Октябрь
Суббота. Едем кататься. Накрапывает. Вдоль дороги через каждые триста метров аккуратно расставлены грибники с ведрами: местное население промышляет охотой и собирательством. Грибник собирательного образа. Останавливаемся, чтобы рассмотреть грибы. Возле ведра тут же материализуется усатый дядька в дождевике. Что за грибы? Зимний опёнок. Опёнок склизлый, мокрый. Едем дальше. Зря обнадёжили дядьку, и он понуро возвращается под свой куст. На лужайке пасется замечательная рыжая лошадь. Кирпичный гараж с надписью "Диагностика электрика". Бедный электрик. В ложбинке козы. Одна из них, стоя на задних ногах, объедает ветку ивы. Остальные явно собираются последовать её примеру. Неожиданно открывается панорама: поля уходят вниз, холмы поднимаются вверх. У края убранного поля с заброшенной будочкой под названием "Арбузы" энергично жестикулируют два агронома. Синие штаны, заправленные в сапоги, полощутся на ветру. За агрономами начинаются поля с редкими доцветающими кустиками. "Всё серенький, жёлтенький, бледно-лиловый да изредка красный цветок..." Красных нет, есть лиловые. Небогатые милые цветочки. Дождь усиливается. А тебе в машине не по фиг? По фиг. Ну, и мне по фиг. За рекой Супс начинается лес. Дерево у дороги осыпано ярко-желтыми рыбками. Каждый листик похож на блесну. Но рыбаков здесь нет, одни грибники. И лесорубы. Вдоль трассы кое-где сложены штабеля леса. Хороший лес, бук или дуб. Куб бука. Ну, или куб дуба, тоже неплохо. Красная Шапочка тоже была, всего пару километров назад. Кроме шерстяной шапочки, она была укомплектована сапогами и ватником. Бабушек тоже хватает, даже с избытком. А вот волка нет. Здесь вообще никого нет, одни еноты.
Горячий Ключ. На улице Пушкина - полиция, на улице Лермонтова - прокуратура. Есть и Толстой, но на него правоохранительных органов уже не хватило. Заезжаем набрать воды. В санатории простецкие львы, выкрашенные под золото. Зато здесь уже начинаются сосны. Едем дальше. Черно-золотые горы образуют чашу. Облака медленно ползут, цепляя вершины тяжелым дождевым брюхом и оставляя на них белые клочья. Деревья сочных теплых оттенков, от лимонного до оранжевого, а иногда попадается темно-бордовый куст с черным отливом. Сорокапятимиллиметровая пушка на пьедестале - здесь шли бои. Река Кавярзе. Её легко можно перейти вброд, но название своё она получила не зря - стена воды в ней может подняться за считанные минуты. Впрочем, здесь большинство речек такие.
Начинается серпантин. По бокам трассы уложены сетки с камнями, предохраняющие от оползней. Дефановка. Грибы сменяются мёдом, чурхчелами, орехами и корзинами. Горы разноцветных плодов, увенчанных надписью "Кубанские яблоки с сада". Дорогу переходит стадо овец. Шерсть на них как-то болтается, и создаётся впечатление, что шкурки небрежно надеты внакидку. То ли волки в овечьих шкурах, то ли Одиссей и его спутники.
Сворачиваем налево. Ещё пять минут, и за деревьями проглядывает серое с белым. Это не оно, оно не может быть такое серое. Нет, оно. У горизонта синяя полоска, под ней зеленая. Рычит и глухо бьет в волнорезы, шуршит и уходит. Бумс!- взлетает белое кружево - зашипело - отошло - расползлось, продырявилось. Вот идёт большая, с гребнем - бумс!- и брызги смешиваются с дождем. Октябрьское море, серьезное.
Горячий Ключ. На улице Пушкина - полиция, на улице Лермонтова - прокуратура. Есть и Толстой, но на него правоохранительных органов уже не хватило. Заезжаем набрать воды. В санатории простецкие львы, выкрашенные под золото. Зато здесь уже начинаются сосны. Едем дальше. Черно-золотые горы образуют чашу. Облака медленно ползут, цепляя вершины тяжелым дождевым брюхом и оставляя на них белые клочья. Деревья сочных теплых оттенков, от лимонного до оранжевого, а иногда попадается темно-бордовый куст с черным отливом. Сорокапятимиллиметровая пушка на пьедестале - здесь шли бои. Река Кавярзе. Её легко можно перейти вброд, но название своё она получила не зря - стена воды в ней может подняться за считанные минуты. Впрочем, здесь большинство речек такие.
Начинается серпантин. По бокам трассы уложены сетки с камнями, предохраняющие от оползней. Дефановка. Грибы сменяются мёдом, чурхчелами, орехами и корзинами. Горы разноцветных плодов, увенчанных надписью "Кубанские яблоки с сада". Дорогу переходит стадо овец. Шерсть на них как-то болтается, и создаётся впечатление, что шкурки небрежно надеты внакидку. То ли волки в овечьих шкурах, то ли Одиссей и его спутники.
Сворачиваем налево. Ещё пять минут, и за деревьями проглядывает серое с белым. Это не оно, оно не может быть такое серое. Нет, оно. У горизонта синяя полоска, под ней зеленая. Рычит и глухо бьет в волнорезы, шуршит и уходит. Бумс!- взлетает белое кружево - зашипело - отошло - расползлось, продырявилось. Вот идёт большая, с гребнем - бумс!- и брызги смешиваются с дождем. Октябрьское море, серьезное.