Художник с острова Безымянный. Часть 1. Детство
Время уже поглотило жилой дом №15 по Болотной набережной, что принадлежал даже не жилищному хозяйству Москвы, но ГЭС-2. Не пощадило время и электростанцию: ее турбины давно остановлены, котлы пусты, а из труб не идет дым. Да и само здание на реконструкции. В скором времени в нем «заработает культурное пространство под эгидой фонда V-A-C» - по крайней мере, именно так утверждают некоторые интернет-источники. Но если уважаемый читатель закроет глаза и вслушается в тишину, то он услышит... гул. Постоянный, неумолчный гул, издаваемый турбинами электростанции. Чем-то он походил на морской. И, отвечая гулу, откликаясь на него, в окнах второго, «директорского этажа» жилого дома №15, вспыхнет, разрывая темноту, яркий свет пятисотваттных ламп! Это возьмется за кисть советский живописец Владимир Александрович Юркин, сын директора электростанции.
Вот о Владимире Юркине, жившем в доме №15 по Болотной набережной, его родных и творческом пути и пойдет речь.
Прежде всего оговорюсь, что я, автор этого блога tais_thebest, в миру Юркина Евгения Владимировна, - дочь художника Владимира Юркина. Но, поскольку являюсь так называемым поздним ребенком, многого знать не могу по той простой причине, что или родилась позже описываемых событий, или не могла осмыслить происходящее в силу раннего возраста (и розовых очков, столь свойственных юности). Поэтому основным рассказчиком выступает моя мама Юферова Александра Алексеевна, искусствовед советской закалки и вдова художника.
Также я от всей души благодарю Ирину Черкашину ака bastet76, вычитавшую и отредактировавшую это эссе, свою младшую сестру Анастасию Владимировну Юркину, принимавшую в создании эссе самое деятельное участие, и всех, кто так или иначе причастен.
А теперь собственно рассказ.
Родители. Отрочество. Малая родина
Владимир Александрович Юркин родился в центре Москвы на острове Безымянном (он же Садовничий, Болотный, Кремлевский, Золотой и т.д.) 31 марта 1924 года. Его отец, Александр Александрович Юркин, до самой смерти был директором ГЭС-2, расположенной на том самом острове Безымянном.
А.А. Юркин
Путь к этому последнему трудовому назначению был «нелегок и нескор». Александр Александрович прошел его от простого токаря Питерского завода «Новый Лесснер» до руководителя ряда значимых для страны объектов - через октябрь 1917-го, когда он, член бюро штаба Красной Гвардии от Выборгского района, находился в самой гуще революционных событий. Через Гражданскую войну - комиссаром 8-й армии и далее, через годы учебы в МГТУ им. Н.Э. Баумана. В Бауманке ему пришлось учиться на вечернем отделении, ведь в то время он работал на заводе. Учеба принесла свои плоды: по прошествии некоторого времени Александра Александровича назначили директором завода Михельсона (завода им. Владимира Ильича), потом ГЭС-2 и, параллельно, с 1932 года - директором теплотехнического института (ВТИ).
Фото с рабочими. А.А. Юркин - по центру в больших белых валенках
Что еще можно сказать об Александре Александровиче? Его часто сравнивали с героем знаменитой киноэпопеи «Юность Максима» (1935 год), советским рыцарем борьбы и труда без страха и упрека. Не менее уместной для понимания этого человека нам, живущим сто лет спустя, будет и другая литературная романтическая параллель (правда, с обратным политическим дискурсом) - с героями романа «Хождение по мукам» Алексея Толстого. Юная студентка Петроградской консерватории, барышня-пианистка Ольга Эдельгауз, дочь крупного юриста из университетского Тарту и будущего активного деятеля белого движения Максима Эдельгауза увидела идущего во главе революционной демонстрации молодого зеленоглазого большевика под красным знаменем - и полюбила его.
Ольга Эдельгауз
Ольга прошла с Александром кровопролитные фронты Гражданской войны, а затем жестокие коллизии постреволюционных 20-х годов.
В 1924 году у Александра и Ольги родился сын Владимир.
