воспоминания о творческом вечере Евтушенко в Бруклине
Меня позвали вышибалой на творческий вечере Евгения Евтушенко. Я согласился, сам не знаю почему. Я не видел Евтушенко лет тридцать, Интересно было какая публика придет.
Перед еврейским центром, на Брайтоне, где должно состоятся мероприятие вытянулась длинная очередь. До начала оставалось чуть больше сорока минут. Двери не открывали, мужчина средних лет из страждущих по Евтушенко молотил по стеклу входной двери, требуя немедленно открыть. За стеклянными дверьми Джуйки,(Еврейского Центра на Кони Йланде) сидели и стояли люди в костюмах и дверей не открывали. Наконец-то двери распахнулись и народ расталкивая друг друга, ринулся во внутрь.
Вечер все не начинался, наконец-то Евтушенко появился: высоких худой, сильно опирающийся на палочку, как обычно в пестром пиджаке, с худым высохшим лицом, маленькими глазками.Перед началом вечера Американское Пушкинское общество наградило Евтушенко медалью за заслуги в развитии русской литературы за рубежом.
Прошло минут пятнадцать с момента входа Евтушенко на сцену когда сильно пожилая женщина, стала пробирается на выход. Выходит из зала, простит у окружающих телефон, охранник с усиками говорит что в здании нет телефона. Женщина просит снова.
- Здесь нет телефона, повторяет охранник с усиками как у Чарли Чаплина и стеклянным недоброжелательным взглядом второй молодой работник Джуйки в чем то черном бесформенном, смотрит сквозь бабулю. Наконец кто-то из находящихся в холле дает женщине мобильный телефон. Через несколько секунд раздается почти крик тугого на ухо человека:
-Люба, это мама! Люба, ты слышишь меня! Люба, забери меня отсюда! Концерт ерундовый!
Я к этому времени тоже не выдержал и выбрался из зала, перестав слышать пронзительный тонкий голос известного Советского поэта. Его встречали стоя. Зал практически заполнен, лишь несколько свободных мест на последних рядах. Аудитория состоящая в основном из людей возраста моей мамы.
Друг художник, услышав, что я собираюсь на Евтушенко, кричал в недоумении:
-Юра, куда ты идешь? Юра, ты же конформист, на кого ты идешь!
Это моя вторая встреча с Евтушенко. Первая произошла, когда я был молодым парнишкой, приехавшим на дачу к Евтушенко в Переделкино, где он обещал подписать письмо в защиту создания Российского общества инвалидов. Он его подписал. Встреча та в память врезалась. Евтушенко вышел встречать нас к забору, за которым был шикарный дом. Поэт как обычно был в каком-то очень пестром пиджаке и в такой же ярком клоунском берете. А приезжал я с Геннадием Гуськовым, личностью неординарной. Генку мой отец выкрал из московской Боткинской больницы, в которую он попал после голодовки объявленной, после того как его, инвалида первой группы забрали в СИЗО в из Воронежского дома инвалидов где он проживал. Избили,требовали отказаться от своих изобретений.У Гуськова плохо работали ноги и руки, вроде не полностью парализованы, передвигался он на маленькой колясочке извиваясь как червяк, отталкиваясь от поверхности правым коленом. Мог также двумя пальчиками авторучку держать. Энергии, энтузиазма, пробивной силы у Генки было бездонное количество. Это он устроил встречу с Евтушенко. Я же просто привез его на папином инвалидном Запорожце в Переделкино.
Сегодня на творческом вечере Евгению Евтушенко Пушкинское общество Америки вручало ему медаль, за развитие русской литературы в Америке. А он в Оклахоме, в университете.
Я равнодушен к творчеству Евтушенко. Недавно смотрел фильм с Соломоном Волковым, где Евтушенко пытается оправдаться перед историей, перед Бродским, перед современниками, мол не предавал и не стучал на Бродского.
После получения медали, от пушкинского общества, вечер наконец-то начался, Евтушенко говорил как он гордиться мамой своей которая писала письма Сталину, требуя чтобы в Кремле проводили елку для детей. Бесстрашная Евтушенковская мама, сухое вытянутое лицо, голос взлетающий, артические паузы между словами.
