Aug 26, 2022 09:24
Мне вот любопытно, когда в литературе появляется понятие авторского мира как мира - локуса, который интересен сам по себе и может быть описан как таковой (условно говоря, возможно выделить некие реально действующие в нем "законы и обычаи"). Понятно, что любой мир художественного произведения по умолчанию авторский и даже при заявленном реализме может обладать признаками, совершенно не похожими на признаки того же самого мира у соседнего автора. Петербург Пушкина и Петербург Гоголя - очень разные Петербурги. У Пушкина в "Капитанской дочке" могут быть необыкновенные события и чудесные совпадения, однако сам мир при этом действует, как ему, в общем, и положено - да, для понимания произведения нам может требоваться дополнительный историко-культурный комментарий, но это не лор, собственно, а восстановление контекста. У Диккенса таких необыкновенных совпадений и чудес еще больше (положительные герои достигают счастья, отрицательные проигрывают или как минимум не торжествуют, кроткие терпеливые девушки обязательно одерживают верх над гнусными злодеями и т.д.), однако это, скорее, законы жанра плюс моральные требования эпохи, местами цензура/самоцензура: викторианская литература (как и впоследствии, например, соцреалистическая) содержит ряд довольно жестких конструкций. Мир у утопистов и сатириков Возрождения и Просвещения, в общем, вторичен по отношению к идеям, развиваемым автором - необыкновенные страны Даниэля Дефо, по сути, декорация.
А вот уже у Вудхауса, как мне представляется, есть минимум один нюанс, который можно отнести к особенностям "мира" (так сказать, лора): это Англия, в которой не было войны. О ней не вспоминают, не говорят, у героев нет погибших друзей.
Хотя, может быть, в этом контексте и диккенсковское "кроткая девушка непременно побеждает злодея" - это "закон и обычай"?
литературоведение как наука о человеке