Семья Юркиных в 20-е годы XX века
Детские годы Владимира прошли в весьма необычной обстановке, которая для будущего художника стала одновременно и явлением конкретного момента истины советской истории, и вызовом собственной судьбы (или, если угодно, мифологическим «даром феи новорожденному» в формате драматургического триединства времени, места и действия). В огромной, обращенной окнами на реку и во двор электростанции квартире сосуществовали как минимум три реалии. Во-первых, «храма искусств» живого, не музейного серебряного века. Во-вторых, мастерская производственника-исследователя. И, наконец, пульта управления руководителя-организатора огромных трудовых коллективов. Первыми детскими впечатлениями Володи Юркина были и постоянный гул электростанции за окном, и классическая музыка в исполнении матери, и ее огромный концертный рояль под старинным гобеленом «Приглашение к танцу» Антуана Ватто, и новенькое со стременами кавалерийское седло - подарок однополчан своему комиссару. Была там и шкура белого медведя, дар одного из знакомых полярников, и экзотические раковины из Южных морей на старинном трельяже - рогатые, пятнистые, - и многое другое, недоступное тогда простой рабочей семье.
В то же время в рабочем кабинете отца юного Володи висел портрет Ленина и находился телефон-вертушка, ведь Александр Александрович одновременно с производственной тянул и огромную ответственную работу на посту первого зама наркома Серго Орджоникидзе, крупнейшего деятеля революции, наркома тяжелой промышленности и руководителя Центральной ревизионной комиссии. И, конечно же, подлинным сокровищем этого дома было великолепное собрание нот, партитур и книг. Книг на разных языках, и философско-научных, и художественной литературы, и технических (немецко-, франко-, и англоязычных). За теплотехническими изданиями, передовыми и дорогостоящими, Александр Александрович выезжал в служебные командировки за границу. Это было необходимо для нужд рождающейся советской промышленности. В одной из таких поездок за рубеж с отцом и матерью маленький Володя увидел Париж с высоты Эйфелевой башни. Незадолго перед смертью Александр Александрович ездил в Штаты, откуда и привез сыну альбом с фотографиями Ниагарского водопада.
Атмосфера, царящая в доме Юркиных, дала плоды очень скоро. Четырех лет от роду Володя Юркин уже читал немецкие готические тексты. Ассортимент его детской домашней библиотеки был весьма широк: от политической публицистики («Губерт в стране чудес» 1935 года издания - о саарском пионере, члене пионерской организации при Коммунистическом союзе молодежи Германии, вывезенном в СССР Михаилом Кольцовым накануне прихода к власти Гитлера) до переводного «Сказочного острова Ципангу» с иллюстрациями в стиле немецкого модерна 1900-х годов. Юный Владимир читал Илиаду и Одиссею Гомера в переводах Жуковского и Гнедича. Шекспира, Мольера, Шиллера, Байрона издания Брокгауза и Ефрона. Он не обошел вниманием ни одну книгу - будь то Пушкин, Циолковский или знаменитый филолог-лингвист Н.Ф. Марр. И, конечно, отец показывал сыну новые удивительные, умно сработанные, сверкающие машины не только на художественных фотографиях в роскошно изданных в иностранных технических книгах и альбомах, но и водил его знакомиться с техникой лицом к лицу - в огромный машинный зал ГЭС-2. Возможно, он показывал сыну и космическую лабораторию Цандера, находящуюся в те годы под его опекой - в теплотехническом институте...
Эти беседы и экскурсии, очевидно, не могли не связаться в сознании и памяти будущего художника с очарованным миром его малой родины.
Юный Владимир Юркин
И, чем шире и глубже раскрывался перед подростком мир большой, - тем ближе и удивительнее, одновременно новым и древним, казался его родной остров в кремлевской излучине Москвы-реки, так и не получивший в топонимике столицы окончательного названия.
Здесь била ключом жизнь - многоликая, в самых невероятных сочетаниях, какая-то всеобщая, не заорганизованная до фольклорности. Вот совсем как в ершовской сказке о Коньке-Горбунке, в главе про Кит-рыбу: «на хвосте сыр-бор шумит, на спине село стоит, мужики на губе пашут, между глаз мальчишки пляшут, а в дубраве меж усов ищут девушки грибов». Тут в непосредственной близи от гудящей электростанции зеленела трава, летали шмели, бабочки, воробьи и чайки. Здесь шустрые аборигены усердно и успешно искали экологически безупречные шампиньоны - под сенью вздымающихся в небо богатырских тополей за палатами думного дьяка Аверкия Кириллова, что в стиле фантастического нарышкинского барокко XVII века.