Господи, господи, и это наша история, обманутое, оболганное поколение за поколением советских людей.
Перед еврейским центром, на Брайтоне, где должно состоятся мероприятие вытянулась длинная очередь. До начала оставалось чуть больше сорока минут. Двери не открывали, мужчина средних лет из страждущих по Евтушенко молотил по стеклу входной двери, требуя немедленно открыть. За стеклянными дверьми Джуйки,(Еврейского Центра на Кони Йланде) сидели и стояли люди в костюмах и дверей не открывали. Наконец-то двери распахнулись и народ расталкивая друг друга, ринулся во внутрь.
Вечер все не начинался, наконец-то Евтушенко появился: высоких худой, сильно опирающийся на палочку, как обычно в пестром пиджаке, с худым высохшим лицом, маленькими глазками.Перед началом вечера Американское Пушкинское общество наградило Евтушенко медалью за заслуги в развитии русской литературы за рубежом.
Прошло минут пятнадцать с момента входа Евтушенко на сцену когда сильно пожилая женщина, стала пробирается на выход. Выходит из зала, простит у окружающих телефон, охранник с усиками говорит что в здании нет телефона. Женщина просит снова.
- Здесь нет телефона, повторяет охранник с усиками как у Чарли Чаплина и стеклянным недоброжелательным взглядом второй молодой работник Джуйки в чем то черном бесформенном, смотрит сквозь бабулю. Наконец кто-то из находящихся в холле дает женщине мобильный телефон. Через несколько секунд раздается почти крик тугого на ухо человека:
-Люба, это мама! Люба, ты слышишь меня! Люба, забери меня отсюда! Концерт ерундовый!
Я к этому времени тоже не выдержал и выбрался из зала, перестав слышать пронзительный тонкий голос известного Советского поэта. Его встречали стоя. Зал практически заполнен, лишь несколько свободных мест на последних рядах. Аудитория состоящая в основном из людей возраста моей мамы.
Друг художник, услышав, что я собираюсь на Евтушенко, кричал в недоумении:
-Юра, куда ты идешь? Юра, ты же конформист, на кого ты идешь!
Это моя вторая встреча с Евтушенко. Первая произошла, когда я был молодым парнишкой, приехавшим на дачу к Евтушенко в Переделкино, где он обещал подписать письмо в защиту создания Российского общества инвалидов. Он его подписал. Встреча та в память врезалась. Евтушенко вышел встречать нас к забору, за которым был шикарный дом. Поэт как обычно был в каком-то очень пестром пиджаке и в такой же ярком клоунском берете. А приезжал я с Геннадием Гуськовым, личностью неординарной. Генку мой отец выкрал из московской Боткинской больницы, в которую он попал после голодовки объявленной, после того как его, инвалида первой группы забрали в СИЗО в из Воронежского дома инвалидов где он проживал. Избили,требовали отказаться от своих изобретений.У Гуськова плохо работали ноги и руки, вроде не полностью парализованы, передвигался он на маленькой колясочке извиваясь как червяк, отталкиваясь от поверхности правым коленом. Мог также двумя пальчиками авторучку держать. Энергии, энтузиазма, пробивной силы у Генки было бездонное количество. Это он устроил встречу с Евтушенко. Я же просто привез его на папином инвалидном Запорожце в Переделкино.
Сегодня на творческом вечере Евгению Евтушенко Пушкинское общество Америки вручало ему медаль, за развитие русской литературы в Америке. А он в Оклахоме, в университете.
Я равнодушен к творчеству Евтушенко. Недавно смотрел фильм с Соломоном Волковым, где Евтушенко пытается оправдаться перед историей, перед Бродским, перед современниками, мол не предавал и не стучал на Бродского.
После получения медали, от пушкинского общества, вечер наконец-то начался, Евтушенко говорил как он гордиться мамой своей которая писала письма Сталину, требуя чтобы в Кремле проводили елку для детей. Бесстрашная Евтушенковская мама, сухое вытянутое лицо, голос взлетающий, артические паузы между словами.
Господи, господи, и это наша история, обманутое, оболганное поколение за поколением советских людей.