланил ходжа среди Вены
С колокольни деспота Лазаря,
Так прочти-ка письма Леопольда,
Леопольда, цесаря немецка, -
Не ему ли Москов выслал войско?
Да в ту пору, кабы не мой свекоp,
Не мой свекор, не Москович Йован,
Да не деверь - бан Михайло славный,
Да не Петар, мой супруг державный,
И теперь бы турки были в Среме!
Москов войско дал тебе с возвратом,
Дал взаймы он ровно триста тысяч,
А сто тысяч там же и погибло;
Вороти мне ныне те сто тысяч,
Но не шли мне просо за пшеницу -
Дай мне сербов за моих московлян!»
И другие письма написала,
Разослала в города боярам,
Насбирала пять сот тысяч войска,
Развернула знамя золотое,
И пустилась в путь перед полками,
И двух принцев повела с собою,
Двух сыночков от царя московлян.
Вот царица вышла под Киево,
А Татарин уж все поле занял,
И шатры там будто белы снеги,
А знамена - те как будто тучи.
Как московску силу увидали,
Вот что тихо молвил царь Татарин:
«Срам сегодня ждет моих визирей,
И проклятье ждет сегодня бегов,
А без них ведь никуда не деться,
Как младенцу без мамкиной груди!»
Но убей бог Матею-визиря,
Для султана поменял он веру,
А ведь был он протоиереем;
Так сказал он, так царю он молвил:
«Царь Татарин, утреннее солнце,
У гяуров завтра воскресенье,
Московиты станут на обедню,
Мы тем часом нападем внезапно
И захватим шатер Елисавкин,
Полоним мы госпожу московлян
И владыку старого Василья!»
Не сказал он: «Коли бог поможет!»
Помянул лишь Али-Магомета-
Чтоб он сгинул к своему Аллаху!
А наутро белый день занялся,
Воскресенье, царский день священный,
Поставила шатер Елисавка
Из зеленых шелковых полотнищ,
На верхушке - яблоко из злата,
А на нем-то - самоцвет бесценный,
И двенадцать там крестов из злата-
Получилась церковь из шатра-то,
Хочет войско причастить царица.
Миновало времени немного,
И приходит сам отец Василий
В облаченье, в наручах крещатых,
С ним же тридцать прочих иереев;
Служат в церкви утреннюю службу
И святую божью литургию,
Ладят войско привести к причастью:
Черногорцев - тех на страже ставят,
Их по списку числится сто тысяч.
Но татары тут на стан напали,
Черногорцы дружно их встречали,
Храбро бились, прочь их отбивали
И пальбою страшной отвечали
От рассвета и до пополудни,
Чтоб успело войско причаститься.
Елисавка войском управляет,
Куда надо, силу направляет
И стрельбою глушит супостатов
Девять дней уж, девять темных ночек,
Не прервется, чтоб отведать хлеба,
Не присядет отдохнуть немного;
И не видно ни луны, ни солнца
Из-за злого пушечного дыма.
А когда же наступил десятый,
Со слезами молит царь Татарин:
«Елисавка, госпожа московлян,
Мать по богу и его Предтече,
Заклинаю я тебя Николой
И одеждой Йована святого,
Ты пальбу-то ослабь хоть немного,
Чтоб увидеть, чье же войско гибнет,
Чье же гибнет, а чье побеждает-
Не могу я вы несть эту муку!»
Вот царица пальбу ослабляет,
Стали войско проверять по спискам,
Из московлян многие погибли,
А по списку - пять десятков тысяч;
А татар уж и совсем не видно,
Наберется с тысячу увечных,
Кто безрукий, кто безногий стонет,
Зарубили Матею-визиря,
Полонили царя Татарина
И сказала тог да Елисавка:
«Что теперь ты скажешь, царь Татарин,-
Как решила, так я и свершила!»
Говорит ей тихо царь Татарин:
«Елисавка, госпожа московлян,
Твоим богом нынче заклинаю,
Пусть мне руку правую развяжут
И дадут мне перо и бумагу,
Напишу я белое посланье
В руки сыну Татарановичу,
Пусть пришлет он все твое наследье».
Развязали Татарину руку,
Чистым златом по бумаге пишет:
«Ай Хусейн мой, чадо дорогое,
Симеуна ты пошли корону,
Одеянье Йована святого,
Константина крестный стяг державный,
Посох золотой святого Саввы,
Саблю остру Стефана сильного
Да икону царя Димитрия-
То гяуров, мой сынок, наследье!»
Запечатал, в белый Крым отправил.
Вот читает грамотку царевич,
И свинец он раздает умельцам,
А к свинцу-то и червонно злато,
Те укладку из свинца отлили,
А ключи-то - из червонна злата,
Уложили сербское наследье,
Отправляют морем на галерах,
Провожатых - воинов три тыщи -
Отправляют в Петрибор тот белый.
Принимает все отец Василий
И молебен служит и обедню.
Царь татарский в мучениях умер,
Елисавке подарил полцарства,
А полцарства взяла она саблей,
Нынче Москов царством тем владеет,
От нас - песня, от бога - здравия!