Палаты Аверкия Кириллова. Сзади дымят трубы электростанции. Слева кусочек красного здания - бывший Тайный Приказ. За ним - громада Дома на набережной
Над самим островом висел дивный густой шоколадный дух - то работала кондитерская фабрика «Красный Октябрь», бывшее «Товарищество Эйнемъ». И, конечно, неумолчно гудела ГЭС-2, гоня горячую воду в возведенный в 1931 году иофановский конструктивистский дом - так называемый «Дом на набережной». Всюду сновали сотрудники многочисленных совучреждений, расположившихся в палатах дьяка Кириллова, в здании Тайного Приказа Малюты Скуратова, в доме знаменитого виноторговца купца Смирнова и каких-то не афишируемых, без вывесок заводиков, фабричек, складов. А на Стрелке с захватывающим видом на далекие Воробьевы-Ленгоры тренировались спортсмены-байдарочники.
Вид на ГЭС-2 и Болотную набережную со стороны набережной Якиманской. Кстати, именно по Болотной набережной, мимо ГЭС-2 ездил муровский фургон в знаменитом к/ф "Место встречи изменить нельзя"
Вместе с островными ребятами и приятелями из Серого дома юный Владимир искал легендарную библиотеку Ивана Грозного, пытался пройти подземным ходом от Тайного Приказа под рекой-Москвой к Кремлю - и это в начале 30-х годов XX века! Жизнь, интригующая, многогранная, только начиналась, она была полна загадок и тайн...
Но 27 июня 1935 года в семью Юркиных пришла беда. Скончался отец Володи, Александр Александрович. Рабочие несли гроб на руках - от ГЭС-2 до Новодевичьего кладбища, где его и похоронили.
Памятник А.А. Юркину на Новодевичьем кладбище
Это был яркий, талантливый, харизматический лидер, которого уважали и любили подчиненные и знающие его люди. Удивительно простой, открытый, добрый и отзывчивый человек. Непонятно, как у него хватало сил одновременно заниматься делами государства и житейскими проблемами подчиненных. По его распоряжению для работников электростанции в жилом доме №15 надстроили два этажа, а сам дом обнесли бетонной стеной для защиты от внезапных наводнений. Александр Александрович занимался благоустройством дворов, сажал липовую аллею под стенами Кремля вдоль набережной, участвовал (руководил) обустройством Парка культуры им. Горького. Он был глубоко порядочным человеком и профессионалом высокого уровня. Его внезапная смерть (а ему было всего 42 года) стала одной из трагических неожиданностей во все растущем ряду странных несчастных случаев и «самоубийств» знаковых пассионарных фигур первой революционной волны (зато в 1938 году выйдет сталинский «Краткий курс истории ВКП(б)» - знаменитый, рассчитанный на профанов, псевдо-философский ликбез и одновременно политический навигатор, в котором вождь советских народов манифестирует себя главным и единственным знатоком и авторитетом в области теоретического марксизма - в контексте царящего в стране Большого Террора, партгосчисток и уничтожения инакомыслящих и просто неугодных).
Продолжение, в том числе описание картин с иллюстрациями следует.
Вот о Владимире Юркине, жившем в доме №15 по Болотной набережной, его родных и творческом пути и пойдет речь.
Прежде всего оговорюсь, что я, автор этого блога tais_thebest, в миру Юркина Евгения Владимировна, - дочь художника Владимира Юркина. Но, поскольку являюсь так называемым поздним ребенком, многого знать не могу по той простой причине, что или родилась позже описываемых событий, или не могла осмыслить происходящее в силу раннего возраста (и розовых очков, столь свойственных юности). Поэтому основным рассказчиком выступает моя мама Юферова Александра Алексеевна, искусствовед советской закалки и вдова художника.
Также я от всей души благодарю Ирину Черкашину ака bastet76, вычитавшую и отредактировавшую это эссе, свою младшую сестру Анастасию Владимировну Юркину, принимавшую в создании эссе самое деятельное участие, и всех, кто так или иначе причастен.
А теперь собственно рассказ.
Родители. Отрочество. Малая родина
Владимир Александрович Юркин родился в центре Москвы на острове Безымянном (он же Садовничий, Болотный, Кремлевский, Золотой и т.д.) 31 марта 1924 года. Его отец, Александр Александрович Юркин, до самой смерти был директором ГЭС-2, расположенной на том самом острове Безымянном.
А.А. Юркин
Путь к этому последнему трудовому назначению был «нелегок и нескор». Александр Александрович прошел его от простого токаря Питерского завода «Новый Лесснер» до руководителя ряда значимых для страны объектов - через октябрь 1917-го, когда он, член бюро штаба Красной Гвардии от Выборгского района, находился в самой гуще революционных событий. Через Гражданскую войну - комиссаром 8-й армии и далее, через годы учебы в МГТУ им. Н.Э. Баумана. В Бауманке ему пришлось учиться на вечернем отделении, ведь в то время он работал на заводе. Учеба принесла свои плоды: по прошествии некоторого времени Александра Александровича назначили директором завода Михельсона (завода им. Владимира Ильича), потом ГЭС-2 и, параллельно, с 1932 года - директором теплотехнического института (ВТИ).
Фото с рабочими. А.А. Юркин - по центру в больших белых валенках
Что еще можно сказать об Александре Александровиче? Его часто сравнивали с героем знаменитой киноэпопеи «Юность Максима» (1935 год), советским рыцарем борьбы и труда без страха и упрека. Не менее уместной для понимания этого человека нам, живущим сто лет спустя, будет и другая литературная романтическая параллель (правда, с обратным политическим дискурсом) - с героями романа «Хождение по мукам» Алексея Толстого. Юная студентка Петроградской консерватории, барышня-пианистка Ольга Эдельгауз, дочь крупного юриста из университетского Тарту и будущего активного деятеля белого движения Максима Эдельгауза увидела идущего во главе революционной демонстрации молодого зеленоглазого большевика под красным знаменем - и полюбила его.
Ольга Эдельгауз
Ольга прошла с Александром кровопролитные фронты Гражданской войны, а затем жестокие коллизии постреволюционных 20-х годов.
В 1924 году у Александра и Ольги родился сын Владимир.
Семья Юркиных в 20-е годы XX века
Детские годы Владимира прошли в весьма необычной обстановке, которая для будущего художника стала одновременно и явлением конкретного момента истины советской истории, и вызовом собственной судьбы (или, если угодно, мифологическим «даром феи новорожденному» в формате драматургического триединства времени, места и действия). В огромной, обращенной окнами на реку и во двор электростанции квартире сосуществовали как минимум три реалии. Во-первых, «храма искусств» живого, не музейного серебряного века. Во-вторых, мастерская производственника-исследователя. И, наконец, пульта управления руководителя-организатора огромных трудовых коллективов. Первыми детскими впечатлениями Володи Юркина были и постоянный гул электростанции за окном, и классическая музыка в исполнении матери, и ее огромный концертный рояль под старинным гобеленом «Приглашение к танцу» Антуана Ватто, и новенькое со стременами кавалерийское седло - подарок однополчан своему комиссару. Была там и шкура белого медведя, дар одного из знакомых полярников, и экзотические раковины из Южных морей на старинном трельяже - рогатые, пятнистые, - и многое другое, недоступное тогда простой рабочей семье.
В то же время в рабочем кабинете отца юного Володи висел портрет Ленина и находился телефон-вертушка, ведь Александр Александрович одновременно с производственной тянул и огромную ответственную работу на посту первого зама наркома Серго Орджоникидзе, крупнейшего деятеля революции, наркома тяжелой промышленности и руководителя Центральной ревизионной комиссии. И, конечно же, подлинным сокровищем этого дома было великолепное собрание нот, партитур и книг. Книг на разных языках, и философско-научных, и художественной литературы, и технических (немецко-, франко-, и англоязычных). За теплотехническими изданиями, передовыми и дорогостоящими, Александр Александрович выезжал в служебные командировки за границу. Это было необходимо для нужд рождающейся советской промышленности. В одной из таких поездок за рубеж с отцом и матерью маленький Володя увидел Париж с высоты Эйфелевой башни. Незадолго перед смертью Александр Александрович ездил в Штаты, откуда и привез сыну альбом с фотографиями Ниагарского водопада.
Атмосфера, царящая в доме Юркиных, дала плоды очень скоро. Четырех лет от роду Володя Юркин уже читал немецкие готические тексты. Ассортимент его детской домашней библиотеки был весьма широк: от политической публицистики («Губерт в стране чудес» 1935 года издания - о саарском пионере, члене пионерской организации при Коммунистическом союзе молодежи Германии, вывезенном в СССР Михаилом Кольцовым накануне прихода к власти Гитлера) до переводного «Сказочного острова Ципангу» с иллюстрациями в стиле немецкого модерна 1900-х годов. Юный Владимир читал Илиаду и Одиссею Гомера в переводах Жуковского и Гнедича. Шекспира, Мольера, Шиллера, Байрона издания Брокгауза и Ефрона. Он не обошел вниманием ни одну книгу - будь то Пушкин, Циолковский или знаменитый филолог-лингвист Н.Ф. Марр. И, конечно, отец показывал сыну новые удивительные, умно сработанные, сверкающие машины не только на художественных фотографиях в роскошно изданных в иностранных технических книгах и альбомах, но и водил его знакомиться с техникой лицом к лицу - в огромный машинный зал ГЭС-2. Возможно, он показывал сыну и космическую лабораторию Цандера, находящуюся в те годы под его опекой - в теплотехническом институте...
Эти беседы и экскурсии, очевидно, не могли не связаться в сознании и памяти будущего художника с очарованным миром его малой родины.
Юный Владимир Юркин
И, чем шире и глубже раскрывался перед подростком мир большой, - тем ближе и удивительнее, одновременно новым и древним, казался его родной остров в кремлевской излучине Москвы-реки, так и не получивший в топонимике столицы окончательного названия.
Здесь била ключом жизнь - многоликая, в самых невероятных сочетаниях, какая-то всеобщая, не заорганизованная до фольклорности. Вот совсем как в ершовской сказке о Коньке-Горбунке, в главе про Кит-рыбу: «на хвосте сыр-бор шумит, на спине село стоит, мужики на губе пашут, между глаз мальчишки пляшут, а в дубраве меж усов ищут девушки грибов». Тут в непосредственной близи от гудящей электростанции зеленела трава, летали шмели, бабочки, воробьи и чайки. Здесь шустрые аборигены усердно и успешно искали экологически безупречные шампиньоны - под сенью вздымающихся в небо богатырских тополей за палатами думного дьяка Аверкия Кириллова, что в стиле фантастического нарышкинского барокко XVII века.
Палаты Аверкия Кириллова. Сзади дымят трубы электростанции. Слева кусочек красного здания - бывший Тайный Приказ. За ним - громада Дома на набережной
Над самим островом висел дивный густой шоколадный дух - то работала кондитерская фабрика «Красный Октябрь», бывшее «Товарищество Эйнемъ». И, конечно, неумолчно гудела ГЭС-2, гоня горячую воду в возведенный в 1931 году иофановский конструктивистский дом - так называемый «Дом на набережной». Всюду сновали сотрудники многочисленных совучреждений, расположившихся в палатах дьяка Кириллова, в здании Тайного Приказа Малюты Скуратова, в доме знаменитого виноторговца купца Смирнова и каких-то не афишируемых, без вывесок заводиков, фабричек, складов. А на Стрелке с захватывающим видом на далекие Воробьевы-Ленгоры тренировались спортсмены-байдарочники.
Вид на ГЭС-2 и Болотную набережную со стороны набережной Якиманской. Кстати, именно по Болотной набережной, мимо ГЭС-2 ездил муровский фургон в знаменитом к/ф "Место встречи изменить нельзя"
Вместе с островными ребятами и приятелями из Серого дома юный Владимир искал легендарную библиотеку Ивана Грозного, пытался пройти подземным ходом от Тайного Приказа под рекой-Москвой к Кремлю - и это в начале 30-х годов XX века! Жизнь, интригующая, многогранная, только начиналась, она была полна загадок и тайн...
Но 27 июня 1935 года в семью Юркиных пришла беда. Скончался отец Володи, Александр Александрович. Рабочие несли гроб на руках - от ГЭС-2 до Новодевичьего кладбища, где его и похоронили.
Памятник А.А. Юркину на Новодевичьем кладбище
Это был яркий, талантливый, харизматический лидер, которого уважали и любили подчиненные и знающие его люди. Удивительно простой, открытый, добрый и отзывчивый человек. Непонятно, как у него хватало сил одновременно заниматься делами государства и житейскими проблемами подчиненных. По его распоряжению для работников электростанции в жилом доме №15 надстроили два этажа, а сам дом обнесли бетонной стеной для защиты от внезапных наводнений. Александр Александрович занимался благоустройством дворов, сажал липовую аллею под стенами Кремля вдоль набережной, участвовал (руководил) обустройством Парка культуры им. Горького. Он был глубоко порядочным человеком и профессионалом высокого уровня. Его внезапная смерть (а ему было всего 42 года) стала одной из трагических неожиданностей во все растущем ряду странных несчастных случаев и «самоубийств» знаковых пассионарных фигур первой революционной волны (зато в 1938 году выйдет сталинский «Краткий курс истории ВКП(б)» - знаменитый, рассчитанный на профанов, псевдо-философский ликбез и одновременно политический навигатор, в котором вождь советских народов манифестирует себя главным и единственным знатоком и авторитетом в области теоретического марксизма - в контексте царящего в стране Большого Террора, партгосчисток и уничтожения инакомыслящих и просто неугодных).
Продолжение, в том числе описание картин с иллюстрациями следует.